Леви проснулся, и сразу одновременно ощутил себя на корабле в железном сейфе и во времени близкому к шести, времени подъёма. Нащупав рукой выключатель на стенке сейфа, нажал. Заклокотал, заморгал и разгорелся белый неоновый свет.
– Благодарю Тебя за то, что Ты по Великой милости Своей возвратил душу мою мне. Велико Твоё доверие ко мне, – зашептал Леви, ощущая себя живым и сознавая, что ему подарен новый день. Так он и начался новый день: седьмой день февраля.
Каюта-сейф такая маленькая, без окон, что не было и речи о том, чтобы хоть как-то отжаться и взбодрить зарядкой полупроснувшееся тело. Душ же принять было возможно, и Леви использовал эту возможность максимально, наслаждаясь сначала горячими, а потом холодными струями воды. Быстро оделся и вышел наверх, в кают-компанию, пока сокаютники ещё спали. Больше он их так и не видел. Бархатная тьма окутывала судно. Леви постоял у зачехлённого столика, попросил, прошептавши пожелание хорошего дня, хорошей дороги. Закончил и оглянулся: магазинчики уже светились лампами и вялым движением персонала и клиентов, пытаясь до прибытия в порт ещё побольше продать своих товаров. Леви подошёл к голландскоговорящей рецепцеонистке и поинтересовался на её языке:
– Госпожа, извините, когда прибываем?
– Уже подошли, – ответила госпожа – надо дождаться иммиграционных властей. Скоро должны приехать. Власти и вправду не заставили себя ждать, пока Леви сидел в детской комнате и смотрел на сладенькую историю о любви коричневой Покахонтас. Прозвучал сигнал, и голос на четырёх языках пригласил пройти на палубу к своим машинам.
По такому же крутому и извилистому съезду, как при заезде, Леви выехал вместе с другими автомобилистами на широкий причал и встал в один из рядов. Эти ряды выстроились на большой площадке в ожидании въезда в эту островную страну под названием Великоритания – Great Britain.
Загудели двигатели и движение началось. У ворот выезда стояли люди в куртках с жёлтыми светоотражающими полосами. Возле них нужно было притормозить и показать паспорт, чтобы можно было выехать за пределы порта. Вот запетляла антрацитная лента скоростной дороги – Motor way – между невысокими, но благородными горами. Справа, то и дело, проглядывало серое, окутанное светло серыми мехами-туманами беспокойное море. Понять о частых туманах можно было и по специальным табличкам, расположенными посередине дороги. В их чёрных рамках горели лампочки, составленные в трёхбуквенное слово “FOG”. Ещё очень долгое расстояние, почти до самого Манчестера, Леви сопровождали эти “FOG”. Дорога была совсем непутанная, она прямиком тянулась до Лееда, а через него и на Манчестер. От порта каких-то сто восемьдесят километров. Ерунда, по европейским меркам. Вот и съезд и магистрали и сразу нужный район – Салфорд. Это хороший знак. Но, как же найти теперь нужную улицу Брун-лейн, ведь ни карты, ни навигации нет. Леви заглядывает в словарь: брум – метла, лейн – дорожка. Надо, значит, искать “дорожку”. Только, чтобы слишком долго не искать, лучше спросить, решает Леви и заходит в первый попавшийся большой магазин со своей парковкой и вывеской на крыше “Копи”. В подвальном помещении клиентов мало. За кассой сидят носатые женщины в париках. Леви показывает им бумажку с адресом.
– Всё прямо и прямо, а у магазина Нетто налево, а там ещё раз налево – найдёте или спросите снова, – инструктируют женщины.
Улица Ланкастера многократно поднималась и опускалась, поднимая и опуская Леви, покачивая его в его машинке. Ему пришлось неоднократно спрашивать прохожих, чтобы понять на каком же повороте будет эта “Метёлочная тропинка”. Вот и нужный номер. Мезуза на косяке двери. Леви нажал кнопку звонка. Невысокая, круглая, как бочонок, женщина с соломенного цвета париком на голове отворила дверь:
– Кто Вы?
– Здравствуйте, моя фамилия Таубе,– сказал Леви, – мы с Вашим супругом договорились о моём приезде по телефону перед прошедшим Шаббатом.
– А-а. Сейчас мужа нет дома, – женщина собралась закрыть дверь.
– А когда он вернётся?
– Через час, – женщина на мгновение призадумалась – Таубе, Таубе… Ага! Да входите же внутрь. Вы ведь, действительно, договорились.
Леви вошёл в дом. Обычный домик. Немаленький, но мог бы быть и побольше. Женщина смешно суетилась:
– Идите за мной.
Она, часто дыша, поднималась по достаточно крутой лестнице, обитой ковровой дорожкой.
– Вот, Ваша комнатка, – открыла она дверь в небольшую, но светлую кабинку.
– Всё ведь не железный сейф,– подумал Леви, а вслух сказал:
– Fine. Very lovely.
Женщина вышла, а Леви разложил свои вещи на постели и спустился за ней вслед на кухню. В окно кухни он увидел въезжающую большую девятьсотсороковую Вольво, вагон. Из неё вышел и вошёл в дом бородатый мужчина в шляпе и очках. Он протянул руку Леви, а он – ему, и они пожали их друг другу, одновременно представившись.
– Я ему ключи от дома уже дала, – протараторила женщина в соломенном парике.
– Хорошо, хорошо,– только и приговаривал её муж.
Ещё немного постояв, все вместе сели за стол. Взяли и съели по куску хлеба, помазав его какой- то жёлтенькой пастой из банки с большой печатью и надписью “Кошер”. После такой коротенькой трапезы все вместе стали читать “Благодарение за пищу и за землю”, а закончив произнесли дружно и хором “Амень ве Амень”– да будет так. Произнесли “Амень” и все, как по волшебству исчезли. Господин Лайтнер побежал на свою работу, а госпожа вернулась к своему бесконечному хозяйству. Леви, уставшего с дороги, предоставили самому себе. Но, как же сидеть-то на месте и терять время, когда вокруг всё так захватывающе и интересно?!
Ради хронологии и справедливости надо упомянуть, что перед минитрапезой отвёз господин Лайтнер Леви в ближайшую ешиву, где они с множеством юношей-студентов молились послеобеденную молитву Минха.
Здание ешивы было похоже на дворец, и оно поразило воображение Леви, как, впрочем, и прохождение службы. При входе в здание ешивы, на окнах правого и левого флигеля, гроздями висели белые сохнущие рубашки. Леви до этого дня никогда не был в таком огромном помещении, битком заполненным юношами в чёрных костюмах и шляпах, в белоснежных рубашках. Все раскачивались в такт молитве и хором повторяли: “Барух – Благословен” и “Амень, амень”. Впечатление от этого действа было куда сильнее, чем от вида учеников-волшебников в чёрных колпаках при школе в книге про Гарри Поттера.
И вот, только после этого эпизода следовала жёлтенькая паста-смазка для хлеба, после трапезы которой Леви был оставлен один.
– Пойду пройдусь. Проинспектирую эту ближайшую улицу, – подумал Леви, оделся, вышел за дверь и пошёл. Он шёл и шёл по этой подпрыгивающей вниз и вверх дороге, а никаких достопримечательностей ему всё не встречалось. Лишь несколько убогих еврейских магазинчиков да пара стаек “пейсатиков” в лоснящихся комзолах, подобно вечерним теням, проплыли мимо. Встречались женщины в париках, толкающие большущие коляски и тянущие за собой одного, а то и двух-трёх детей. Леви двигался, словно притягиваемый невидимым магнитом, к центру города. Он уже полностью миновал улицу Ланкастер и упёрся в другую улицу. Повернул направо, прошагал ещё порядочное расстояние и, увидев высотные здания, повернул налево. Эта дорога вела сначала между гаражами, а потом вдоль очень-очень высокой стены и ещё более высокой башни. Снедаемый любопытством и желанием подтвердить свою догадку, Леви обратился к копошащимся у стены рабочим, занятым расщеплением дерева:
– Sorry, it’s a prison?
– Yes, yes, it’s prison,– согласно закивал рабочий мужичок в цветной каске.
– Ничего себе, тюрьма с таким огромным забором, что, наверное, в три раза больше, чем у питерских “Крестов”, – изумился размаху размеров строения Леви.
Проходя дальше по этой улице, Леви встретил пивоваренный завод. А помимо этого завода справа и слева – магазины, магазины, магазины с большими вывесками на дверях: “Для частной публики вход воспрещён. Только для оптовых торговцев”. Преодолев пешим ходом такое расстояние, Леви был вознаграждён – дорога стала интереснее. Вот старинный мост из чёрно-серых гранитных блоков, вот костёл, вот крепость, а вон там – небоскрёбы и сияющее огнями вдали Колесо обозрения.
– Это уже другое дело!– приободрился Леви. Его ноги получили второе дыхание и радостно понеслись вперёд навстречу новым впечатлениям и открытиям.
– А ведь ещё и обратно такой же путь проделать надо будет!– вмешивался на ходу, пытаясь притормозить ход ретивых ног, всегда такой рассудительно-прохладный разум. Но жажда новизны несла Леви всё вперёд и вперёд, без оглядки и мыслей о возвращении. Несмотря ни на усталость, ни длинную дорогу, город понравился Леви. Всё, что он раньше о нём слышал, так это только то, какой он серый, скучный, всегда дождливый.
– Будто сама Англия такая солнечная и радостная, – вставал на защиту Манчестера мысленно Леви, наслаждаясь новыми незнакомыми видами.
– Представьте себе, что Лондон – он солнечно-сияющий, пытался умозрительно сравнить он два города.
Леви гулял по Манчестеру, впитывая в себя атмосферу этих улиц и зданий. Когда-то бывал Леви и в Лондоне, и теперь, гуляя по Манчестеру, он мог бы назвать его младшим братом английской столицы, так в его глазах они были похожи.
Небо посерело, а потом и почернело. Звёзд из-за нависших скучившихся облаков не было видно. Но вот, зажглись неоновые лампы, осветив здания, улицы и всё действо вокруг вообще, превратив картинку города в ещё более привлекательную и интересную, чем она была днём. Над зданиями нависло медленно вращающееся Колесо обозрения, белоснежное и сияющее от множество зажжённых неоновых лампочек. Город не отпускал, хотелось испить, впитать встречу с ним как можно полнее, но свинцовая ночь накрыла небо, спина согнулась от усталости и Леви, к счастью запомнивший дорогу обратно по архитектурным ориентирам, заковылял к себе в Салфорд. Обратная дорога, как это зачастую бывает, оказалась короче и не подкосила уже измождённого ходьбой парня, который очнувшись от своих мыслей с удивлением стоял перед домом на Метёлочной тропе – Брум-Лайн – доме своего ночлега. Мистер Лайтнер уже ждал его. Он посадил его в машину и они поехали на соседнюю улицу в Дом Собрания- Бейт-Кнессет, чтобы вместе с другими людьми вновь раскачиваясь благодарить Хозяина Мироздания за всё и в том числе за хорошо пройденный и проведённый день. По возвращению на Метёлочную был горячий тыквенный супчик с подобием сухариков, таких мелких жёлтых подушечек, пережаренное мясо и картофель. Поднявшись в отведённую ему келью, Леви прилёг на топчанчик и нежно обволакивающий сон тотчас же забрал его с собой в своё непостижимое, немыслимое путешествие.