Вторник у Полины начался, омерзительно. Весь замок, что она строила, оказался из песка. Её ставка на Николаева оказалась проигрышной, сколько раз она его подзуживала на действия, всего то надо было подставить ГИПа, а самому проявить себя. Оказалось, этот ограниченный мужлан, ухитрялся испортить все её комбинации. Ей было плевать на то чем занято бюро, она надеялась, что Валентин Андреевич или уйдёт сам, или по состоянию здоровья и Николаев займёт его место. Она же станет ведущим инженером бюро. Как она завела этих двух старперов, они сами того не понимая, ей постоянно подыгрывали. А теплая дружба с начальницей отдела кадров, позволяла совершать упреждающие шаги. В общем весь её труд пошёл прахом, Николаев в СИЗО, ГИП болен, эти двое стариков просто замерли от страха. Но главное, начальница Отдела Кадров, была отстранена, поэтому, чего ожидать она не знала, она попыталась подкатится к замше по кадрам, но та её послала почти «русским народным». Ещё бы, для того что бы подфартить Эмме Исхаковне, Полина высокомерно относилась к другим сотрудникам кадров. Раздражало и то, что она пропустила Вадима. Казалось, что он один из биомассы, что окружала её, но вдруг он как проснулся.
То, что он начал творить, никак не укладывалось в её схемы. Одно то что все буксующие проекты бюро, были им решены за менее чем месяц, приводило в изумление. Ей ещё импонировало то что Вадим не истекал слюной, раздевая её глазами. Правда, находиться рядом с ним, была мука, да сладострастная, но мука. Так замёрзший человек сидит рядом с полыхающим костром, обжигаясь и при этом ощущая счастье. Но Николаев, почувствовав в нём конкурента наделал глупостей. Вот Вадим и подал заявление, а первый отдел видно сделал ему предложение, от которого тот не смог отказаться. Теперь Вадим стал И.О. начальника вновь создаваемого отдела и более того, этот отдел получил помещения в здании директората. Одно это давало понять, что на этот отдел возлагаются огромные надежды.
Вот поэтому Полина сидя за своим столом злилась, делая вид что занимается ещё одним скучным отчётом, полным непонятных цифр и ссылок. Два старых пердуна, уединились в углу, обложившись папками и в полголоса ругались друг на друга на их лающем иврите. Они, просматривая папки то и дело хватались то за сердце, то за голову. Остальные сидели тихо, уткнувшись в свои бумаги. Через час после начала рабочего дня, всех по очереди начали вызывать к техническому директору, оттуда они возвращались, озадаченные новыми заданиями, странно было то что задания были сугубо индивидуальными. Вот и Полина получила своё, за прошедшие три года с окончания института, её знания значительно ослабли и что бы решить задачу ей даже пришлось день просидеть в библиотеке. Она и сама чувствовала, что задание достаточно простое, но решение вышло корявым.
Так прошла неделя, из бюро в новый отдел перевели троих и всё. Остальные или пытались решить поставленную перед ними задачу или замерли в ожидании. По прошествии недели стариков вызвали в первый отдел, откуда они отправились под домашний арест, с браслетами на руке. Гросман с инсультом почти сразу слёг в больницу, Равицкий правда, отделался гипертоническим кризом. Начальница отдела кадров оказалась во внутренней тюрьме ФСБ. Бюро просто колбасило, у всех в глазах поселился страх. На открывающуюся дверь, моментально устремлялись глаза всего бюро. Ещё через пару дней сообщили что Гросман скончался в больнице. Раньше бы всё бюро, начало бы скидываться на похороны, но сейчас, каждый старался отгородиться от остальных, опасаясь, что его могут привлечь в случае повторений арестов. И вот наступило то чего ожидали, всем сотрудникам бюро было вручено уведомление о сокращении по причине закрытия бюро. Это было катастрофой для Полины, потеря почти четырёх лет приводила её в исступление. Она попыталась найти себе место в других отделах, но места для неё не было. У неё создалось ощущение что люди просто шарахаются от сотрудников бюро, как от зачумлённых. Вот и пришлось идти на биржу труда.
Валентин Андреевич, выйдя из больницы, был поражён переменами в предприятии. Было ощущение, что над ним дует свежий ветер, снося прежний затхлый воздух, да излечение было странным, вечером заснуть больным, а утром проснутся здоровым и полным сил. Но наибольшее недоумение вызвало то что, придя в бюро, увидел опечатанные двери. В растерянности он остановился. Если бюро закрыли и всех уволили, значит на него должен быть приказ в отделе кадров. В отделе кадров, он узнал о назначении на новое место работы и где располагается этот отдел и пошёл туда. Открыв, дверь он узрел знакомые лица, правда в значительно меньшем числе. В отделе царила деловая атмосфера, не было того ощущения болота, что он испытывал, заходя в бюро. Более того потоки энергии в помещении побуждали скорее погрузиться с головой в любимое дело. Валентина Андреевича заметили и с радостью поприветствовали, из дальнего угла поднялся Вадим и пошёл ему на встречу.
– «С выздоровлением Валентин Андреевич, мы очень ждали вас. Вы уж простите мы просто собрали все ваши вещи и перенесли. Так уж вы пожалуйста проверьте всё ли на месте. Если чего-то не хватает значит поищем в бюро, его опечатали до вашего возвращения. Ну а я сдаю вам пост»
– «Вадим пойдёмте в кабинет и там вы мне расскажете всё, хорошо?»
Они вместе прошли в кабинет, где Вадим рассказал все перипетии произошедших событий. Больше всего Валентина Андреевича поразило, что Николаев, ради своих мелочных интересов, гробил работу, не смущаясь, что могут при испытаниях погибнуть люди. А действия «триумвирата» его и вовсе вогнали в ступор. Но потом он вдруг понял, что это всё осталось в прошлом, а теперь он может работать в полную силу, не ожидая ни от кого подножек. Одно только расстроило его, Вадим наотрез отказался занимать должность зама, предпочитая оставаться рядовым инженером. В общем то в отношении Вадима всё было совсем не просто, изменения, произошедшие с ним, не заметил бы, наверное, только слепой. Рядом с ним было и тяжело, и радостно. От него исходила энергия, заряжавшая окружающих уверенностью.
Было и ещё нечто, он мог увидеть проблему в комплексе и найти выход из тупиковых решений, раньше этого не наблюдалось. Знания, что он продемонстрировал явно не соответствовали знаниям простого выпускника ВУЗа. Они были, наверное, более академическими, но они не были оторваны от практики. Рациональность предоставленных им решений более соответствовала, опытному специалисту с многолетним стажем. И вот это его нежелание двигаться по служебной лестнице вверх, тоже удивляло, ведь молодёжь как правило амбициозна. Валентин Андреевич, всегда внимательно относился к коллективу, старался помочь всем чем может. Вот поэтому сразу заметил произошедшие с Вадимом перемены, честно он даже обращался в первый отдел с просьбой о дополнительной проверке, они пошли навстречу и негласно проверили Вадима. Все проверки подтвердили, что это действительно Вадим. Но что бы там ни было, надо было работать, и Валентин Андреевич с головой окунулся в любимое дело.
Ночью, Вадиму снился очередной непонятный сон. Перед ним расстилалась ровная поверхность, но даже в начальный момент от неё тянуло какой то безнадёжностью. Он же стоял на дороге, неровной с рытвинами и сучьями, торчавшими из покрытия. Эти сучья обещали и царапины и даже раны. Вадим попробовал ступить на ровную поверхность, и она в тот же момент начала засасывать ногу. С великим трудом ему удалось вырвать ногу, и он опять остановился в раздумье. Что-то нашептывало что, то что засосет это не страшно, а вот путь по дороге будет из сплошных потерь, а поэтому не стоит сопротивляться Фатуму, предназначенному этому миру. Потом появился отец Фома, которого невидимые силы терзали на дороге, а образ Фомы на зыбкой поверхности погружался вглубь пучины с умиротворённым выражением на лице. Вадим собрался силами и шагнул по дороге вперёд. И сразу перед ним замельтешили чёрные отвратительные образы. Глянув на зыбун, он увидел себя, восседающим на троне, вкруг которого, хороводили люди размером много меньше, чем он и кричали здравницы. Но Вадим знал, что зыбун означает смерть и не только его, его стезя вот эта дорога.
Утром он опять проснулся весь мокрый от пота, Фимка сидя на кровати рядом с ним, скуля, вылизывал его лицо. Вадим встал, пошёл умылся. Выполняя эти рутинные действия, он пытался понять, что ему хотели сказать этим сном. Собравшись, и потрепав Фимку по холке, он отправился на работу. Внутри зрело понимание, что надо всё же уходить с работы, чем он будет заниматься потом и на что жить, он не знал, но в этот момент это было для него не важно. Приняв решение, Вадим с лёгкой душой дошёл до работы. Там сев за стол, он опять написал заявление и подошёл к Валентину Андреевичу и положил заявление на столе перед ним. Валентин Андреевич, перечитал заявление, наверное, раза три, потом поднял глаза на Вадима.
– «Вадим, зачем?»
– «Так надо, вы просили дождаться вас, теперь прошу вас подписать»
– «Тебе не хватает зарплаты? Хочешь, я пробью тебе повышение? Ты нашёл что-то лучше?»
– «Дело не в деньгах, да и не искал я ничего. Просто я хочу уехать из Москвы»
– «Не понимаю, отдел создан тобой, ты первый из списка на моё место, когда я уйду на пенсию. Темы пошли одна интереснее другой, имеешь авторитет в директорате. И вдруг всё бросаешь, непонятно из-за чего. Вадим может ты с девушкой поссорился и хочешь просто убежать, но это ведь ребячество»
Я горько усмехнулся.
– «Нет у меня девушки, да и не было. Не пытайтесь понять мои мотивы, это просто бесполезно. Из страны я не сбегу, дал подписки о неразглашении, да и как мне сказали в первом отделе невыездной я. Возможно через какое-то время, я вернусь. А пока прошу вас подписать заявление»
Валентин Андреевич вздохнув, взял ручку, задумался и вывел свою подпись. Потом посмотрел на меня и опять вздохнув, протянул руку для прощания. Я пошёл опять в отдел кадров. Там меня попросили зайти в первый отдел, вот не было печали опять будут меня уговаривать и стращать. Правда, следствие закончилось, и у них не было возможности мне отказать. В первом отделе меня просто попросили хотя бы примерно указать, где меня можно буде найти. Я, грустно усмехнувшись, напел «мой адрес не дом и не улица, мой адрес родная страна», на что точно так же усмехнувшись, мне ответили «ищут пожарные, ищет полиция». И всё на этом, уже на следующий день я стал вольной птицей.