Если быть точной, я переехала к бабушке – папиной матери. За последнюю зиму бабушка преобразилась, и это вызывало у окружающих опасения. Она стала ходить в кино на фильмы про супергероев, тратить пенсию на короткие цветастые платья из секонд-хенда, пить много пива, забывать своих родственников, путать даты, много хохотать, отпускать идиотские шутки и пропускать приемы пищи. Когда она в феврале в цветастом платье и резиновых сапогах на босу ногу поехала на ипподром, папа решил, что состояние ее ума опасно для жизни, и перебрался к бабушке, чтобы за ней следить. К тому моменту они с мамой ссорились по пять раз в неделю, и это представляло опасность для моего ума и жизни. Признать, что они друг для друга никуда больше не годятся, и объявить развод родители почему-то не хотели. Возможно, для некоторых людей объявить такое слишком страшно. Они тянули и тянули эту резину, пока не подвернулся отличный предлог в виде внезапно повеселевшей бабушки. Папа переехал, они с мамой больше не должны были видеться, а в марте к папе присоединилась я.
Но если опять-таки быть точной, я хоть и переехала в бабушкину квартиру, но продолжала чуть ли не каждый день навещать старое жилище, где теперь осталась одна мама и ее восемь кактусов. Сначала я приходила, чтобы забрать то или это (я же не могла унести с собой все свои вещи за раз). Потом я стала приходить, чтобы нормально поесть (папа готовит черт знает что, а бабушка вообще забыла, как готовить). А поскольку мама последние несколько месяцев пропадает на своей новой работе с утра до вечера, я каждый раз старалась подгадать так, чтобы наверняка застать ее дома. К чему отрицать, я по ней жутко скучала.