13 июля 2012 года
Я просыпаюсь от папиного поцелуя, не до конца осознавая, что происходит. Тёплые лучи летнего солнца касаются кожи, пахнет розами. Окно приоткрыто – слышно, как шумит лес, поют птицы и лают собаки. В руках папы разглядываю розовую коробку.
– Это твой первый телефон, – говорит он мне, – спасибо за то, что ты родилась у нас.
Из-за угла выглядывает мама: она внимательно смотрит на меня, а потом убегает на кухню, чтобы дальше следить за тестом для моего любимого пирога, который она всегда с нежностью называет «Молочная девочка».
Папа открывает коробку и вручает мне мой первый телефон. Розовый. Сенсорный. С возможностью выходить в интернет.
Я поднимаю глаза и вижу, как папа с трепетом и восторгом наблюдает за моей реакцией. А я понимаю, что с помощью нового розового друга покорю мир и исполню все мечты своих родителей.
23 июля 2023 года
Сейчас я много думаю о том, откуда во мне столько желания жить ради других, столько чувства долга и благодарности. Со временем именно они стали моей мотивацией.
Тот розовый телефон был самым дорогим подарком в моей жизни. Я знала, как нелегко это далось родителям: мама работала буквально с пятого дня моего рождения, а папа едва ли не жил на своём рабочем месте. Вся семья трудилась по 100 часов в неделю из возможных 168.
«Всё ради детей, ради их светлого будущего».
При этом без кредита невозможно съездить на отдых раз в год, оплатить моё образование или купить дом. Самое печальное – я всё понимаю. Благодаря эмпатии мне несложно встать на место родителей и уловить в их словах простую истину: надо страдать ради детей. И эта установка передаётся из поколения в поколение.
Как бы мне хотелось разорвать этот порочный круг!
Я бы хотела, чтобы каждый ребёнок, родившийся и выросший в подобных условиях, мог получить хотя бы кусочек моей мотивации, которая однажды поможет ему достичь невероятных результатов.
Я бы хотела, чтобы в России было как можно меньше детей, которым окружающая действительность ломает крылья. Сейчас их несколько десятков миллионов – тех, кто живёт в семьях, находящихся за чертой бедности[2]. Там ни о каких мечтах речи не идёт – только борьба за выживание.
Я бы хотела думать о политике раньше и не считать, что меня это не касается.
Но касается. Абсолютно всё касается.
Я жила в этой реальности, я была её частью. Она и сейчас остаётся крошечным, но болезненным кусочком льда в моём сердце.
Я получила доступ к интернету, камере, которая всегда со мной, играм и – самое главное – к возможности выводить линии и узоры на цифровом дисплее.
Всё ведь и правда началось с того, что я хотела научиться рисовать. Именно благодаря этому желанию я узнала, что такое YouTube. Виртуальное пространство затянуло меня, и уже через несколько часов я пришла к папе с просьбой: «Зарегистрируй меня ВКонтакте и в… Амстердаме[3], кажется…» Вы бы видели его лицо…
Пальцы забегали по клавиатуре, перед глазами появлялись всё новые и новые картинки – я изучала новую вселенную. И тут произошла судьбоносная встреча: я и блогеры. Им было столько же лет, сколько и мне, но они уже тусовались в Диснейленде и рассказывали о новом смартфоне, заменившем розовый Samsung, который казался мне лучшим в мире. Такого жестокого предательства от жизни я не ожидала.
Всё, что казалось мне до этого дня нормальным, больше таковым не являлось. Я начала мечтать по-крупному. Так, как никогда не мечтала. Настолько сильно и много, что должна была испытывать чувство вины за свои желания в условиях бедности.
А ещё я начала читать посты и жадно впитывать информацию о том, как ещё бывает, куда можно ездить, чем заниматься. Мир больше не казался маленьким, тёмным и холодным.
Знали бы родители, что одним подарком, на который потратили все свои деньги, породили тысячу новых потребностей во мне, а эти потребности – тысячу крошечных импульсов к действиям.
В 6:30, 6:35 и 6:40 звонят один за другим будильники. В 6:44 я вылезаю из-под тёплого одеяла, за окном –38 градусов. Холод колючками расползается по коже, пока я одеваюсь. Ощущаю запах сигарет: значит, папа уже проснулся и сидит за своим любимым утренним ритуалом с чашкой крепкого кофе без молока, а мама бегает по дому в белоснежной рубашке – у неё по утрам всегда много энергии. Чего не скажешь обо мне. Я ненавижу вставать рано.
Надеваю колготки, свитер, юбку, сапоги и варежки, а потом под яркими созвездиями, проваливаясь в сугробы, иду к остановке. Каждый день с понедельника по субботу у меня начинался именно так. Не хочется представлять, сколько раз хотелось просто сесть в снег и доспать ещё хотя бы полчаса.
Достаточно провести несколько минут на морозе, чтобы мои ресницы и волосы, торчащие из-под шапки, покрылись инеем. А я всё иду по кромешной темноте и думаю о разном: например, о том, когда же это всё закончится. Или вспоминаю истории.
Однажды мне рассказали легенду про фонарщика. Каждое утро он зажигал фонари на улице, чтобы жители ближайших домов беспрепятственно добирались до работы или магазина и чувствовали себя в безопасности. Ему надо было осветить всю улицу, поэтому фонарщик чиркал спичкой о свои ботинки и с каждым разом медленно уменьшался. Никто не замечал его труд. Но однажды он зажёг последний фонарь и исчез – улица погрузилась в темноту. И тогда люди вспомнили о неприметном человеке, который жертвовал собой ради других.
Если честно, мне кажется, что фонарщики в регионах едва ли существовали. Я всегда ходила по темноте с инеем на глазах. И уже привыкла держать ключи в кармане пуховика, чтобы, если придётся, защищаться ими. Но так вышло, что меня не трогали бродящие по темноте малоприятные компании – я «подружилась» с ними ещё в детстве, пока мы прыгали по гаражам.
Иней, кстати, оказался своего рода щитом. Он никогда не позволял моим слезам бежать по щекам на остановке, где вокруг меня всегда стояли грустные люди. Я просто смирилась с происходящим.
Я перевелась в другую школу. Сама – просто взяла и отнесла документы. Она находилась в центре города, туда нужно было добираться на транспорте, поэтому каждое утро я стояла, разглядывая через обледенелые ресницы темноту или блестящие хрусталики снега. Родственники постоянно спрашивали: «Ради чего ты это сделала?»
Я действительно не понимала: почему остальные считают нормальным учёбу в здании, которое больше похоже на гараж? Почему мои одноклассники обсуждают не занятия? Почему учителям всё равно на происходящее в классах? Настолько всё равно, что, когда в 13 лет меня в очередной раз ударили в живот, никто и глазом не моргнул.
Эта остановка стала моим связующим звеном с хорошим образованием: там я стояла, когда ждала автобус, чтобы доехать до школы, и там же ответила на звонок приёмной комиссии МГУ, сотрудник которой сообщил, что я зачислена на бюджет и мне предоставят место в общежитии. Инея не было, брони тоже – горячие реки слёз хлынули прямо на прожжённый сигаретами бетон.
Я сообщила родителям, что уезжаю за 4,5 тысячи километров от дома получать высшее образование. В их взгляде счастье и гордость сменились пустотой. В моём родном городе очень часто дети остаются под крылом семьи, но это был не мой случай. Я знала, что пришло время выбрать себя и сберечь свои нежные крылья от ножниц реальности.
Тогда, выбирая себя, я одновременно выбрала и родных: не приняв это решение, я бы не смогла показать им другой мир, в котором нет бедности, патриархата и зависимостей.
19 августа 2018 года
Свобода – самое ценное, что может быть у человека. Я всегда думала, что буду строить ракеты. Знали бы вы, сколько я часов потратила на решения задач по физике. Иногда я видела нимб из формул над своей головой.
А теперь представьте лицо моих родителей, когда за пару месяцев до экзаменов я заявляю, что не вижу себя на такой работе и хочу поступать с английским языком на государственное управление, да ещё и в Москву. Мы сначала похихикали и всё, вроде забылось. Я тогда ощутила ответственность за будущее и решила перевернуть свой мир.
Приятно ощущать себя свободным человеком. Даже если ты сделал неправильный выбор и пожалел о чём-то, то всегда можешь изменить решение. Ты выбираешь своё окружение, можешь заниматься тем, что любишь, путешествовать, учиться, работать, обретать плохие и хорошие привычки, переставать общаться с людьми, менять гражданство, пробовать все кухни мира. И не всегда это даётся легко, но ты можешь выбирать свою жизнь, потому что ты свободен.
И когда ты в один момент смотришь на всё, что обрёл, просто начинаешь уважать свой выбор, потому что его сделал ты, а не кто-то другой.
В психологии потребительского поведения есть интересное понятие – self-control dilemma. Оно связано с противоречиями между целями высокого порядка с отсроченными, но бóльшими выгодами, и целями низкого порядка с немедленными, но меньшими выгодами[4].
Мы хотим быть красивыми и здоровыми так же сильно, как полежать на кровати с пиццей. И тогда в нашей голове начинается противостояние. Победа одного из желаний зависит от привычек и мотивации. Например, если мы не ходили в тренажёрный зал или нас пугает, что он далеко, это станет большим препятствием для нашего мозга. А если мы уже знаем, какой зал самый комфортный по всем критериям и что после тренировки можно будет выпить вкусный смузи, прогуливаясь по Елисейским полям, – другое дело!
К счастью или сожалению, мы сами должны работать над привычками и мотивацией. И если они сформированы, выбирать становится легче. Повторение создаёт автоматическое действие, которое может кардинально изменить жизнь.
Моя первая self-control dilemma настигла меня после звонка из Москвы. Я знала, что достойна лучшего (образования, жизни, будущего), но мне пришлось делать выбор: комфортная и знакомая обстановка, друзья и близкие, зависимость от родителей и финансов прямо сейчас ИЛИ абсолютно не знакомый для меня мир, новые люди, перспективы и возможности, но через 4 года.
Как бы мне ни хотелось спрятаться в свою уютную ракушку и просидеть там до самого конца, я выбрала долгосрочный результат. Мне было достаточно вспомнить тех людей, которых я встречала в других городах, и то, как они уверенно говорили о том, что собираются покорить мир. Мой голос тогда был похож на писк комара в темноте, но я знала, что когда-то тоже смогу заявить о себе. Смогу побороть страх перед огромной Москвой, выйти из зоны комфорта, научусь жить и общаться с другими людьми, начну открываться и проявляться. Когда говорить о себе открыто станет привычкой, автоматическим действием.
Впоследствии self-control dilemma ещё не раз проявлялась в моей жизни. Я стала замечать её даже в социальных сетях, когда начала анализировать контент любимых блогеров и брендов. И вот что интересно: нас ежедневно пытаются соблазнить предложениями – например, стать богатым здесь и сейчас или получить высшее образование, чтобы работать в штаб-квартире Google через несколько лет. Но даже при том, что стремления равноценно желаемы, нам всё равно хочется получить более быстрый результат. Это ещё один эволюционный механизм защиты: тогда, миллионы лет назад, в пещере наш предок думал – съесть птицу сейчас или рискнуть жизнью, чтобы есть быка две недели? Все решения принимались в пользу «сейчас», пока люди не отработали навыки охоты, не научились работать в команде, чтобы хотя бы задуматься о долгосрочных целях. Это помогало выживать.
Сейчас self-control dilemma используется маркетологами, чтобы манипулировать желаниями потребителей. Но работает всё немного иначе: мы выбираем быстрые результаты, потому что они дают нам ощущение безопасности, поскольку мы не можем предугадать, как сложится будущее, но оцениваем то, что у нас есть здесь и сейчас.
Как с этим бороться и начать принимать рациональные решения? Научиться распознавать манипуляции – а сделать это можно, если вы понимаете, как механизм работает. Теперь, зная о self-control dilemma, вы будете задумываться о том, почему из двух предложений хотите выбрать то, что даёт более быстрый результат, и опираться на свои привычки и мотивацию, а не тратить деньги на временное удовольствие в ущерб будущему.
Когда я жила в своём маленьком сибирском городке, окружённым высокими лесами, то часто ела мятные конфеты. Мне было важно проводить время с друзьями, которые курили, и не выделяться из своей социальной группы. Поэтому я покупала освежающие леденцы Halls – нужно было чем-то заменить сигареты.
Перед одной из прогулок я стояла на кассе в супермаркете, чтобы обновить запасы мятных конфет в карманах. Передо мной был пожилой мужчина небольшого роста – он покупал водку. Когда ему пробили покупку, он улыбнулся, посмотрел на меня и сказал: «Выпью за наше светлое будущее». Эта ситуация олицетворяет тот мир, в котором я росла.
В детстве родители часто оставляли меня с бабушкой, когда работали. Мы с ней много мечтали: она могла бесконечно рассказывать о море, которое никогда не видела. А я ей говорила про принца, замок и самое красивое платье.
Мы с бабушкой стали лучшими подругами и делились всеми секретами. Однажды я её спросила: «А почему ты не увидишь море, раз так этого хочешь?» Она мне ответила: «Я обязательно его увижу, но пока мне надо побыть здесь, с тобой – это важнее». За этой фразой скрывалась горькая правда, которую я бы тогда не поняла: поездка на море – невероятно дорогое удовольствие для жителей Сибири, ведь одни только билеты на самолёт стоят как несколько пенсий моей бабушки.
Вокруг меня было много мечтателей: я любила слушать их рассказы, потому что в этот момент они были полны надежды и буквально светились изнутри. И я тоже быстро научилась мечтать. Было ощущение, будто заветные желания – наркотик, который помогает людям находить радость в жизни и который не успели запретить. Только вот желания людей из моего города обычно не сбывались, поэтому они искали оправдания и утешали себя другими вещами. Я хорошо знаю об этом, потому что я взрослый ребёнок алкоголика.
Мой папа выпивал всё время, когда я взрослела, под предлогом: «Отпразднуем большое будущее». Только время шло, алкоголя было всё так же много, а это будущее, о котором говорили все вокруг, не наступало. Зато у меня сформировалась ассоциативная связь между выпивкой, праздником и мечтами. И я никогда не злилась на своего отца, скорее, старалась его понять. И поняла. Когда увидела, что так живёт каждый второй человек в моём городе.
Сначала меня ужасно раздражало, что люди только мечтают, но ничего не делают. Только заливают своё горе несбывшихся надежд крепкими напитками, смешивая их с никотином и другими видами дешёвого дофамина. Но потом я поняла, что так выглядит безысходность: если нет возможности достичь целей, остаётся только думать о них.
Большие мечты исполнялись с помощью кредитов, которые погашались с огромным трудом. Мой отец сейчас на пенсии, и он до сих пор должен банкам деньги, одолженные ещё в молодости. И если я ему могу помочь, то большинство других выросших в аналогичных условиях детей – нет. Внутри меня, как в заснувшем вулкане, плещется горечь и злость по отношению к системе, где население не имеет шанса на защиту, помощь и действительно светлое будущее.
Покидая Сибирь, я решила, что мои мечты не будут залиты болью.
Я уже уверенно пользовалась интернетом, когда во мне проснулась потребность делиться жизнью, мыслями, открытиями. Казалось бы, вот он – прямой путь, просто иди. Всё было бы просто, если бы не зависимость от социального одобрения.
Я снимала видео каждый день, скачала пиратские версии Adobe Premier Pro и Pinnacle Studio, научилась работать в них и запустила свой первый поток цифрового творчества. Я монтировала видео по три часа в день вместо того, чтобы играть в Sims, как было раньше, – это очень удивляло мою семью.
Мне хотелось быть блогером. Но каждая публикация сопровождалась отметкой «Скрыть от всех». Я пересматривала свои видео и представляла, что они кому-то нравятся так же сильно, как и мне. Я подавляла своё желание проявляться, чтобы вписываться в социальные группы, которым принадлежала. У меня не было ни одного знакомого блогера. И ни одного человека рядом, кто разделял бы со мной желание создавать что-то своё.
Лишь спустя долгие годы я узнала, что всё это время была заложницей смущения[5]. Изучением этого эмоционального состояния в середине прошлого века занимался Эрвин Гоффман. Он заметил, что смущение появляется, когда в наше взаимодействие с обществом или конкретными людьми вмешиваются нежелательные события, которые приводят к потере самообладания и способности участвовать в противостоянии. То есть в такие моменты мы настолько растеряны, что не можем дать отпор.
Чем стремительнее развивалось общество, тем больше исследователи обращали внимание на отношения между людьми и социальными группами, на эмоции и мышление. В конце XX – начале XXI века был выявлен эффект прожектора, суть которого заключается в переоценке того, как человека видят и оценивают окружающие.
В 2000 году провели эксперимент: испытуемых попросили надеть неудобную вещь (например, футболку с Барри Манилоу), а потом зафиксировали, что они чувствовали, как на них обращают внимание окружающие, причём больше, чем было на самом деле. Но этот эффект смягчается, когда участники эксперимента носят футболку какое-то время и привыкают к этой вещи и вниманию со стороны.
Смущению придают меньше значения, чем следовало бы. Хотя оно сопровождает нас каждый день: даже когда мы заходим в супермаркет за туалетной бумагой, прокладками или презервативами. Сейчас, конечно, эти товары уже мало кто берёт с полки, оглядываясь на окружающих. Но когда появились первые прокладки, многие женщины были вынуждены покупать их по ночам, когда риск быть ограбленными (и не только) крайне высок.
Самое глупое, что источником смущения являемся мы сами и наши убеждения, а не общество. Одних только мыслей достаточно, чтобы остановить себя от желанной покупки или действия. Мы ждём реакции от людей вокруг и зависим от их одобрения:
• выкладываем фотографии и видео в закрытом доступе, боясь не вписаться во вкусы и тренды;
• не поём и не танцуем, когда этого так сильно хочется;
• не выступаем публично, даже если знаем, что это – наш рост;
• не покупаем вещь, которая очень нравится, потому что это не модно;
• не публикуем пост о том, что не хотим детей, опасаясь осуждения и негатива;
• не надеваем короткий топ, в котором видно живот;
• не говорим о своей боли, потому что в мире соцсетей всё идеально и существует только радость…
Я потратила пять лет на борьбу с зависимостью от социального одобрения. И боюсь представить, сколько потеряла из-за этого. Сколько подавила в себе желаний и эмоций. Ведь только в 17 решилась вести блог публично. Только в 18, оказавшись в Москве, где никого не знала, начала писать посты почти каждый день. Уже через год их читали 10 тысяч человек.
Теперь я замечаю смущение повсюду. Оно – как красивая женщина в чёрной шляпе с большим пером и красном бархатном платье, которая заходит в шумный бар, где резко наступает тишина. Привлекает всеобщее внимание – и моё тоже. Просит поджечь ей сигару, а я не курю: у меня нет ни спичек, ни зажигалки, ни желания терпеть её компанию. Я посылаю её к чёрту.