Проснувшись на другой день вместе с восходом солнца, Виктор почти два часа лежал и ждал, когда в другой комнате зазвонит будильник. Сестра поднялась первой, послышалась ее возня на кухне. Потом она осторожно заглянула в дверь детской комнаты, и Виктор помахал рукой.
– Давно не спишь?
– Давно.
– Нужно детей будить, в садик вести.
Поднявшись, Виктор пошел умываться, и увидел, что ванная уже пуста, а белье сушится на балконе. Значит, уложив сыновей и мужа, Елена еще возилась по хозяйству.
Геннадий спал без задних ног. Он даже не пошевелился, когда они вчетвером выходили на лестничную площадку.
– Будет валяться до двенадцати, а потом соберутся у подъезда все вместе, сложатся, кто сколько принесет – и опять в магазин. – Сестра говорила без всякой злости – словно ничего особенного не видела в сложившемся положении дел.
– На что пьют?
– Бог их знает. Когда мой все карманы обшарит – чего найдет; когда друзья его своих родителей растрясут. По-всякому бывает.
– Пробовала не давать?
– Дерется он, Вить. Если долго не пьет, становится злой, как собака. Не смотри, что у него руки такие худые и сам, как хворостинка. Мне с ним не сладить: лютый очень. Я отмахиваюсь – а самой жалко. А он детей убить может под горячую руку.
Виктор подождал, когда она отведет ребят в группу, и уже вдвоем отправились к родительскому дому.
Здесь многое изменилось. Деревья, которые они с отцом сажали лет двадцать пять назад, подросли и затеняли двор. Бельевые площадки полностью заасфальтировали и на одной из них даже поставили какие-то горки и карусели. Правда, добрая половина всего была уже поломана. Железный грибок с проржавевший крышей сиротливо лежал возле песочницы и ждал, когда его унесут на свалку.
Поднялись на третий этаж и остановились возле старой железной двери. Ее ставил сам отец, делая отверстия в бетоне пробойником и по микрону вгрызаясь в него заряженными в дрель сверлами. Виктор тогда помогал, чем мог, но работа была неблагодарная. Сейчас все это делается за несколько секунд перфоратором.
Квартира встретила его унылой полутьмой: солнце появлялось в окнах только после обеда. Запах – очень насыщенный и тяжелый – был запахом старого больного человека. В нем перемешались и оттенки лекарств – карвалола, валерьянки – и еще чего-то неуловимо неприятного.
– Нужно проветрить. – Елена откинула занавеску и открыла форточку. – Мама сильно болела последний год.
– Что у нее было?
– Лучше сказать, чего не было. И сердце, и почки… И нервы, конечно. Боли сильные в животе. При вскрытии врачи сказали, что, если не инсульт, все равно умерла бы от рака. Даже срок назвали – месяцев шесть.
– Это много, если хочешь жить, – кивнул Виктор.
– Мама уже не хотела.
– Почему ты так думаешь?
– Не знаю. Мы на эту тему не разговаривали, но она постоянно плакала. Как приду к ней – она в слезы.
– Жалела?
– Наверно. Но от ее жалости мне только хуже делалось. Самой иногда невтерпеж бывает. Тогда сюда прихожу – и реву, как корова.
На окне остался всего один горшок – с геранью. Но растение завяло, будто о нем забыли.
– Я поливала, – заметив взгляд брата, поспешно сказала Елена. – Но оно все равно умерло. Может быть, к маме привязалось. Такое иногда случается, как добрые люди говорят.
Из мебели в квартире осталась только односпальная кровать, старенький сервант, больше напоминающий комод шестидесятых, обшарпанный стол на кухне да ходики на стене. Ни телевизора, ни магнитолы, которые когда-то покупал родителям в подарок Виктор. Впрочем, вспоминать о них сейчас – только бередить раны, это он понимал.
– Поживу пока здесь, а там посмотрим.
– Живи с Богом.
Вернувшись за своими сумками, он переложил все их содержимое сестре в холодильник и сунул ей в руку две пятитысячных купюры.
– Что ты, Вить, я не возьму!
– Купи детям что-нибудь из одежды. У старшего костюмчик совсем порвался.
Елена, помедлив секунду, кивнула и, поцеловав его в щеку, отвернула лицо.
– Спасибо. Будешь к нам заходить?
– Конечно, зайду.
– Ты не обижайся на Гену, хорошо? Он ведь не хуже, чем другие.
– Хорошо.
Когда он выходил из подъезда, старичок снова сидел на лавочке и посматривал на прохожих. Виктор поздоровался и направился к своей машине. Он решил подогнать ее ближе к родительскому дому.
Выгрузив все вещи, снова сел за руль и поехал в магазин. Помня, что теперь у него нет даже «Саратова» с его микроскопической холодильной камерой, накупил там круп и тушенки. Из всего разнообразия товаров выбрал то, чем привык питаться в тайге. Девушка на кассе, пробивая чек, спросила милым голосом:
– Шоколадку не желаете взять? Она быстро восстанавливает силы, поэтому особенно полезна в туристических походах.
Подумав, Виктор вспомнил о племянниках и без всяких объяснений купил десяток плиток.
После всего зашел в салон сотовой связи и выбрал два простеньких аппарата с местными сим-картами. Немного побаловавшись новыми игрушками, разобрался в меню, а потом спрятал их в карман.
Впрочем, не успел сделать это, как раздался звонок – точная имитация старого телефона. На экране одного из своих аппаратов Виктор с удивлением увидел надпись: «Вас вызывает…» и нажал кнопку принятия вызова.
– Алло.
Несколько секунд трубка молчала – не было даже чужого дыхания, как в плохих детективах.
– Алло! – повторил Виктор немного громче. Связь, что ли, хромает? Или телефон бракованный?
– Здравствуй…
Это походило на разрыв сердца – оно замирает, а потом сознание обволакивает тишина.
– Ты?!
– Узнал. – Интонация была утвердительной – словно в разрешение чьего-то сомнения.
– Где ты взяла мой номер? Я только что активировал сим-карту!
– Это было нетрудно.
Барахтаясь в одиночку в тайге и выковыривая из волос лосиных клещей, он иногда представлял себе первый разговор с Галей. Каждое его слово должно быть насыщено двойным и тройным смыслом. Горло сжимается то ли от обиды, то ли от взыгравшегося недоверия. И – буря эмоций, захлестывающих с головой!..
Похоже, он почти не ошибался.
– Ты сейчас в Дзержинске?
– Конечно, ведь я увидела тебя возле салона связи. Случайно. Нахожусь недалеко от твоей парковки.
Он бросает мгновенный взгляд по сторонам. Огромная стоянка перед гипермаркетом «Карусель» … Сотни две автомобилей, большая часть – с затонированными стеклами. Рассматривать, кто сидит за ними – бесполезное занятие. Но он пока еще не отдает себе в это отчета – пытается, напрягая зрение…
– Черт!
– Ты не рад?
– Прости, это по другому поводу. – Виктор почувствовал сильное возбуждение, как иногда случалось с ним на охоте: он стоит с взведенным ружьем, а за стволами деревьев прячется гора мяса, убив которую, он гарантирует себе запас, а значит, и жизнь до самой весны. Такая ситуация всегда щекотала нервы и стимулировала существование.
– Хочешь встретиться?
Если бы она спросила об этом сто раз, он сто раз ответил бы: да! Но лишь мысленно. С недавних пор в его душе образовался какой-то уголок, который, точно ребенка, заставил Виктора упрямиться собственным желаниям.
– А ты сама?
Трубка оценивающе помолчала, потом снова ожила:
– Я не против.
– Тогда подъезжай ближе. Возле меня освободилось местечко.
Галина засмеялась:
– Ты говоришь так, что у меня начинают дрожать колени: вдруг не успею, и его займут!
Ее смех снова звучал для него музыкой. Конечно, телефон искажает некоторые оттенки и полутона, но – сколько же в ней было знакомого и любимого!
Сразу несколько автомобилей тронулось одновременно, но все они направлялись к выходу со стоянки.
LEXUS LX 570 подкрался незаметно: его носовая часть выплыла откуда-то сзади и замерла вровень с мотором его «Тойоты».
Галя не сбросила телефон, и Виктор слышал, как шум двигателя затих.
– Ну, что будем делать дальше? – Она спросила это как-то особенно, но разбираться в деталях было не время.
– Мы же хотели встретиться.
– Ты сам подойдешь или выйти мне?
– А разве это имеет значение?
Галина помолчала пару секунд, потом ответила:
– Ну, хорошо, я иду.
Он увидел ее впервые за десять лет – со вкусом одетую длинноногую блондинку, фигуре которой могла бы позавидовать любая топ-модель. Пластика движений Гали заворожила Виктора, и на мгновение заставила его забыть о течении времени. Это была девочка – фея из сказки, которую он таким усердием сочинял всю свою сознательную жизнь, и которая вопреки драматическому финалу согревала его все эти годы.
Легкой походкой она преодолела несколько шагов, разделяющих автомобили, и тогда Виктор, спохватившись, наклонился к дверце и приоткрыл ее.
Галя подняла на лоб солнцезащитные очки и, чуть склонившись, заглянула в салон. Ее наполовину открытые плечи сияли белизной, а упругая и выросшая на размер грудь предстала перед глазами Виктора во всей своей обворожительной красоте.
– Привет.
– Здравствуй.
– Пригласишь к себе?
Кажется, Галя заполняла возможную неловкую паузу.
– Конечно!
Она села на соседнее с ним сиденье и непринужденно вытянула вперед аккуратные ноги, почти не прикрытые короткими красными шортиками. Ей трудно было дать тридцать с небольшим, скорее – двадцать пять. Да, она изменилась – в размере груди и обхвате талии, но эти изменения только добавили ее фигуре изюминку, сделав из принцессы королеву.
Некоторое время она смотрела на него с интересом, о чем-то думая, а потом произнесла:
– Ты выглядишь теперь иначе.
– Правда? – Виктор сейчас думал о себе в последнюю очередь. Его душа пела, и грудь наполняло давно забытая сладость.
– Да, возмужал. Раньше был как молодой петушок – крикливый и драчливый.
– Никогда не любил драться, – возразил он.
– Я образно, конечно. Сейчас в тебе появилось что-то очень необычное. Не могу угадать сразу.
– Ты выучилась на психолога и теперь по выражению лица определяешь характер? – Виктор улыбнулся.
– Что-то вроде этого. – Она кивнула. – Современной женщине без знаний психологии никуда.
– Что же ты еще увидела?
Она тоже улыбнулась, и это чем-то напомнило Виктору Джоконду – такая же непроглядная тайна.
– Многое. Сразу и не расскажешь. К тому же, кроме лица важны и манера говорить, и жестикуляция.
– Кажется, я еще не размахивал руками.
– Это тоже может о тебе рассказать немало.
– Ужас! Я чувствую себя как бабочка при препарировании.
– Не переживай. Это ненадолго. Потом происходит привыкание, и какие-то моменты становиться вычленить труднее.
– Но к тому времени я буду уже засушен!
Она засмеялась его шутке. Напряженность в разговоре постепенно пропадала, и Виктор действительно обратил внимание, что его руки вцепились в руль. Со стороны это выглядело, наверно, очень неестественно.
– А как я тебе? – Галя чуть склонила голову набок – так она делала когда-то, внимательно слушая собеседника.
– Просто блеск.
– Врешь? – В ее глазах все равно появились искорки удовольствия. Любой женщине нравится похвала.
– Нет.
– Что, никогда?
– Никогда.
– Вообще-то, ты раньше был таким. Не помню, чтобы обманывал. – Она посмотрела на него лукаво и переспросила: – Значит, говоришь, не постарела?
– С первого взгляда не заметно.
– А ты брось второй!
– Для этого нужно другое место и другие обстоятельства.
– В постели, что ли? – Она заливисто засмеялась, на этот раз, откинув голову назад. Ее шея оказалась открыта, и Виктор почувствовал, что на уровне инстинкта это означало полное доверие. Животное никогда не открывает горло чужаку.
Впрочем, слова Галины немного смутили его.
– Ну, почему сразу…
– Понятно. – Развивать эту тему она не стала. – Ты действительно стал другим, Виктор. Я иногда вспоминала тебя, особенно в последние годы. Любопытно было, чем ты занимаешься и о чем думаешь.
– И что предполагала?
– Ну, с твоими талантами пропасть трудно. Решила, что обосновался где-нибудь в большом городе, создал фирму и занимаешься бизнесом. Может, уже крупным, потому что в Сибири и нефть, и газ, и драгоценные камни. Угадала?
Виктор усмехнулся и покачал головой:
– Нет.
– Что, даже не близко?
– Как из пушки по луне.
– Ого! Но ты хотя бы женился во второй раз?
– Не получилось как-то.
Она посмотрела на него внимательнее – не шутит ли? – и немного помолчала в задумчивости.
– Ну, а ты что обо мне думал?
– Если честно – лет пять старался вообще не вспоминать.
Галя понимающе кивнула, но при этом даже не отвела глаз.
– А потом?
– Потом стал иногда позволять. По выходным.
Она снова лучезарно улыбнулась, оценив юмор.
– Думал, развелась ты с тем мужиком или все еще живете. Пытался представить, сколько у тебя детей. Как ты их в садик водишь. Кем работаешь… Много чего думал! – Виктор слегка хлопнул по рулю ладонью.
– И тоже почти ничего не угадал. Я сейчас уже третий раз замужем. С тем мужиком, как ты его назвал, мы прожили пять лет, а потом появился еще один. Он владелец крупной компании, часто по делам бывает за рубежом. Иногда приходится его сопровождать для протокола. В остальное время я совершенно свободна. От скуки открыла салон красоты, набрала первоклассных мастеров. Прибыли особой нет, зато и маникюр, и педикюр делаю бесплатно. Кроме того, есть и солярий, и сауна… Все для женщин, которые хотят отдохнуть. Даже что-то вроде закрытого клуба имеется.
– Куда входят только избранные?
– Точно. Жены бизнесменов, депутатов, главы администрации. Полезные люди, в общем.
– Развлекаешь их?
– Они сами развлекаются. А мне дополнительная прибыль. Когда по другим города и странам езжу, там подсматриваю, что можно у нас применить. Словом, слежу за новинками на этом рынке. Но это чисто для души.
– А дети?
– Детей нет. – Она развела руками, и блеск в ее глазах на мгновение притух. – Юрик считает, что роды испортят мою фигуру.
Посмотрев не нее внимательно, Виктор спросил:
– Самой, разве, не хочется?
Лицо Галины как-то странно исказилось, и вместо прямого ответа она вдруг произнесла:
– Забыла, кстати, тебе сказать: встретилась недавно с Андрюшей Рудневым.
– Да ты что! – Виктор, честно сказать, обрадовался такому известию. – Как поживает?
– Не поверишь! – Галина оживилась. – У самой глаза на лоб полезли. Один знакомый пригласил нас с Юрой на открытие нового ресторана, – а там батюшка с кадилом ходит. Присмотрелась – Руднев.
– Что? Батюшка? – Виктора даже смех разобрал. – Он в артисты подался, что ли?
– Нет, на полном серьезе. Из нашей городской церкви приехал.
– Теперь там работает?
– Конечно! Батюшкой на полставки никто не примет.
Виктор в недоумении покачал головой: никогда бы не подумал про Руднева.
– Как же это его угораздило?
– Нам не пришлось долго разговаривать, – развела руками Галина. – Только парой слов перекинулись. Он пригласил на службу, потом обещал рассказать о себе.
– Ходила?
– Нет. Ведь он твой друг был, а не мой.
Виктор с ней согласился. Действительно, между Андреем и Галиной в отношениях всегда присутствовала определенная натянутость. Она не выливалась ни в раздоры, ни в закулисные интриги. Просто с годами знакомства они не делались друг другу ближе.
– Ты его всегда недолюбливала?
– Не знаю. Может быть.
– За что?
Прежде, чем ответить, она поразмыслила пару секунд.
– Это дело прошлое, Виктор. И сейчас уже не имеет никакого значения. Нам с Андреем делить нечего.
Галина повернулась к нему всем телом, и он снова почувствовал ее удивительную гибкость, от которой прежде сходил с ума.
– Знаешь, что? Предлагаю как-нибудь встретиться еще. Чтобы была возможность бросить на меня второй взгляд. – Она усмехнулась. – Ты надолго в Дзержинск?
– Точно сказать не могу. Поживу немного.
– Тогда созвонимся.
– Это твой телефон высветился?
– Да. Можешь позвонить, если станет скучно. Я не слишком занята, в крайнем случае, могу перенести какие-нибудь мероприятия на потом.
– Спасибо.
– Устроился нормально?
– На квартире матери.
– Да! – вспомнила она вдруг. – Приношу свои соболезнования.
Виктор кивнул.
– Значит, до встречи? – Открыв дверь и элегантно перебросив ноги через порог автомобиля, Галя еще раз заглянула в салон, опустила на глаза солнцезащитные очки и помахала ладонью.
– До встречи.
Ее Lexus лихо рванулся с места, немного подрезав выруливающую со стоянки «Калину», и через секунду уже выскочил под желтый свет светофора на проспект. Потом понесся, набирая скорость, и Виктор следил за ним, пока тот не скрылся за ближайшими домами.