Пролог
Весной 1961 г., когда мне только-только исполнилось 30 лет, я узнал, как может выглядеть конец нашего мира. Нет, не гибель Земли, не исчезновение человечества с лица планеты (как я ошибочно тогда полагал), а уничтожение большинства городов и населения Северного полушария. Что мне удалось увидеть в офисе Белого дома, так это один-единственный листок бумаги с простой диаграммой. На нем красовалась шапка «Совершенно секретно – чувствительная информация», а под ней значилось: «Лично президенту».
Пометка «лично» означала, что, по идее, документ должен прочитать только тот, кому он прямо адресован, т. е. президент в данном случае. На практике, однако, его читают также секретари и помощники, но это мизер по сравнению с десятками, а то и сотнями людей, которые обычно видят совершенно секретный документ, даже когда на нем есть надпись «чувствительная информация», предполагающая особый контроль по бюрократическим или политическим соображениям.
Позднее в период работы в Пентагоне в качестве специального помощника в штате министра обороны мне не раз доводилось читать телеграммы и меморандумы, адресованные лично кому-то, хотя я и не был адресатом. В то время для меня, как для консультанта Министерства обороны, знакомство с совершенно секретными документами было обычным делом, но информацию с пометкой «Лично президенту» я видел в первый и последний раз.
Ее показал мне мой друг и коллега Боб Комер, занимавший тогда пост заместителя советника президента по вопросам национальной безопасности. По титульному листу я понял, что это был ответ на вопрос, который президент Кеннеди адресовал Объединенному комитету начальников штабов (JCS) неделю назад. Комер сделал это потому, что именно я сформулировал вопрос, который он от имени президента передал в комитет.
Вопрос выглядел так: «Если ваши планы всеобщей [ядерной] войны пойдут как задумывалось, сколько людей погибнет в Советском Союзе и Китае?»
Ответ был представлен в форме диаграммы. На вертикальной оси откладывались потери в миллионах, а на горизонтальной – время в месяцах. Диаграмма представляла собой прямую линию, которая начиналась на вертикальной оси в точке, обозначавшей предполагаемое количество жертв в течение нескольких часов после нашего удара, а затем шла вверх и достигала максимума через шесть месяцев – условного предела потерь в результате ранений и радиоактивного заражения. Диаграмма далее воспроизведена по памяти – такое забыть невозможно.
Наименьшее число жертв в левой части Диаграммы составляло 275 млн, а справа, через шесть месяцев, оно увеличивалось до 325 млн.
Тем же утром я подготовил еще один вопрос, который предполагалось направить начальникам штабов за подписью президента. В нем запрашивались данные о глобальных потерях от наших ударов, не только в советско-китайском блоке, но и в других странах, которые должны пострадать в результате выпадения радиоактивных осадков. И вновь ответ не заставил себя ждать. Комер показал его мне примерно через неделю. На этот раз в документе приводилась таблица с пояснениями.
В соответствии с прогнозом в Восточной Европе в сумме должны были погибнуть еще 100 млн человек. Радиоактивное заражение могло погубить 100 млн человек и в Западной Европе в зависимости от направления ветра (по большому счету все определялось временем года). Так или иначе, независимо от времени года ожидалась гибель не менее 100 млн человек в нейтральных странах вблизи границ советского блока и Китая: в Финляндии, Австрии, Афганистане, Индии, Японии и др. Радиоактивное заражение после ядерных ударов по укрытиям для советских подводных лодок в Ленинграде должно было, например, полностью опустошить Финляндию.
Суммарные потери от первого американского удара по Советскому Союзу и странам Варшавского договора, а также по Китаю Объединенный комитет оценивал примерно в 600 млн человек. Это сотня холокостов.
Я хорошо помню чувства, захлестнувшие меня при виде этого листка бумаги с диаграммой. Я думал: «Такому листу бумаги не место на Земле. Он не должен был появиться на свет. Не в Америке. Нигде, никогда. Это картина самого большого зла за всю историю человечества. На Земле не должно произойти ничего такого, о чем в нем говорится».
Один из основных ожидаемых эффектов этого плана – отчасти желательный, отчасти (в союзных и нейтральных странах, а также в странах-сателлитах) нежелательный, но предсказуемый и приемлемый – так называемый «сопутствующий урон» был подытожен на втором листке бумаги, который я увидел неделю спустя весной 1961 г.: уничтожение более полумиллиарда человек.
С того дня главной целью моей жизни стало предотвращение реализации подобных планов.