– Света, дорогая, привет! Ну, как ты, как малышка? – Ларин звонил жене все утро, она не снимала и не отвечала на СМС, но, после того как Комарова скрылась из виду, трубка наконец откликнулась. – Черт, я все утро звонил!
Слышно было, как по проводам, соединяясь в одну звенящую от напряжения ноту, доносятся крики только что рожденных малышей.
– Дима, – сказала она, – привет! Телефон разрядился, а я тут совсем ориентацию потеряла, дети орут, не заметила вызов. Самочувствие так себе, голова еле соображает, хотя уже получше, конечно. Не выспалась, все болит.
Он не знал, что сказать, как ее подбодрить. Олег родился, кажется, целую вечность назад, и он совершенно забыл, как именно это было. Легкое волнение шевелилось внутри груди, покалывало в животе и спускалось к ногам, делая их тяжелыми и непослушными.
– Света, я… я люблю тебя. Ты молодчина, хочу обнять, и малышку, но не пустят ведь.
– Не пустят. Я писала ночью, ты не отвечал, – ее слова звучали с укоризной, хотя и без злости.
Ларин посмотрел на стопку тетрадей перед собой, криво стоящие парты, шевелящуюся ветку растения над головой.
– Я нашел новую работу, теперь будет полегче. Обещаю.
– Работу? Неужели ты согласился пойти… к брату? – Он почувствовал в ее голосе облегчение и… надежду.
Заорал звонок на первый урок второй смены. По привычке Ларин дернулся, телефон чуть не выпрыгнул из его рук.
– Ты в школе?
– Да, заканчиваю. Когда к тебе можно заехать?
– Пускают с пяти до семи, но выходить нельзя, собери немного фруктов, йогурты, может быть, орешки, если хватит денег, миндаль. – Она помолчала. – Так что за работа, ты не ответил?
– Почти у Виктора. Но нет. Гораздо лучше.
– Лучше?! Как это понять? Почему не у Виктора? – Он услышал ее протяжный вздох. – Олег, это такой шанс для нас…
– Знаю, дорогая. Я нашел работу получше.
– Не говори ничего, – сказала она. – Боюсь, мне не понравится. Я звонила Марго, они накупили всего. Ты бы слышал, как она переживает за малышку, я сама с ней чуть ли не реву, хотя, что реветь, все же отлично. Так ведь?
– Да, все прекрасно, – сказал он.
«Я продал машину, у меня чуть не украли деньги, потом едва не убили, и, если бы не случайный прохожий, который оказался одним из самых паршивых учеников нашей школы, лежать мне сейчас в холодном продолговатом ящике из нержавеющей стали. Да, чуть не забыл, того наркомана, что спер мои деньги, мы убили, вернее, убил Денис Скоков, не специально, конечно, потом я сжег труп этого наркомана по кличке Поляк в собачьем крематории. Да-да, том самом, где пару лет назад закончила жизнь Фрида. Кстати, отвечаю на твой вопрос, – я устроился на самую прекрасную работу в мире, – ночным сторожем в нашей чертовой школе.
Это работа мечты, я в этом уверен.
Ты еще не хочешь убить меня, милая?»
У него участилось сердцебиение, картина прошедших суток встала во всей ужасающей реальности. До этого он только мечтал, как выберется из вечной грязи и заживет по-человечески, сделает сносной жизнь родных, которые не будут облизываться при появлении на экране телевизора рекламы горящих путевок и говорить что-то вроде: «Там слишком жарко и душно, к тому же грязно, разве это стоит таких денег? Лучше побудем дома в Москве, здесь полно мест, куда можно сходить». Но они, естественно, никуда не ходили. В магазин по вечерам, за продуктами, иногда в близлежащий молл – развеяться, на витрины поглазеть. Если повезет, что-то купить на распродаже.
– Я возьму Олежку, мы заедем вместе. Твои окна выходят на улицу?
– Да, палата на третьем этаже, двухместная. Я пока тут одна, так что нам хорошо, свободно. Конечно, приезжайте. Волнуюсь, как он воспримет.
– Он молодец, – сказал Дима.
– Я знаю. Все равно волнуюсь, – Света говорила тихим уставшим голосом.
– Ты слышала, что каждый день в мире рождается десять тысяч детей? И наша красавица может оказаться семимиллиардным жителем планеты. – Он прочитал об этом в Интернете, когда искал молокоотсос, Света попросила купить прибор к ее выписке.
– Да? Я не знала этого. У семимиллиардного младенца есть какие-то льготы?
– Я думаю, ему… то есть ей, вполне хватит хороших папы и мамы, чтобы о ней позаботились.
Она помолчала. Конечно, Света думала точно так же, только вот что значит это его – «позаботились»? Он при своих умственных данных бьется словно ночная бабочка в яркое окно и не может попасть туда, на праздник жизни.
– Я тоже в этом уверена, Дима, – ответила она, сцеживая молоко в бутылочку. Скоро кормить девочку.
– Отдохни немного. Дочке привет передавай и поцелуй за нас.
– Обязательно. Жду. Люблю тебя.
– И я тебя.
Она положила трубку. Потом в телефоне пискнуло, и он увидел фотографию дочки – кажется, она чуточку повзрослела, голубые проницательные глаза смотрели на него в упор и… всё знали. Знали, где он был прошлой ночью. Без сомнения.
Дмитрий схватил стопку тетрадей, засунул ее в портфель и вышел из класса, заперев дверь.
Домой он приехал через двадцать минут. Олег уже пришел с занятий, его стоптанные кроссовки стояли у двери. Сам он сидел в комнате, что-то записывая в толстую тетрадь с экрана компьютера.
– Привет, – сказал Дмитрий. – Уроки делаешь?
Олег кивнул.
– Привет, пап. По информатике циклы проходим, записываю алгоритм, чтобы лучше запомнить.
– Уже циклы? – Дмитрий удивился.
– На уроке нет, дополнительное занятие.
– Ясно. А на тренировку идешь?
Олег с силой нажал на карандаш, грифель, издав трескающий звук, сломался, кусочек его кольнул Дмитрия в руку.
– Пап… я же говорил… тренер. – Олег едва сдерживал себя, чтобы не броситься вон из комнаты.
– Олег. В пять едем к маме, а потом идешь на тренировку. У тебя же в семь сегодня?
– Никуда я не пойду, – он отвернулся к окну. Его плечи мелко подрагивали.
– Не просто пойдешь, еще и полетишь! – Дмитрий вынул руку из-за спины.
Сын повернулся, на мгновение замер, он не понимал и не верил тому, что видел.
Перед собой отец держал запакованный скейт с огромными буквами «Хелло вуд».
Надпись, алеющая на пластике, заворожила его, он привстал, подошел ближе и медленно протянул руку, коснувшись пальцами, он провел ими по поверхности плотно натянутой прозрачной упаковки, затем дотронулся до мощных широких колес.
– Это же самый лучший, пап… как ты… как? – Он вдруг обхватил шею Дмитрия худыми руками, и вытягивающееся подростковое тело забилось, словно пойманная рыбка, слезы радости душили его, и он не мог больше произнести ни слова.
Дмитрий вдруг подумал, что подобных моментов больше не будет никогда, и ради этих секунд искреннего счастья, благодарных слез ребенка стоит рисковать.
– Давай, срывай пленку, настраивай аппарат, мама с сестренкой скоро ждут нас.
Олег посмотрел на него влажными глазами.
– Спасибо, пап.
Через полтора часа они стояли возле высокого забора роддома, Олег держал в руке скейт и улыбался во весь рот, заглядываясь на прохожих и демонстрируя обновку: однозначно, она стоила того, если рядом оказывался подросток, его взгляд падал на яркую доску. Света махала из окна, потом она отошла и вернулась с маленьким коконом: сквозь отсвечивающее стекло нельзя было увидеть ни лица, ни глаз ребенка, но этого и не требовалось, Дмитрий почувствовал, как заныло сердце. Это его. И он расшибется в лепешку, чтобы сделать их жизнь лучше.
– Олег, Дима! – услышал он позади знакомый голос. Это была Марго. Рядом шел Виктор, грузный, но подвижный и улыбчивый. В его движениях чувствовалась властная сила, он передвигался, как хищник в тайге – прекрасно сознавая свои преимущества. Но, как всякий умный зверь, он знал, что за любым деревом может скрываться опасность.
Они поздоровались, Виктор пожал руку как ни в чем не бывало. Марго обвила шею, поцеловала в щеку, ноздри защекотал ее свежий аромат.
– Дима, поздравляю с малышкой! О боже, как же я вам завидую! Олежка, поздравляю с сестренкой, теперь тебе будет не так скучно жить, – она говорила, смеясь и радуясь, совершенно искренне.
– Какой у тебя крутой скейт, – сказал Виктор. – Я не специалист, но недавно смотрел выступление по «Евроспорту», кубок «Ред Булл», и чемпион катался на похожем, кажется, даже буквы были те же! Сумасшедшие бабки, наверное, стоит!
Олег, прижимая скейт к груди, кивнул.
– Это и есть чемпионский «Хелло вуд». Папа подарил!
– Крутой, ждем тройной тулуп! – сказал Виктор и тоже улыбнулся. Морщинки собрались вокруг его глаз, которые оставались холодными, как промерзшая вода в озере Байкал. Ледяными.
– Дядя Витя, тулуп в фигурном катании, у нас – свитч на триста шестьдесят называется!
– Свитч, говоришь! Ну смотри. Начни с девяноста градусов, триста шестьдесят слишком много для начала, голова закружится!
– Не закружится, я привык!
Они махали в окна Свете, рядом с ним стояли такие же счастливые люди.
Виктор подошел поближе к Дмитрию. Улучив момент, пока Олег с Марго отсылали воздушные поцелуи, шепнул.
– Мне нужна помощь. Похоже, под меня здорово копают, без тебя не справлюсь. Кто-то сливает засекреченные данные из аналитики. Кругом крысы. Бывший начальник Росфинмониторинга работает в Думе и, видимо, хочет выкинуть меня. Помоги. Прошу не из-за денег, а потому что… – Он посмотрел на Олега, Марго, потом на окна роддома, но не закончил фразу.
Дмитрий понимал. Если Виктор все потеряет, скорее всего, его посадят, Марго останется ни с чем. Олег сильно расстроится – дядя Виктор был для него авторитетом, он часто гостил у них дома. А сейчас, когда родился еще один ребенок, их помощь, особенно в первое время, точно не будет лишней.
– Я устроился на работу в ночную смену, – сказал Дмитрий. – Мне понадобятся доступы в вашу сеть и полные права администратора.
– Неужели снова на склад? – не поверил Виктор.
– Нет, теперь в школу.
– Кем же, если не секрет?
– Сторожем.
Ответ ошеломил Виктора настолько, что он невольно попятился.
– Прости… что? Мы же вчера…
– Не обращай внимания. Так надо. Я хочу там работать сторожем и буду работать. Это никак не повлияет на наши отношения, я надеюсь.
– Конечно, это твое право… Но… зачем? Платят гроши… Я заплачу за помощь столько, что пару лет можешь вовсе не работать… не понимаю тебя, честно, – он повернулся и посмотрел на джип.
– Где твоя машина? Не вижу что-то.
– Вольво 760 GLE, третья с краю, темно-синяя.
– Ох и крокодил! А что с твоей случилось?
– Отвез к Мартину, подшипники стучат.
– К молдаванину? Я бы тебя в техсервис направил.
Дмитрий пропустил его слова мимо ушей.
– Сегодня у меня первый день, вернее ночь. Если хочешь, подвози доступы к полуночи в школу. Только не вздумай по телефону их передавать.
– Так ты поможешь?
– Не гарантирую, но… у меня будет много свободного времени. Я работаю каждый день, так что…
– Каждый день? Ты с ума сошел. А как уроки вести в таком состоянии?
– Вечером буду отсыпаться.
– Ну-ну. – Виктор снова глянул на окно третьего этажа. – Посмотрим, как ты выспишься. Но, если поможешь, я перед тобой в вечном долгу.
Дмитрий похлопал его по плечу. Темные мешки под глазами брата, казалось, вот-вот лопнут, он явно сильно нервничал, скрывая свое состояние под напускной веселостью.
Света в последний раз помахала всем, потом занавеска качнулась, силуэт жены растаял в глубине палаты.
Попрощавшись, они разъехались. Дмитрий отвез сына на тренировку, а сам поехал домой, чтобы успеть проверить тетради и подготовиться к урокам, – неизвестно, как все пойдет ночью.
К десяти вечера, когда Олег вернулся, он собрал все необходимое, пожелав сыну спокойной ночи.
– Пап, это обязательно? Тебе точно нужно туда идти? – спросил Олег, держа в руках скейт. Теперь он с ним не расставался ни на секунду.
– Да, сын, обязательно. Семь миллиардов человек…
– Что, пап? Ты что-то сказал?
– Я сказал, семь миллиардов человек будет на Земле в этом году.
– Это хорошо или плохо?
Дмитрий подумал пару секунд и ответил:
– Кому как, Олег. Кому-то будет хорошо, а кому-то не очень.