Забираясь в кровать, Даня не задернул шторы. Теперь свет луны заливал комнату, наделяя обычнейшие предметы мистическим ореолом: шкаф-призрак позвякивал вешалками-призраками, кактус-призрак ощетинился иголками в призрачном горшке, а часы-призраки отсчитывали минуты до полуночи.
Остаток вечера промелькнул как во сне. Даня говорил по телефону с родителями и отвечал на сообщения одноклассников, а в голове маленький, но грозный паровоз мчал по игрушечным рельсам.
«Что это было? – раздумывал Даня. – Памятник сошел с постамента, сжался до размеров модельки и пришел в комнату? Но зачем?»
Пластикового дежурного по станции Даня так и не нашел, хотя заглядывал и под кровать, и под гардероб, дрожа от мысли, что в темноте между полом и мебелью вспыхнет единственный глаз СО.
Мог ли паровоз так же запросто похитить Даню? И не стоило ли ему обо всем рассказать отцу? Или хотя бы дяде Вите?
В притихшей квартире назойливо тикали часы. За окном периодически проходили поезда. Цветочные узоры на обоях складывались в подобие рун. Даня натянул покрывало под подбородок и водил глазами по углам.
Дядя Витя разобрал железную дорогу, пообещав, что, когда Даня снова захочет поиграть, они вместе соберут пути и прикрепят провода. Даня промолчал, но про себя сказал, что и за тонну бабушкиных сырников он не изъявит желание прикоснуться к имитации холма. Ему все мерещилось, что СО вот-вот вырвется из туннеля и проедет по пальцам дяди Вити.