В утренней полутьме я стоял у поручня вместе с друзьями и тревожно смотрел на черную линию, обозначающую берег Юкатана. Чтобы избежать островов и населенных территорий на северо-востоке, мы подходили к Юкатану со сторон Берега Москитов и Британского Гондураса, чтобы подойти к самой дикой и варварской местности.
Чака, который мальчиком жил поблизости и несколько раз путешествовал к морю, не был уверен, что узнает с моря залив Мопа. От этого залива, который находится на враждебной территории мопане, идет тропа в землю итцексов. Это единственная известная Чаке тропа, следовательно, по ней мы и должны будем идти.
Мопане ведут непрерывные войны с соседними племенами, но привыкли иметь дело с кораблями и экспедициями со стороны Гондураса, приходящими за огромными зелеными черепахами, которых множество в этой местности. Мы рассчитывали на это, надеясь избежать немедленного враждебного отношения.
Когда медленно взошло солнце и рассеяло серые тени на утреннем небе, мы увидели, что совсем рядом дикий, но привлекательный берег. На берегу ровный песчаный пляж. За ним кустарник, кусты низкие, немного напоминающие полынь, но растущие тесней друг к другу. А еще дальше всю местность, насколько хватал глаз, покрывает густой лес из больших красных и кампешевых деревьев.
Чака рассказал, что деревни мопане расположены по самому краю леса, но, когда к восьми утра мы подошли к берегу настолько близко, что могли различать подробности, то увидели тут и там на берегу статные бронзовые фигуры. Несомненно, это были часовые, которые должны увидеть, где мы причалили.
– Не здесь! – воскликнул майя, покачав головой.
Мы повернули и медленно поплыли на север, внимательно наблюдая за тайными мелями и скалами: нам не могли помочь карты из собрания моего отца, потому что раньше моряки не заходили в эти практически неизвестные воды. Было множество небольших бухт и выступов, и все их Чака внимательно разглядывал. Однажды он решил, что нашел нужное место, и мы вошли в красивый залив и остановились, а наш проводник начал разглядывать ориентиры. Но туземец, хотя и действовал медлительно, но внимательно и не обманывался случайным сходством.
– Не здесь, капитан Стил, – снова сказал он, и мы вышли из залива и продолжили движение как можно ближе к берегу, чтобы дать Чаке возможность лучше все разглядеть.
Весь день прошел в этом утомительном поиске, и уже приближался вечер, когда майя радостно вскрикнул и поднял руки, показывая, что увидел нужную гавань. Это была скорее небольшая бухта, чем залив, и мой отец с тревогой смотрел на большие скалы, разбросанные в четверти мили от берега.
Как и повсюду, за нами наблюдали туземцы, и, как только мы остановились, в воде появилось два десятка челноков, полных индейцами, и вскоре окружили наш корабль. Чака им не показывался, боясь, что его узнают, и Аллертон крикнул одному из туземцев, который собирался бесстыдно подняться к нам на борт, чтобы тот держался подальше во избежание неприятных последствий. Туземцы были поражены, услышав, что белый человек говорит на их языке, и ответили, что хотят «торговать». Аллертон ответил, что нам нечем торговать и что мы продолжим путь на север.
Похоже, это их не удовлетворило. Все индейцы были медного цвета, спортивного телосложения, действовали стремительно, у всех блестящие черные глаза. Они как будто совершенно нас не боялись, и одна лодка с четырьмя мужчинами стремительно подошла к нашему борту; туземцы схватили веревочную лестницу, которую мы оставили свисать с борта, и начали поднимать с проворством кошек.
Нед Бриттон наблюдал за этим; могучий помощник капитана схватил первого туземца, поднял его и бросил в остальных поднимавшихся по лестнице. Все четверо исчезли под поверхностью спокойной воды, а их товарищи гневно закричали и засыпали нас шквалом маленьких дротиков, напомнивших мне стрелы; они целились во все головы над бортом. Мы без труда уклонялись от них, но Аллертон предупредил нас, что дротики отравленные, и это нападением нам не понравилось.
Капитан Стил уже дал приказ уходить, и мы как можно быстрей вышли за пределы досягаемости этих стрел. Туземцы, которых сбросил Нед, снова забрались в лодку, но у того, кого схватил наш помощник, как будто была сломана рука, и он выл, когда товарищи втаскивали его на борт.
Мопане не пытались нас преследовать, и, направляясь в море, мы видели, что они плывут к берегу.
– Отличный прием, скажу я вам! – с отвращением заявил Арчи. – Это с такими паразитами нам предстоит иметь дело?
– Думаю, это только небольшой пример их особенностей, – задумчиво сказал Джо.
– Мопане – плохие индейцы, – подтвердил Чака, который снова вышел на палубу.
– Что ж, придется принимать их такими, как они есть, – со вздохом ответил я. – Беда в том, что никто не захотел их цивилизовать.
– Каков наш план теперь, сэр? – спросил Нед у Аллертона.
– Мы подождем наступления темноты, потом вернемся в залив, погасив все огни, и высадимся как можно тише, – был ответ. – Мы рассчитываем на обычай туземцев «спать по ночам, сражаться днем». Это защитит нас от наблюдения. Мы создали у них впечатление, что уплыли насовсем, и, так как корабли здесь бывают редко, мопане вернутся в свои деревни в лесу и лягут спать. Это даст нам возможность высадиться, подготовиться и пойти по тайной тропе, ведущей в страну ицтексов.
– А что тем временем будет с кораблем? – спросил Нед.
– Капитан Стил и его люди будут стоять вдали от берега до нашего возвращения. Мы разработали серию сигналов, чтобы капитан знал о нашем возвращении и смог подойти и встретить нас. У него будет скучная задача, потому что, если все пройдет хорошо, нам потребуется не меньше двух-трех недель, чтобы добраться до места и достичь своей цели. Но нас могут немедленно прогнать, и нам в любой день может понадобиться помощь, особенно если люди Чаки не признают его власть и встретят нас враждебно.
– В таком случае наше предприятие станет совсем безнадежным, – сказал я.
Аллертон ничего не ответил. Чаку предположение о неверности его людей нисколько не встревожило, и он сказал:
– Если мы можем сразиться с мопане, сможем сразиться и с ицтексами.