Машка всегда не любила Ирку, а у Тони с Иркой были нормальные отношения. Кстати, Тоньке частенько доставались от Ирки ее шмотки, которые выходили из моды, как казалось Ирке. На самом деле, ничего они не выходили. Тонька их с удовольствием носила. И, между прочим, сама Машка завидовала. Но, конечно же, Тоня не распространялась, откуда у нее появлялись брендовые вещи.
– Диктуй адрес, – откуда-то притащила Машка ручку и лист бумаги.
– А тебе зачем? – испуганно вытаращилась Тоня. Если Машка понесется Ирке морду бить, неприятно будет, когда Карасева узнает, что ее сдала Тоня.
– Говори давай! Ирка у меня вчера двести рублей заняла…
– Ой, не смеши – у тебя, ага! Ирка!
– Не смешу. Она просто не доплатила в ресторане двести рублей. А сама уехала. Вот и пришлось мне доплачивать.
– так давай я тебе за Ирку отдам.
– А чего это ты деньгами разбрасываешься? – прищурилась Маша. – Подругу выгораживаешь?
– Да ла-а-а-адно, – причмокнула языком Тоня и четко продиктовала адрес.
– Вот и молодец, – похвалила Маша. – Чего сидишь? Давай, режь помидоры, будем салат готовить. В холодильнике возьми. Только их сначала помыть надо…
– А чего это собаки разлаялись? – вытянула шею Тонька. – И Дарик в гараже тявкает. Чего это они?
Маша выскочила в гараж, выпустила Дара и тут же вернулась:
– Думала, что серьезное, а там к Дарику какая-то беременная сучонка пришла. Наверное, пришла сказать, что он будет отцом.
– А Дарик чего? Обрадовался? – хихикнула Тонька.
– А Дарик сказал, что только ДНК, ибо я его с поводка не спускаю, а на поводке… Хлеб нарежь…
Так за разговорами они и дождались Федора.
Если честно, Маша даже рада была, что подруга увидит, что у них с Федором совместное проживание. Там уже можно не уточнять – как и почему. Просто сам факт. А вот Тоня до последнего не верила. А когда в дверях показался сам Сазонов… с чемоданом в руках, нижняя челюсть дамочки съехала куда-то вниз, да так там и осталась.
– Проходи, дорогой, – тут же направилась к Федору Маша, и даже чмокнула мужчину в щеку.
Федор, растерявшись, тоже клюнул Машу, но тут же, опомнившись, оттолкнул ее:
– Маш! Ты совсем, что ли?
– да ладно, это ж Тоня, чего ты? – с самой мармеладной улыбкой успокаивала его Маша. – Иди, мой руки и садись за стол.
Тоня вообще ничего говорит не могла – она так и сидела с упавшей челюстью, хороня все свои самые сердечные надежды.
Пока Федор мыл руки, Маша забежала к нему в ванную:
– Ты чего, как дикарь?! – накинулась она на него. – Сам говорил, никому ничего говорить не будем, а сам! Что мы скажем – что я боюсь спать одна в доме, потому что здесь Ирку грохнули?! И это надо сказать Тоньке? Чтобы завтра узнал весь город?
– Ну, знаешь! Женихаться с тобой я тоже не обещал!
– А никто и не предлагает! Просто молчи, а она сама все додумает. А потом можно ей сказать, дескать, с ума сошла? Ты чего себе придумал? Отмазаться можно в любой момент.
– Ну смотри! Увижу, что будешь ко мне клеиться!..
– Осспади… я тя умоляю! – презрительно фыркнула Маша. – Пошли есть. Кстати, тефтели ешь?
– Ем!
– С тебя пятнадцать тысяч. Ты еще не оплатил.
Вечер за столом проходил довольно живо. Вспоминали вчерашний вечер, пересматривали фотографии на Тонькином телефоне, а Маша все время пыталась разглядеть что-то необычное на фото Ирки Карасевой. Похоже, Федор тоже интересовался этим.
– А это кто? – тыкал он пальцем в кого-нибудь.
– Это Семечкин, из параллельного класса. Ну помнишь, был еще такой рыжий мальчишка. Сейчас-то он лысый… А вот это кто с Иркой?
– Нет, это никто, – махал рукой Федор. – В смысле, это наш, Это же… как его… .
– Это Юрка Петушков, вы чего?! – обижалась Тонька.
Обидно было, что Федька с большим интересом разглядывал фото Катьки Солодовникоовой.
– Нет, ну Катька-то какая стала, – даже Тонька не выдержала.
– Кстати, нормальная баба, – подтвердила Маша. – Богатая, а как Ирка не зазнается.
– Нормальная… – как-то по особенному повторил Федька.
Уже в половине одиннадцатого Маша поднялась:
– Ну, Тонечка, пора тебе и честь знать. Давай, шуруй домой.
Тоньке уходить до ужаса не хотелось. Что еще за необходимость оставлять этих голубков вместе? Тем более, ну вот не любит Федька эту колоду Машку, хоть ты тресни. Но… но надо было идти домой.
– А вы меня не пойдете провожать? – на всякий случай спросила женщина.
– Иди давай! Здесь светло! Мы в окно смотреть будем. Возьми с собой Дарика. Потом отпустишь, он домой прибежит. Как дойдешь, позвонишь.
В сущности, подруги всегда так и делали – Маша отправляла Тоню с Даром, а потом пес прибегал домой. Обидно, что и сейчас эти двое не захотели вот так прогуляться, и проводить ее. Но…
После того, как Тоня ушла, Маша помогла разложить вещи Федора и еще раз заботливо напомнила:
– Денюжку можешь положить вот сюда.
Федор положил пятнадцать тысяч в шкатулку, и стал чувствовать себя равноправным членом семьи. Кстати, это было не так уж и плохо.
– Марья, можно тебя на пару слов – позвал он одноклассницу перед самым сном.
– Интим не предлагать, – насупила брови женщина.
– даже и не мечтай, – рыкнул Федор, а потом развернул подругу и заглянул ей в глаза:
– Ты, подруга, ничего сегодня не делала?
– В смысле? – искренне удивилась Маша. – Делала! Ты думаешь, я весь день сидела, сложив руки? Да я!.. В магазин бегала, тащила оттуда такие торбы! Потом эти тефтели! И потом еще картофельное пюре! А это тебе не просто картошку отварить! Туда надо и масло, и яйцо…
– Ты ж знаешь, про что я спрашиваю, – хитрым лисом улыбался Федор. – Ты никуда не совала свой нос? Мы опять не начинаем играть в детектива?
– Знаешь, Федь, мне, конечно, страшно, но… Но, когда ты рядом, я вообще не боюсь. Поэтому – чего я буду носы куда-то сувать.
– Ну смотри, – качнул головой Федор. – Смотри…
– да смотрю я! Пусти, Дарика надо в гараж впустить.
Дарик уже прибежал от Тоньки, а через минуту раздался телефонный звонок:
– Все, Машка, я дома… Слуша-а-ай, ну ты сво-о-о-олочь! Ты же знаешь, что я люблю Федьку! Вот и зачем ты…
– И тебе спокойной ночи, – мило улыбнулась в трубку Маша и отключила телефон.
На следующий день у Марьи было серьезное дело – нужно было ехать в центр города, к мужу Ирки. Днем ехать было бессмысленно – скорее всего, мужик был на работе. А вечером бы ее мгновенно вычислил Федька.
Решено было ехать сразу после обеда. А пока можно было прогуляться с собаками.
– Гришик! Собирайся, пойдем на прогулку!
В гараже Дарик тут же услышал заманчивое предложение и принялся скакать так, что даже дом ходуном стал ходить.
– Гриша, собирайся, а то Дарик нам весь дом разнесет, – поторопила Маша, но Григорий сегодня был не в настроении.
Пес лежал на подушке Федора и покидать комнату категорически отказывался.
– Гриша! Гулять! – еще раз позвала Маша. Но пес не дрогнул.
У Гришки были такие выкрутасы – часто он не хотел выходить гулять. Если мороз или тебе там какой-нибудь неприятный дождь – зачем себя мучить? Когда ему приспичит, хозяйка итак его выпускает по первому гавку. Не слишком жаловал пес и жару. Короче, трудно было найти погоду, когда бы Григорий рвался на улицу. Но сегодня Машу это не на шутку перепугало.
Еще бы! Собака не молодая, а тут такие стрессы. А ведь, она слышала, например, волнистые попугайчики могут умереть от стресса. Неизвестно, как к стрессу относились вестики, но тоже, надо думать, ничего хорошего.
Маша решительно набрала номер – как хорошо, что она записала номер на руке, а потом перенесла его в свой справочник. Теперь личный ветеринар всегда был, что называется, под рукой.
– Алле, – раздался спокойный голос.
– Катя, это я, Маша, – торопливо начала Мария. – Катенька, у меня к тебе такой вопрос… Слушай, как ты думаешь, а вот собаки, я вест хайленда имею в виду, они могут умереть от стресса?
– А откуда у твоей собаки стресс? Ты у него украла кость? – даже сейчас было видно, как Катя улыбнулась.
– да нет, что ты, – замахала рукой Маша, забыв, что ее катя не видит. – Тут… в общем, мне кажется он увидел… Он увидел мертвую кошку. И у него, мне кажется, стресс. Он может умереть?