В лесную чащу на нашем участке заглядывает только садовник, да и то не особенно часто, в основном для того, чтобы обрубить сухие ветви. Дорожек, выложенных плиткой, здесь нет, а земля покрыта слоем упавших иголок и шишек, сквозь который слабо пробиваются трава и какие-то неприхотливые цветочки.
Я внимательно осмотрела ограду. Интересно, какая у нее высота? Метра два с половиной? Или три?
Наша семья мирно жила в Ложкине лет этак семь-восемь, как вдруг администрация поселка решила отгородиться от внешнего мира забором, смахивающим на Великую Китайскую стену. Жителям, чьи участки прилегали к общему забору, эта идея пришлась не по вкусу, зато остальные выразили восторг. И последних оказалось большинство. Ограждение возводили год, и когда оно наконец-то поднялось во весь рост, то не вызвало у меня никакой радости. Но ведь человек привыкает ко многому, постепенно я перестала обращать внимание на серую громадину. А потом садовник посадил вдоль нее какой-то тенелюбивый плющ, и теперь одну половину бетонных блоков летом покрывает лиана. Вторую, «голую», наш Миша только-только принялся озеленять.
Сейчас я стояла как раз около этой части забора и прекрасно понимала, что вскарабкаться на него даже взрослому человеку без специальной подготовки невозможно. А уж четырехлетнему ребенку и подавно никогда не справиться с такой задачей.
Я села на пенек. Так… Надо постараться успокоиться. Маленькие дети не способны скакать по елям и преодолевать высоченные заборы, к тому же время уже вечернее, малышей сейчас укладывают спать. Дашутка, ты просто дурочка, не было никакой девочки. У тебя случилась галлюцинация, навеянная беседами с Юрием Ивановичем. Сосед слишком часто стал наведываться ко мне в гости, вот в чем дело. Надо очень вежливо и осторожно сократить его визиты. Собственно, чем я могу помочь Малинину? Ему требуется квалифицированный психотерапевт, а может, даже психиатр. Дружеское сочувствие никак не решит его проблему.
Вы не понимаете, о чем я? Сейчас объясню.
Я уже упоминала, что банкир Сыромятников продал свои владения семейной паре Малининых. Вселившись в особняк, его новая хозяйка Лена пришла ко мне с каким-то бытовым вопросом, уже не помню, что ей понадобилось, и мы мило побеседовали. Потом кот Фолодя по старой привычке забрел на соседский участок и, как всегда, нагло развалился там на террасе на столе. Юра принес безобразника домой со словами:
– Я подумал, вы его ищете. Правильно сделали, что повесили кошке на шею жетон с адресом и телефоном.
– Наш питомец – мальчик, кот, – улыбнулась я. – Простите, раньше ваш коттедж принадлежал людям, которые обожали Фолодю, вот баловник и заявился к вам.
– Мы с Леной тоже очень любим животных, – заверил Юрий. И тут же добавил: – Но не можем никого завести, так как у Андрюши аллергия.
Андрей, четырнадцатилетний сын Малининых, совсем не выглядит больным. Наоборот, это крупный, плечистый подросток, которого, на мой взгляд, слишком опекает мать. Пареньку не разрешают одному выходить за ворота, и в школу он ездит не на автобусе, который каждое утро собирает у проходной поселка детей, направляющихся в местную гимназию. Нет, Андрея на занятия доставляет Лена. И я ни разу не видела, чтобы младший Малинин катался на велосипеде с другими ребятами или сидел в кафе у нас в поселке. Похоже, Лена очень боится за сына, поэтому старается держать его поближе к себе. Андрюша – вежливый, воспитанный парень, его родители – приятные люди, наши участки примыкают друг к другу, поэтому нет ничего удивительного в том, что мы с Малиниными сблизились и захаживаем друг к другу в гости запросто, без приглашения.
В конце июня ко мне подошла наша домработница Анфиса и сказала:
– В кладовке стоит большой сундук, набитый вещами для маленькой девочки. Может, их надо проветрить и переложить лавандой? Кажется, из сундука моль летит.
Я удивилась.
– Наряды для малышки? Чьи они? Неужели Машины? Впрочем, в Ложкине можно обнаружить что угодно. Чуланы не разбирались с момента нашего въезда в особняк и лишь пополняются очередными партиями никому не нужного барахла.
– Может, я потихонечку наведу в дальних углах порядок? – предложила Анфиса. – Не беспокойтесь, ничего без вашего ведома не выброшу.
– Пожалуйста, – разрешила я, – если не лень, можешь сколько угодно рыться в тряпках.
Через день Фиса позвала меня на чердак и показала две груды вещей.
– Слева то, что вообще никуда не годится, – отрапортовала она. – Три сломанных утюга, кастрюли с отбитой эмалью, обрезки ковролина, ватное одеяло с дырками…
– Выбрасывай немедленно. Зачем Ира хранила эту дрянь? – удивилась я. – Очень хочется позвонить в Париж и задать ей этот вопрос.
– Ирина хозяйственная, – защитила коллегу Анфиса. И решительно сменила тему: – Поглядите сюда, тут хорошие шмотки. Смотрите, какое красивое розовое платье для девочки лет пяти. Чье оно?
– Не помню, – протянула я. – Скорей всего Машино.
– Оно вам нужно? – спросила Анфиса.
– Нет, – ответила я, – можешь деть его куда хочешь.
– Постираю его и отдам своим соседям, – кивнула Фиса. – У них детей восемь штук, все в обносках ходят.
– Если обнаружишь в чуланах еще какую-нибудь одежку, подходящую для их ребят, смело забирай, – распорядилась я. А затем отправилась в сад, где легла на раскладушку и погрузилась в новый детектив Милады Смоляковой.
Оторваться от романа этой писательницы я не способна, если вцепилась в ее книгу, то не отложу, пока не узнаю, кто же виноват во всех описанных автором преступлениях. Представляете, как я испугалась, когда в самом напряженном месте, где главную героиню схватил неизвестно кто и запер неизвестно где, услышала нервный мужской голос:
– Мне надо срочно пройти к сараю.
Я подскочила на матрасе, поняла, что потихоньку наступили сумерки, которых я не заметила, уронила томик и заорала:
– Кто здесь?
– Это я, – ответил Юра. И повторил: – Мне нужно подойти к сараю. Вон туда!
Не дожидаясь моего разрешения, он быстро пошагал в глубь территории.
Я, еле справившись с сердцебиением, встала и поспешила за ним, недоумевая, что случилось с вежливым, воспитанным соседом. Почему Юрий столь странно себя ведет? Даже не поздоровался! И что вообще ему нужно в нашем домике, где хранятся лопаты, грабли и прочая чепуха?
Юра, вероятно, услышал мои шаги, потому что остановился, обернулся, приложил палец к губам, а затем еле слышно произнес:
– Тише, умоляю! Она испугается и исчезнет.
– Кто? – шепотом осведомилась я.
– Асенька, – пробормотал Юрий. – Девочка первый раз показалась мне в районе полуночи и всегда от меня убегает. Сейчас еще светло, а она уже тут. У меня есть шанс поговорить с ней. Пожалуйста, не приближайся.
Пока он говорил, его лицо быстро бледнело и в конце концов приобрело землистый оттенок, а глаза запали. Я испугалась:
– Юра, тебе плохо?
– Стой тут! – неожиданно грубо велел Малинин и побежал к сараю.
Я опешила. Сосед заболел? У него поднялась температура? Начался бред?
Решив на всякий случай не двигаться, я стала наблюдать за Малининым. Увидела, как он домчался до стилизованного под избушку домика и сорвал с бельевой веревки висевшее на ней детское розовое платье. Некоторое время Юрий неподвижно стоял, потом отшвырнул платье, сел на землю и уткнулся носом в колени. Я бросилась к нему, выкрикивая на ходу:
– Тебе помочь? Сейчас позову врача!
Юрий поднял голову. Я вздрогнула. Лицо соседа приобрело бордовый оттенок, а белки глаз стали красными.
– Что это? – неожиданно спросил он, показывая на валяющееся на земле розовое платьице, то самое, найденное недавно Анфисой в чулане.
– Одежда для малышки лет четырех-пяти, – растерянно ответила я. И пустилась в объяснения: – Фиса разбирает старые вещи. Кое-что она постирала и по деревенской привычке повесила сушиться на свежем воздухе. Домработницу я наняла после того, как наша Ира уехала с Машей, Зайкой, близнецами и Кешей в Париж. Анфису рекомендовал мне садовник Миша, сказал: «Аккуратная работящая тетка, живет через три дома от меня, я прекрасно ее знаю, не пьет, не курит, не ворует». Михаил не соврал, Фиса замечательная горничная, но она не любит пользоваться функцией сушки в стиральной машине и…
Юрий неожиданно заплакал. Я в полной растерянности плюхнулась около него на землю, обняла его, стала гладить по голове и приговаривать:
– Ничего страшного. Погода меняется, похоже, гроза собирается, ветер стих, небо почернело, давление скачет, вот ты и разнервничался. Устаешь очень, надо отдохнуть, слетать на море. Хочешь, дам телефон хорошего невропатолога? Он подберет тебе правильные таблетки.
– Я больше не могу! – простонал Малинин. – Ася все время приходит! Лица нет, вместо него белое пятно, ни глаз, ни рта, ни носа… Волосы длинными локонами. Лена ей такую прическу часто делала – вот здесь прямо, а сзади…
Юра хаотично замахал руками вокруг своей головы. Потом спросил:
– Понятно?
– Конечно, – соврала я, – ты очень доходчиво объясняешь. А кто такая Ася?
– Моя дочь, – прохрипел Малинин. – Ей четыре года.
– У вас есть девочка? – изумилась я. – Полагала, в вашей семье один ребенок, Андрюша.
– Один ребенок, Андрюша, – эхом повторил Юрий. – Да, теперь так. Ася умерла. Я убил ее. Своими руками. Принял такое решение.
Мне стало страшно. Кажется, Малинин совсем слетел с катушек, надо срочно увести его в дом и позвать Лену. Я пару раз кашлянула и зачастила:
– Не стоит нам сидеть на земле, запросто простудимся. Пошли, попьем чайку с конфетами.
Сосед выпрямил спину.
– Думаешь, что беседуешь с психом?
Я возразила:
– Что ты, конечно, нет.
Юрий скривил рот.
– Три года назад в нашем старом доме случился пожар. Дело было ночью, я сквозь сон почувствовал запах гари, открыл глаза и понял: пришла беда. Ты меня слушаешь?
– Очень внимательно, – подтвердила я.
Юрий судорожно вздохнул и продолжил рассказ. Чем дольше он говорил, тем сильнее меня охватывала жалость. Не дай бог кому-нибудь пережить подобное.