Лиза открыла глаза и увидела перед собой отца.
– Папа? Папочка! – и она бросилась к нему в объятия, плохо понимая, что происходит, но чувствуя такой восторг и облегчение, что ее силы, казалось, утроились.
– Лизонька, радость моя, – обнимал ее отец и как в детстве нежно гладил по голове.
– Теперь я знаю, почему оказалась здесь, – сказала Лиза, немного успокоившись. – Мне очень надо было с тобой встретиться. Я совсем запуталась.
Отец смотрел на нее и улыбался. Лиза заметила, что они находятся внутри ослепительно белого кокона, похожего на батискаф. Он будто раздвинул воду, и сгустки теней теперь не могли приблизиться к ним.
– Ты не права, доченька. Все как раз наоборот. Ты не запуталась, а распутываешь. И это очень сложная цепочка. Я не смогу тебе объяснить все события, потому что ты должна их понять и пройти сама.
– Но разве я еще не умерла? – Лиза решила перепроверить информацию Алика. Отец уж точно не станет ее обманывать.
– Нет, ты просто находишься в стране мертвых.
– Да я помню, я здесь встретила своего друга, и он говорил со мной. А теперь я встретила тебя. Расскажи мне, как ты здесь живешь и как здесь все устроено? Я столько чудес насмотрелась, пока опускалась на дно.
– Я очень приблизительно знаком с устройством этой Системы. Я живу не здесь, а… немного выше, – постарался дать обтекаемый ответ отец. – Но знаю наверняка, что Алика ты встретить не могла.
– Но я видела его, как тебя сейчас, и говорила с ним, папа!
– Ты говорила с мыслеформой, и я догадываюсь, зачем понадобилось тебя вводить в заблуждение.
Лиза была потрясена. Отец, видя ее смятение, взял дочку за руки, и сразу по всему телу разлилось тепло.
– Но тогда где же Алик? – спросила Лиза почти шепотом.
– Олег и Леонид сейчас со мной. Они остались моими учениками и после завершения своей земной программы. Они незаменимые помощники в работе.
– И Алик, и Ленчик с тобой, папа? Но как? И где? И что это за работа, которой вы втроем занимаетесь? И главное, объясни мне толком – где мы сейчас? Это ад? – вопросы градом сыпались из Лизы, и все равно основная их часть оставалась в мозгу.
– Мы сейчас в той части переплавки душ, которая в мире живых называется Чистилище. Но это тоже не совсем верно. Точнее будет сказать, что здесь умершие отдыхают, находятся в точке покоя и готовятся к следующему воплощению. Конечно, если оно предусмотрено Системой.
– Про Систему я уже знаю. А в какой точке этой Системы находишься ты? И почему ребята оказались с тобой, они же ушли в разное время? – Лиза сознательно избегала слова «умерли», ей казалось это бестактным по отношению к отцу.
– Твои друзья были убиты, а все убитые попадают в верхние миры, ну или частоты, так тебе как математику будет понятнее, – улыбнулся отец. – Убийство отвергается на уровне всех энергий – и низкочастотных в том числе. Это грубое вторжение в первоначальный замысел, в матрицу. Поэтому твои друзья теперь под покровительством Высшего Сознания.
Теперь они сидели на зеленом валуне, покрытом водорослями. Их по-прежнему плотно окутывал свет, и Лиза чувствовала, как все ее существо наполняется живительной энергией, идущей сверху и от отца.
Она поняла, что не хочет больше ни думать, ни говорить, а только бесконечно долго находиться в этом коконе счастья.
Но отец осторожно отстранил ее и посмотрел в глаза.
– Лиза, ты сейчас должна сосредоточиться и выслушать меня. Времени у нас немного, поэтому буду краток.
Лиза увидела перед собой прежнего отца – академика Илью Вороновского, выдающегося ученого, гения математической физики. Илья Аркадьевич был уверен, что дочь поймет его, и все-таки старался говорить как можно проще.
– Ты же знаешь, как ученый я всегда полагался только на эмпирические доводы, на точные данные, на опыт поколений, наконец. Но последняя моя работа была посвящена π-полярности в параллельных мирах. Здесь аргументация могла быть только теоретической. Однако, как ты знаешь, у нас есть математика. А это единственный универсальный язык для всех систем – как земных, так и внеземных.
– Да, папа, это все понятно, – перебила Лиза. – После твоего ухода я нашла конспекты. Но об этом никто не знал, даже друзья. Я хотела понять ход твоей мысли, а может быть просто почувствовать, что ты рядом… И вот совсем недавно мне показалось, что я нашла…
– Ты нашла формулу, которая способна перевернуть не только человеческое сознание, но и разрушить всю базу технической информации, накопленную веками. И даже не это главное.
Илья Аркадьевич замолчал. Лиза терпеливо ждала, хотя не совсем понимала, к чему клонит отец.
– Ты помнишь «Троицу» Рублева? – неожиданно сменил тему Вороновский.
– Конечно, помню, даже помню, как впервые увидела в Третьяковке. Мне лет десять тогда было, да?
– Возможно, не суть важно, – продолжал отец. – На этом примере мне проще объяснить тебе, что происходит. Итак, три Ангела за столом, на столе – Чаша. Вот на ней и сосредоточимся. Принято считать, что это символ той трапезы, которую Авраам вместе с женой Саррой приготовили для посетивших их Бога в виде трех мужей. До Рублева иконописцы предпочитали запечатлеть богатую сервировку стола. Рублев первый свел все к Чаше, сделав ее символом вечного, своеобразным жертвенником.
Лиза послушно кивала, по-прежнему не понимая, к чему этот экскурс в иконографию. По ходу она рассматривала рыбок с серебристыми чешуйками, снующих вокруг батискафа. «Интересно, они живые или тоже…», – подумала Лиза.
– Ты слушаешь меня? – спросил отец, проследив за ее взглядом.
– Да – да, папа, Рублев сделал Чашу символом вечности, – повторила Лиза. – Только при чем здесь твои исследования в π-полярности?
– При том, что эта Чаша не символ. Вернее, не сама Чаша, а то содержимое, которое в ней находится.
– Ты хочешь сказать… – внезапно осенило Лизу.
– Да, я хочу сказать, что это и есть Бета-частоты в π-полярности. И еще, что эта та самая Чаша Алшуров, упоминаемая в древних свитках.
– Но Чаша Алшуров была уничтожена вместе с Харуном, там же так сказано.
– Верно. Но никто и предположить не мог, что суть не в самой Чаше, как предмете, а в ее содержимом. Ее содержимое и есть энергия всего сущего на земле. И это содержимое продолжает находиться в Чаше. А Чаша глубоко под землей. Причем после Потопа, уничтожившего и Алшуров, и Атлантиду, вообще трудно определить точно, где это место. А энергия продолжает излучаться, и доказательство тому – жизнь на земле.
– Значит, следуя твоей логике, Чаша была еще до Авраама? Тогда как она оказалась на иконе Рублева? Все искусствоведы и христиане придают ей совершенно другой смысл.
– Так и я тебе только что об этом же толковал! В этом и есть гений мастера. Рублев постиг одну из тайн мироздания и поместил ее в свое произведение. А уже дело человечества было трактовать и разгадывать этот ребус. На уровне средневековья она читалась с точки зрения христианской морали. Но это рамки, понимаешь? Это узкие рамки трехмерного пространства, в котором находятся все люди на земле. А мир гораздо шире, многомернее…
– Кажется, я начинаю понимать… Но если вернуться к содержимому Чаши, то сейчас кому-то понадобилась эта энергия, а ее можно…
– …обнаружить только при помощи математической формулы, – завершил отец. – Но у знания всегда есть светлые и темные аспекты, его можно использовать и в добро, и во зло. Поэтому если эта формула попадет не в те руки…
– То энергия будет перенаправлена на другие цели и… конец человечеству? – Лиза была потрясена услышанным.
– Умница, – сказал Вороновский и снова погладил дочь по голове. – А теперь нам пора, время истекло. И меня, и тебя ждут большие дела.
И он встал с камня.
Батискаф стал превращаться в светящийся тоннель. Отец протянул Лизе обе руки и сказал, чтобы она закрыла глаза.
Они плавно заскользили вверх.
Весь путь Лизу переполняло ощущение легкости, она чувствовала мощь, наполняющую ее тело и сознание.
Когда она перестали ощущать тепло отцовских рук, открыла глаза.
На берегу сидел угрюмый Страшка.
– Я же говорил, только не утони, – проворчал он. – Столько хлопот из-за тебя…
Страшка шел впереди, Лиза за ним. Дорога была узкой и уходила за горизонт. По обе стороны огромные поля, заросшие травой. Лиза поняла, что идет босиком только когда стал покалывать песок на подошвах.
Путь казался бесконечно долгим и бесконечно скучным. Лиза старалась не думать, чтобы не раздражать Страшку. Но мысли сами лезли в голову. Встреча с отцом кое-что прояснила, и все равно вопросов оставалось больше, чем ответов.
Начинало темнеть, становилось прохладно. «Сейчас бы жаровня Ампера не помешала», подумала Лиза, но шар куда-то пропал. Странно, что я совсем не чувствую голода, – подумала Лиза.
– Ты питаешься энергией, которую дает Ампер, – ответил Страшка.
– А где он сам? – подняла голову Лиза, надеясь увидеть огненный шар.
– Ты его больше не видишь, потому что он в тебе.
«Во мне шар, в Страшке гвоздь, просто компания иллюзионистов какая-то», – подумала Лиза. То, что ей можно не озвучивать мысли, становилось забавным, по крайней мере, теперь, когда она начала привыкать ко всем странностям, происходящими и с ней, и со всем окружающим миром.
Они шли еще какое-то время. Темнота становилась все гуще, Лиза уже едва различала дорогу и ориентировалась только на мохнатую спину Страшки. А он, несмотря на косолапость и полноту, все время ускорялся, будто боялся куда-то опоздать. Лиза тоже прибавляла скорость, изо всех сил стараясь не отстать, но за этим пыхтелкой разве успеешь…
Наконец, впереди показалось строение. В наползающей темноте было не видно, что это такое, но ощущались контуры чего-то массивного. «Хоть бы луна появилась, а то так и ноги переломать можно».
– Даже не думай! – прикрикнул на нее Страшка. – Мы должны успеть до ее появления! Ну, скорее же, скорее…
Она не стала интересоваться, почему им надо бояться луны, а просто прибавила шаг. Теперь они со Страшкой почти бежали.
Вскоре Лиза поняла, что это башня. Круглая и высокая, она стояла по правую сторону от дороги. К ней вела тропинка, на которую они свернули. Нога сразу наткнулась на какую-то колючку, и Лиза ойкнула.
– Ну, что там еще, – остановился Страшка.
– Ногу наколола, – сказала Лиза.
– Ага, я совсем забыл про твою кожу. Тонкая и непрактичная, – пробурчал Страшка. – Надевай вот это, только не копайся, у нас осталось минуты две, – и он протянул ей подобие сандалий.
Лиза быстро сунула ноги в обувку, и они понеслись к башне. Через минуту Страшка был у массивных дверей, остановился и – замер.
– Ну? – догнала его запыхавшаяся Лиза. Она обратила внимание, что двери были странные – без входной ручки, без замка или скважины для вставления ключа.
– Сейчас ты войдешь внутрь. Увидишь винтовую лестницу. Поднимайся по ней вверх. Поднимайся и ничего не бойся. Иди вверх, пока не увидишь свет. Дальше сама поймешь, что делать, – скороговоркой забубнил Страшка и налег всем своим мохнатым телом на дверь.
В глубине каменного чрева башни закрутился механизм, слышно было, как что-то щелкает и мерно позвякивает. Звуки напоминали набор кода в сейфе. Страшка еще плотнее прижался к металлу, и дверь стала медленно открываться.
Так вот для чего нужен был гвоздь Розенкрейцеров, догадалась Лиза.
Когда образовалась достаточно большая щель, Страшка кивнул ей:
– Иди!
– А ты?
– Мне нельзя. Я здесь буду ждать.
Лиза сделала шаг и вошла в абсолютную темноту башни. Она оглянулась.
В это время появилась луна. Ее свет, такой же фиолетовый, как шар, чуть не заморозивший Лизу на дне реки, обозначил дорожку и Страшку, продолжавшего держать дверь.
Она видела, как ее мохнатый друг от этого света ощетинился и стал дрожать, а затем медленно спускаться по железной поверхности. Она хотела броситься к нему на помощь, но Страшка из последних сил рявкнул: «Иди!!!» – и она не смогла ослушаться.
Лиза нащупала первую ступень и поставила на нее ногу. Глаза постепенно привыкли к темноте, и она стала шаг за шагом, ступень за ступенью подниматься по винтовой лестнице. Чтобы преодолеть страх, Лиза считала вслух – один, два, три… На сто пятой ступени она остановилась и осмотрелась.
Она будто бы находилась в громадной колбе, по стенам которой расположились стеллажи с древними фолиантами, свитками, рукописями. Она с трудом, но все-таки могла прочесть названия на корешках: исторические хроники, папирусы Наг-Хаммади, Ватиканский кодекс, Синайская псалтырь, Истинное слово Цельса, книга притч Чжуан-цзы…
«Ничего себе подборочка», – подумала Лиза и приготовилась услышать ответ Страшки, но вспомнила, что его нет рядом.
«Страшка сказал, что будет свет, значит надо идти дальше», – и Лиза поставила ногу на следующую ступень. Сто шесть, сто двадцать пять… двести сорок один… триста два… триста пятьдесят три…
Она очень устала. Дышать становилось все труднее, а конца лестницы не было видно, ступени уходили в какую-то беспредельность. Пейзаж вокруг тоже не менялся – книги, рукописи, папирусные свитки…
Лиза продолжала считать вслух, чтобы не оказаться в полной тишине.
Внезапно над головой что-то ухнуло, и она судорожно вцепилась в металлические перила. По звуку, раздавшемуся через мгновение, она поняла, что это кто-то из летающих. Это мало успокаивало. Лиза боялась мышей, и особенно летучих, хотя ни разу в жизни не встречалась с ними нос к носу. Она продолжала стоять, затаив дыхание и стараясь не шевелиться. Существо между тем опустилось на полку с книгами напротив Лизы и уставилось на нее.
– Уф, да это же сова, – выдохнула Лиза, хотя радоваться было рано. Она вспомнила, что совы из породы ночных хищников. Где гарантия, что за неимением более подходящей пищи, она не станет охотиться на человека, забредшего в ее владения, подумала Лиза, и стала осторожно нащупывать ногой ступеньку вниз.
Птица продолжала смотреть на нее немигающим оранжевым взглядом.
«Я филин, а не сова», – ясно услышала Лиза у себя в мозгу.
– Ну вот, теперь и я могу считывать мысли, – сказала она вслух, нисколько не удивившись.
«Следуй за мной», – послал сигнал филин и, сорвавшись с полки, полетел вверх. Лиза набрала побольше воздуха и стала подниматься за ним.
Четыреста пятнадцать, четыреста девяносто восемь, пятьсот шестьдесят один…
Наконец филин опустился на край выступа. Прямо перед ним Лиза увидела светящийся корешок. Она протянула руку и достала небольшую книжицу в мягкой обложке. Ей хотелось прочесть название, но свет пропал, как только она прикоснулась к бумаге. Она снова оказалась в кромешной темноте, и только взмах крыльев филина напоминал, что она здесь не одна.
«Теперь вниз», – телепатировал филин, и Лиза послушно развернулась. Держась одной рукой за перила, она стала спускаться. Это оказалось не менее сложной задачей, чем подъем.
Она ничего не видела, то и дело теряла точку опоры, и, казалось, вот-вот оступится и кубарем скатиться по железным ступеням, переломав все кости. В этот момент появлялся филин, его два немигающих зрачка становились источником света, по которому Лиза какое-то время продолжала путь. Затем филин исчезал, и все повторялось сначала.
Наконец, она нащупала не очередную ступеньку, а поняла, что нога стоит на твердой поверхности.
Два глаза-фонаря филина снова осветили пространство. Птица сидела на столе, который стоял недалеко от лестницы.
Лиза пошла в этом направлении. На столе стоял подсвечник, рядом – коробок со спичками.
Зажечь свечу – минутное дело, а вокруг сразу стало светло и уютно. Лиза увидела, что находится не в колбе, а в просторном кабинете. Старинные картины, портреты, фарфоровые вазы с росписью на тему античных сюжетов, утонченные статуэтки, изящные амфоры, стеллажи с книгами придавали помещению умиротворенность и торжественность одновременно.
Пока Лиза осматривалась, филин терпеливо ждал, но, наконец, она отодвинула стул, села и положила перед собой книгу, добытую на одном из верхних этажей библиотеки.
Она ожидала увидеть текст или, на худой конец, математические формулы, но на странице, которую раскрыла Лиза, были только четырехугольные фигуры, в которые вписывались значки, похожие на иероглифы. Она долго смотрела на них, пытаясь хоть что-то понять.
Над рисунком она разобрала единственной слово «Эрсидах», внизу значился номер страницы – 103.
Филин в нетерпении переминался с лапы на лапу.
«Зафиксируй всё, что видишь» – мысленно прочитала команду Лиза и послушно взяла в руки карандаш, лежащий рядом. Тут же она обнаружила и белый лист. Она аккуратно перенесла на бумагу все загадочные фигуры и значки из книги, свернула и положила листок в карман платья, и встала из-за стола.
Она почувствовала, что ее пребывание в башне закончено. Сопровождаемая филином, Лиза направилась к выходу.
Страшка лежал возле железной двери, всем своим грузным телом не позволяя ей закрыться. Лиза бросилась к нему, предчувствуя самое худшее. Она упала на колени и стала гладить его по шерстяным щекам, не замечая слез.
– Страшка, Страшечка, не умирай, миленький, только не умирай, – причитала она над ним.
Сердце сжималось от боли, Лиза не знала, что делать дальше. Если она сейчас лишится своего последнего друга, пусть и странного, пусть и не из ее мира, но преданного и знающего намного больше, чем она, то все предыдущие мытарства окажутся бессмысленными.
Лиза чувствовала, что на смену отчаянию приходит гнев. Кому нужно все время испытывать ее? Кто так жестоко и планомерно лишает ее людей, близких по крови и духу? Кто водит ее по этим странным дебрям, похожим на закоулки подсознания? И главное – кто стоит за всей этой чертовщиной?! – кипели в ней вопросы.
Она подняла голову и увидела, что филин планирует над ней и с любопытством наблюдает за происходящим.
– Ну, что уставился?! – нашла на ком сорвать злость Лиза. – А еще считаешься птицей мудрости. Вот что теперь делать? – она встала с колен, отряхивая платье.
– Сама дура! – протранслировал филин. Лиза поискала глазами камень, чтобы кинуть в него.
– Только попробуй… Вот сейчас вернусь в башню, только ты меня и видела.
Лиза поняла, что плюет в колодец, из которого, возможно, придется черпать информацию. Она махнула на филина рукой и снова присела рядом с бездыханным Страшкой.
– Страшечкаааа… – завыла она в отчаянии так громко, что филин испуганно взвил в поднебесье. Лиза попыталась нащупать пульс Страшки, она знала приемы первой реанимации, но разве под такой густой шерстью что-нибудь найдешь. О закрытом массаже сердца надо забыть, остается искусственное дыхание, подумала Лиза и с сомнением посмотрела на индюшиный нос Страшки.
Но это все-таки шанс, решила Лиза и, следуя инструкции, попыталась большим и указательным пальцем зажать ему нос. Он был кожистый и влажный. Не с первого раза, но ей все-таки это удалось. Набрав побольше воздуха, она прижалась губами ко рту Страшки и выдохнула.
«Ты что делаешь?! – запаниковал у нее в мозгу филин. – Он же не человек, ты сейчас превратишь его в молекулярную массу азота!»
Лиза в ужасе отшатнулась.
– Но что-то же надо делать, – сказала она.
Филин приземлился на тропинку.
– У него нос для охлаждения мозга, а ты ему перекрыла все каналы, думать же надо!
– Откуда я знаю, как у вас тут все устроено, – огрызнулась Лиза.
– Ты можешь его оживить. Но не таким путем, – переступил с лапы на лапу филин.
– Могу? Я? Но как? Да не тяни же!!!
Филин осторожно приблизился к Лизе, продолжавшей сидеть возле мохнатого тела Страшки. Без каких-либо усилий он подпрыгнул и оказался на ее левом плече.
– У тебя сейчас Ампер в солнечном сплетении. Посмотри вглубь себя и постарайся его почувствовать.
Лиза послушно закрыла глаза. Сначала она ничего не ощущала, но через некоторое время появилось желтый шар, он вертелся внутри нее, и Лиза поняла, что это и есть Ампер, только сильно уменьшившийся.
– Вижу шар, он желтый, что теперь? – спросила Лиза.
– Поднимай его до макушки и потом выпускай из себя, – телепатировал филин.
Лиза попробовала мысленно двигать шаром, и ей это удалось. Ампер слушался ее! Она медленно и плавно повела его через легкие и бронхи, потом он проскочил горло и поднялся к губам, а потом вверх к переносице и – ура! – выскочил из открывшегося канала в макушке, но никуда не делся, а завис прямо над головой Лизы, обдав ее, как прежде, светом и жаром.
Филин слетел с плеча Лизы и снова устроился на тропинке.
– Теперь загоняй его в своего лешего, – передал он Лизе.
«Просто игра в гольф какая-то», – подумала она, но последовала указаниям филина.
Ампер немного покочевряжился, то подпрыгивая вверх, то отлетая в сторону, но, в конце концов, опустился прямо на нос Страшки и просочился в него.
Прошло несколько минут, но они показались Лизе вечностью. Наконец Страшка хлюпнул носом и открыл глаза.
– Живой?!! – завопила Лиза. Филин в ужасе взмыл в небо.
– Ты что орешь, как ни в себе? – пробурчал Страшка, поднимаясь.
– Но ты же ничего не знаешь, – и Лиза начала рассказывать все злоключения, которые произошли с ней после того, как они расстались.
– Ты узнала шифр? – спросил Страшка, не выслушав и трети.
– Не уверена. Я видела книгу, из которой шел свет, как ты говорил. Она открылась мне только на одной странице. Но… я ничего не поняла, – призналась Лиза.
– Но хотя бы переписать успела?
– Скорее перерисовать, – и Лиза достала из кармана бумагу с иероглифами.
Страшка в нетерпении выхватил листок, развернул и…
– И это все? – сказал он разочаровано.
– Да. Больше там ничего не было.
– Ну, и что это значит? – Страшка сел на тропинку. Лиза опустилась рядом. Филин сделал круг над их головами и тоже опустился на песок.
Все трое уставились в бумажку, пытаясь разгадать рисунок. Ампер снова кружил над ними. Лиза поглядывала на него с благодарностью. Теперь она понимала его значение и силу.
Страшка сопел, кряхтел, что-то бубнил, и, наконец, вернул листок Лизе.
– Ерунда какая-то…
«Похоже на руны», – прозвучало в голове Лизы. Филин снова разместился у нее на плече, но теперь уже на правом.
– Птица считает, что это руны, – озвучила мысли филина Лиза.
– Я и сам слышу, – буркнул Страшка. – Ты кота за хвост не тяни, говори толком, – обратился он к филину.
«Похоже на русские руны. Если это так, то в ромбах вписаны три знака: Путь, Вихрь и Победа».
И он клювом указал сначала на рисунок, где днища двух полукруглых овалов были соединены ромбом, потом такие же, но внутри овалов – завитки-спиральки и, наконец, ромб и над ним только один полуовал с крестом, а вместо нижнего – перекладина и две ножки.
– Расшифровать можешь? – в нетерпении спросил Страшка.
Время сжималось, как шагреневая кожа, еще немного, и они с Лизой не успеют вернуться к реке, а только там можно спастись от посланцев Драмиурга.
Филин нахохлился от удовольствия.
«Ну… считается, что эти знаки магические, их можно применять для защиты или привлечения удачи, для насыщения энергией успеха или везения в любовных делах…», – начал трансляцию филин, но Страшка прервал его.
– Ты мне тут лекцию не читай, я сам был Лешим в первом тысячелетии, так что в символике как-нибудь разбираюсь. Конкретно – куда эти знаки ведут в нашем раскладе?
«Никуда не ведут», – ухнул обиженно филин над ухом Лизы. – «Это графическое обозначение содержимого Чаши Алшуров».
– Так что ж ты молчал! – подскочила Лиза, и птица слетела с ее плеча.
«Психи неблагодарные!» – выругался филин и скрылся в проеме двери, ведущей в башню.
Страшка и Лиза брели назад к реке. Они думали об одном и том же, поэтому слова были не нужны, и все-таки Лиза нарушила молчание.
– Не знала, что руны как-то связаны с Чашей…
– Русские руны, а не все руны вообще. Надо понимать разницу. Только эти знаки энергетически напрямую связаны с Абсолютом, – сказал Страшка.
– Абсолют – это..?
– Это Всемогущий Разум. Или Творец. Или Дух Святой. Или Бог, Аллах, Дао, Верховный Брахман, Будда, Кришна, Шива, Адонай, Саваоф…
– Стоп! Хватит! Поняла уже! Но если это так, то почему…
– Потому что Он стер с лица земли Алшуров. Их больше здесь нет. А Чаша осталась. Это же аксиома! Постой… – Страшка остановился, будто его осенило.
– Потоп! Вода! Как же я раньше не понял! – заорал он, хлопая себя по мохнатым бокам.
– Что не понял?
– Активировать руны можно было только при помощи одной из стихий. И эта стихия – вода! Потоп стер с лица земли не только Алшуров, но и всю природу, зверей, птиц, насекомых, людей… В общем, только в рунах осталась энергия жизни. И когда появился первый островок суши, они заработали, потому что сохранили коды Макро- и Микрокосмоса.
– Зачем тогда нужен был Ковчег, если миссия восстановления лежала на рунах?
– Это гениально, как и все, что Он делает! – продолжал выкрикивать Страшка. Затем, немного успокоившись, объяснил:
– Главная особенность русских рун – их невозможно применить во зло. Цветочки, бабочки, ящерки, травоядные, в общем, мир без хищников, чтоб тебе было понятнее. Поэтому Ковчег доставил на подсыхающую от воды землю все недостающие элементы…
– Элементы зла?
– Элементы противостояния, а значит – развития. Закон единства и борьбы противоположностей! Лиза, напряги мозги, диалектический материализм! Первый курс академии!
– Не ожидала, что ты знаешь основы философии, – усмехнулась Лиза.
– Ладно тебе, – смутился Страшка. – Вот поживешь пару тысячелетий, не то еще узнаешь. Но сейчас не об этом. Давай думать дальше. Зачем Башня тебе открыла эти знаки?
– Там было еще написано «Эрсидах» и страница «103», – напомнила Лиза.
– Итак, мы имеем три руны, слово «Эрсидах» и цифру 103, – подытожил Страшка.
Лиза увидела, что на горизонте показалась река и прибавила шаг.
«Надо успеть до темноты, пока лунный свет снова не убил Страшку», – подумала она.