Раздался звонок со стационарного телефона, Марина сняла трубку. Конечно же, звонила подруга Наташа, тоже жена офицера. Она тихо спросила:
– Как ты, Марина?
В ее еле слышном голосе сквозило искреннее сочувствие и тщательно скрываемое беспокойство.
Чтобы подруга не беспокоилась, Марина постаралась сделать голос как можно энергичнее и бодрее:
– Уже лучше. Приходи, посидим, выпьем, – предложила она.
– Сейчас приеду, – пообещала Наташа.
– Зачем ехать? Пешком не можешь придти? – спросила Марина. – Тут всего-то километра два от вашего дома!
Марина в ожидании гостьи собрала нехитрый стол из приготовленных своими руками соленых огурчиков, помидорчиков, нарезала тонкими прозрачными ломтиками душистое сало с чесночком.
– Пожалуй, будет уместно достать к такому столу бутылочку водки, – подумала Марина.
Она вынула из шкафа хранившуюся еще с хороших времен беленькую бутылочку, и засунула ее в морозильник – не пить же теплую водку.
Пили они крайне редко, но сегодня это поможет унять внезапно нахлынувший поток слез.
Звякнула металлом калитка во дворе, Наташа зашла, тихо прикрыв за собой дверь, и поставила на тумбочку принесенную корзинку с фруктами.
Подруги тепло обнялись.
Наташа всегда ярко и броско одевалась, на ее стройной фигуре любая одежда смотрелась, как на модели. Но сейчас на ней был простенький серый спортивный костюм, одетый, видимо, из солидарности с горюющей подругой.
По установившемуся обычаю, Наташа первым делом зашла в зал и поздоровалась с Виталием, вернее, с его портретом.
– Ну, привет, друг, – сказала она. – Мы тут посидим и поговорим немного, не возражаешь?
Марине показалось, что Виталий одобряюще кивнул.
Вдвоем они быстро накрыли на стол в зале, не забыв поставить стопочку Виталию, накрыли ее кусочком хлебца. Зажгли свечу.
Начался неспешный разговор о войне и общих знакомых. Все они были отличными парнями, служившими не по своей воле, а по велению Родины. Домой многие вернулись искалеченными, или физически, или морально.
– Марина, ты слышала, что Дима вчера сломал Ленке руку? Случайно, конечно, в пылу пьяной драки.
Марина кивнула, новость была ужасающей, горькой и безрадостной, Ленке оставалось только посочувствовать.
Лена была третьей самой близкой подругой, сейчас немного отдалившейся от них, рыжеволосой пухленькой пышечкой, всегда улыбающейся и рассказывающей разные смешные истории.
Раньше подруги постоянно были на связи, созванивались и утром, и вечером, делились всеми своими мыслями, планами и произошедшими событиями.
Только жены военных могут так дружить, по-настоящему, как родные сестры.
– Я думаю, Лене неудобно посвящать нас в подробности того, что у них происходит, – сказала Наташа.
– Но, конечно, то, что у них происходит, очень некрасиво. Семейная жизнь не просто не заладилась, она превратилась в ужасный непрекращающийся кошмар, – добавила она.
– Да, Лена избегает лишних разговоров, – согласилась Марина. – Стесняется и не хочет никого посвящать, я уже даже не спрашиваю.
– Так жалко ее… – вздохнула Наташа.
– Тоже, как и мы, зачеркивала крестиком в календаре дни, оставшиеся до возвращения мужа.
– Да уж, страшно представить, что Дима вернулся совершенно другим человеком, ничего общего не имеющим с тем, который уходил на войну. В страшном сне бы не приснилось.
– Такой талантливый, разговаривал на пяти иностранных языках. До призыва, конечно. Сейчас уже, наверное, все забыл, – с горечью сказала Наташа.
Все в городке знали, что Диму сломала война. После полученной в Афганистане контузии Дмитрий стал пить, по пьяной лавочке лезть в драку, растерял все свои знания и навыки, перестал чем-либо интересоваться и о чем-либо говорить, кроме прошедшей войны.
И их семейная жизнь резко и неуклонно катилась под откос. Ленка больше не улыбалась и не рассказывала свои смешные истории.
Подруги сочувствовали Лене, но кто бы полез в чужую семью, разбираться, что там, да как? И Лена не позволила бы, она как настоящая жена офицера совершенно не выносила ни жалости, ни сочувствия.
– Как ты думаешь, Марина, может быть, все еще наладится у них? – глядя на подругу с надеждой, спросила Наташа.
– Знаешь, мой лучше бы мне руку сломал, – вздохнув, грустно ответила Марина.
Наташа резко одернула ее:
– Марина, что ты городишь?! Твой Виталий даже голос на тебя повысить никогда бы не смог. Он настоящий мужчина, герой!
Марине стало стыдно, это она от отчаяния сморозила подобную глупость.
Наташин муж, к счастью, вернулся живым. Гена прослужил в страшном Афганистане двадцать два месяца, а по возвращении домой произнес непонятную фразу:
– Многие там делали то же, что фашисты у нас во время Великой отечественной войны.
Ему бы никто не поверил, все, что происходило в чужой стране, было тайной за семью печатями. Вся информация была закрыта и засекречена.
Да и мало ли что человек, выпивший лишнего, может сморозить?
Марина с Наташей стали теперь уважаемыми женами офицеров-афганцев, разница была только в том, что Маринин муж геройски погиб, а Наташин остался жив.
И они были очень благодарны родной стране, помогающей и поддерживающей их.
Гена устроился на работу в охранное агентство, часто они собирались с друзьями и вспоминали о прошедшей войне. Воспоминания были горькими, но жизненно необходимыми для всех. Ребята вспоминали ад, в котором им довелось побывать, поминали погибших товарищей.
Им было тяжело и печально, но забывать о войне и погибших товарищах нельзя. Оставшиеся должны помнить о тех, кого больше нет.
– Твой Виталий был лучшим, – сказала Наташа, – он был самым смелым, честным и несгибаемым. Ты можешь им гордиться! Господь всегда забирает лучших.
– Почему? – внезапно с неожиданно вспыхнувшей злостью спросила Марина. – Почему такой добрый Бог всегда забирает лучших?
– Не знаю, – сконфуженно и смущенно ответила Наташа. – Может быть, они там, на небесах, нужнее, чем здесь.
– Вранье! – резко выкрикнула Марина. – Подлое вранье! Слабенькое утешение для дурачков.
Из глаз полились слезы. Подруга села поближе и обняла ее. Марина доверчиво положила голову на плечо Наташе.
Наташа, помолчав, предложила:
– Марина, давай я с Геной поговорю, устроит тебя на работу. Они такие фирмы богатые охраняют, найдет тебе где-нибудь тепленькое и непыльное местечко. А то совсем тут с ума сойдешь, одна в такой домине.
Ситуация осложнялась тем, что Марине никогда не нужно было работать. Они с Виталием всегда жили в достатке, и все ее проблемы заключались в уходе за небольшим садом, огородом, за комнатными растениями, а также в кормлении сиамской кошки Матильды. Сейчас ей стало совсем нечем заполнить пустые беспросветные дни.
Возможно, если бы у них были дети, они помогли бы Марине пережить горе, но детей не было.
От мысли, что у нее никогда не будет теперь ребенка от любимого Виталия, Марине становилось еще хуже. Она не может даже усыновить или удочерить ребенка – для этого нужна полная семья.
Конечно же, государство не оставило ее одну в беде – каждый год вдовам и матерям погибших вручали памятные медали, да и деньгами не обижали.