Сцена представляет собой гостиную комнату с импровизированным альковом в глубине – тахта, отгороженная небольшим занавесом.
Справа – многостворчатый шкаф-сервант с баром. Слева от алькова – огромные напольные часы, почти в рост человека. Еще более слева, по очереди – окно, дверь, ведущая в прихожую, кухню и ванную. На переднем плане – стол и два стула.
С улицы слышны голоса птиц, невнятная какофония городской суеты. Часы в комнате бьют семь раз, перекрывая шум воды, доносящийся из ванной комнаты.
НИНА (с тахты). Никита! Никита! Который час?
НИК (из ванной). Ангел мой, в субботу утром этот вопрос выглядит более чем нелепо. Спи еще!
Никита в легком спортивном костюме входит в комнату, вытирая лицо полотенцем.
«Выходной», – сколько прелести в этом слове! Только по выходным я чувствую себя человеком.
Никита начинает делать нечто похожее на гибрид всех известных видов гимнастик и восточных единоборств.
Согласись, дорогая, что человек в субботу – это совсем не то, что человек в четверг или, тем более, в понедельник.
НИНА. Никита, чертов болтун, посмотри на часы!
НИК. Посмотри сама, прелесть моя!
С тахты в Никиту летит нечто. Он ловко уклоняется.
НИНА. Я ничего не понимаю в этом средневековом хламе! Принеси мои…
НИК. Дорогая, не надо так оскорбительно отзываться об антикварном феномене.
Этим часам почти триста лет! Они принадлежали еще прапрадедушке прабабушки моего дедушки. Семейное предание гласит, что их сделал неизвестный мастер по эскизам, найденным в архивах самого Леонардо, и этот циферблат одновременно показывает фазы луны, движение звезд, атмосферное давление и часовые пояса всего мира!
НИНА. А нормальное время они показывают?
НИК. Обижаешь, радость моя! Как может сложное не справиться с простейшим!
Из-за занавеса вылетает следующее нечто и попадает в Никиту.
НИК. Ну все, все! Семь пробило. И откуда в таком очаровательном существе столько агрессии?
НИНА. Сколько?
НИК. Семь ноль-ноль.
НИНА. О господи! Проспала как всегда! Боже ж ты мой!