На самом деле я все равно не смог толком уснуть ночью. То, что мне не удалось пересечься с Лизой, давило. И это несмотря на вполне мирную переписку. Никто не обижен, но такое со мной случалось впервые. Неудивительно, что это так сильно повлияло.
История профессора все равно была полна каких-то странных неточностей. Как будто он не все говорил. Или просто не все знал. На всякий случай я все равно первое время прислушивался к шуму с первого этажа – профессор заполучил широкий диван, я же поднялся на второй этаж.
Но я не слышал ничего, кроме храпа. А это тоже как-то не очень способствовало здоровому сну. Перед рассветом мне все же удалось заснуть, но через четыре часа меня поднял будильник.
Подумать, расслабиться – обо всем это можно было забыть. Подбельский же, спавший как младенец, к половине восьмого утра был бодр. А после быстрого завтрака он совсем оживился. Да и я тоже почувствовал прилив сил.
– Предлагаю заняться поисками, – сообщил я о своих намерениях. – Есть идеи?
Собственно, только сейчас мой мозг начал работать и выявлять странности, которые из уст профессора вчера звучали не так заметно. Например, почему вообще девочка повела себя иначе? Зачем она просила о помощи профессора, если достаточно было просто обратиться к отцу?
Пока Подбельский прикидывал, куда нам лучше отправиться, я основательно обдумал все, что он мне вчера говорил. Несмотря на эти мелкие нюансы его история в целом могла оказаться правдой. Я решил не выискивать нарочно поводов для недоверия профессору. Его история рухнет рано или поздно, если он начнет много врать или увиливать от поисков девушки.
– Самое простое – обыскать округу, мне кажется, – предложил он. – Но девушка вряд ли осталась в поле на ночь. Она не такая. Да и в дома к местным тоже предпочла не заходить.
– Значит, у нас остается только одно решение – отправиться в город и искать ее там.
– Мы будем искать иголку в стоге сена, – горестно ответил профессор, но я уже начал собираться.
Звонок начальству, что в ближайшие часы в офисе я тоже не появлюсь. Андрей Геннадьевич быстро сбавил тон, когда узнал, что договор с клиентом заключен и остается лишь его подпись.
– Ладно, – Краснов сделал паузу, которая не воспринималась иначе, как матерная. – Любишь ты раздражать людей, Абрамов. Просто обожаешь.
– Я же сделал свою работу, Андрей Геннадьевич. Как и обещал. Кроме того, я всегда на связи, но сегодня у меня появились срочные дела, которые я никак не могу отменить.
– Уговорил. Бывай, – начальство положило трубку.
На меня вопросительно взирал профессор. Я счел, что ему можно объяснить ситуацию.
– Это с работы. Взял выходной на сегодня.
Подбельский понимающе кивнул, но все же добавил при этом:
– А как же экономика родины?
– От одного дня не рухнет ни экономика компании, в которой я работаю, ни родины тем более, – ответил я, удивленный серьезностью вопроса от профессора.
– Вы уверены?
– Да абсолютно, что вы! – я поднялся из-за стола и начал собираться.
В отличие от Подбельского, который принялся собирать в рюкзак все, что успел достать из него перед сном, включая небольшую книгу, мне хватило телефона и ключей.
На улице опять стояла жара, поэтому я первым делом завел двигатель «фокуса», чтобы кондиционер хотя бы немного охладил салон.
– Что это такое? – поинтересовался Подбельский, с любопытством осматривая обтекаемые формы кузова.
– Машина, – ответил я, – Автомобиль.
– Застекленный, – недовольно скривился Григорий Авдеевич.
– А у вас что, не так?
– Совсем не так, но…
– Привет, сосед! – крикнул Игорь через забор. – Я не видел, как ты вчера вернулся.
Вот, кто может нам помочь! Я направился к нему, оставив профессора изучать автомобиль.
– Кто это? – кивком указав на Подбельского, поинтересовался Игорь. – Странный какой-то.
– Это мой дядя, приехал сегодня ночью, – я принялся докладывать несложную историю.
– А почему у него так странный вид, как будто он приехал с севера? – продолжил допрос любопытный сосед.
– Нет, это не странный вид, – я объяснял терпеливо, чтобы не создать ненужных подозрений. – Мой дядя увлекается историей, а попутно еще делает различные реконструкции.
– Какие такие реконструкции, – сморщился Игорь.
– Исторические. Ну, например тысяча восемьсот двенадцатый. Слышал о таком?
– Не-а.
– В общем, суть я передал верно.
– Да неважно, – отмахнулся сосед. – Ты лучше скажи, куда ты вчера пропал? Я прождал тебя полчаса, за это время еще несколько раз бахнуло, но ты так и не пришел.
– Я искал источник шума. И безуспешно. Наверно, все-таки школьники взрывали баллончики.
– Ну и ладно, – смирился сосед, – главное, что у нас ничего не сгорело.
– И то верно, – я помялся около забора. – Слушай, мой дядя собирал тут своих студентов, и не досчитался одной девушки. Вероятно, она просто потерялась, а может, уже проходила тут мимо.
– Так пусть хоть фото покажет, я посмотрю.
И тут я понял, что и сам до сих пор не видел девушку, которую нам предстоит искать. Устранил это сам профессор, который, обладая по своей должности тонким слухом, подошел к нам, расчехлил рюкзак и вытащил оттуда свой кожаный бумажник. Потом извлек из него небольшую фотографию и протянул нам с Игорем.
Первое, на что я обратил внимание – очень плотная бумага. Как будто ламинированная. И при этом идеальное качество самой фотографии. Цветное изображение девушки с каштановыми волосами и правильными чертами лица. Настолько правильными, что я сразу же вспомнил про слова Подбельского насчет «эталона».
У принцессы было милое лицо, слегка вытянутое. Прямой и аккуратный нос, ровная линия бровей, темные глаза. Каштановые локоны спадали на плечи. Она была одета в небесно-голубое платье, что открывало шею, но полностью прикрывало зону декольте.
Я подумал, что к ней меня бы точно приревновали, стой я просто рядом с этой девушкой.
– Эй, Макс, – усмехнулся сосед. – Слюни подбери. Нет, – повернулся он к Подбельскому, – этой красотки я здесь не видел. Не в нашей глуши.
– Очень жаль, – профессор очень аккуратно убрал фотографию обратно в бумажник. – Очень, – и направился в сторону автомобиля, по пути бросив мне через плечо: – Едем?