(Клиция и Сиро заходят в дом Макиавелли).
СИРО. Что ты творишь с этими курами! Это удивительно. С тобой они ведут себя иначе. Они тихие, спокойные, вежливые. За мной гоняются, словно одержимые дьяволом, и хотят меня съесть.
КЛИЦИЯ. Куры не собираются тебя есть.
СИРО. Может, куры любят тебя, потому что ты такая красавица.
КЛИЦИЯ. Отвали, а не то позову кур, чтобы защитили мою честь.
СИРО. Да ладно, ладно. Только мне так одиноко после отъезда из города.
КЛИЦИЯ. Поэтому твой хозяин такой сердитый? Ему недостает города?
СИРО. Нет, он всегда сердитый. Не любит он людей. Дуться может, но бьет меня крайне редко. Так что хозяин он неплохой, когда привыкнешь к его заскокам.
КЛИЦИЯ. Но он кажется таким холодным.
СИРО. Он не холодный. Конечно, может быть таким. Но с женщинами он распаляется. Он любит женщин. Как я понимаю, уже облапал тебя с головы до ног. Только не обижайся.
КЛИЦИЯ. Он ни разу не прикоснулся ко мне.
СИРО. Вот это необычно. Ты же такая красотка. Я-то думал, он сразу набросился на тебя, как волк – на барашка. Конечно, он в депрессии после отъезда из города. Может, чувствует себя слишком несчастным, чтобы гоняться за женщинами. Со мной все с точностью до наоборот. Депрессия меня только возбуждает. А деревня кого-то угодно вгонит в депрессию. Я и то превратился в собственную тень. А какого ему! Он действительно был большой шишкой. И падать ему пришлось с куда большей высоты. Ты не поверишь, но в городе и я много чего мог. Знал все улицы. Всех людей. Знал, как кого найти. Как что-то сделать. Был совершенно другим человеком. Уверенным в себе. Даже наглым. Здесь я деревенский идиот. Никого не знаю, а те, кого знаю, не любят меня или пугают до усрачки. Я постоянно теряюсь. Везде коровы и куры. Это кошмар.
КЛИЦИЯ. Так в городе он впрямь был важным человеком?
СИРО. Он был секретарем Совета десяти Республики Флоренция. Его посылали в Рим, Париж, по всей Европе, Он занимался делами государственной важности. Вел переговоры с главами государств, на равных общался с Борджа. Потом в город вернулись Медичи, его бросили в тюрьму и пытали, после чего отправили в ссылку. Но он умен, как сам дьявол. И это только вопрос времени, когда ему удастся убедить Медичи, что без него управлять городом у них не получится. И тогда мы снова будем в шоколаде.
КЛИЦИЯ (выглядывает в окно). Господи, нет. Это Кольфуччи. Он пришел сюда. Пронюхал, где я, и пришел, чтобы увести к себе. Не позволяй ему забрать меня.
(Стук в дверь).
СИРО. Не смотри на меня. Это не мое дело. Я не имею к этому никакого отношения.
(Снова стук в дверь).
МАКИАВЕЛЛИ (за сценой). Сиро! Открой эту чертову дверь.
СИРО. Да, господин.
(Сиро уходит. Стук продолжается. Макиавелли входит).
МАКИАВЕЛЛИ. Что это с ним? Он слишком глуп, чтобы открыть дверь?
КЛИЦИЯ. Пожалуйста, господин, заставьте его уйти.
МАКИАВЕЛЛИ. Я пытался избавиться от него. Он постоянно возвращается, как дворовый пес.
КЛИЦИЯ. Нет. Я не про Сиро. Про Кольфуччи. Он пришел. Я видела его в окно. Он хочет забрать меня к себе. Я знаю, что хочет. Пожалуйста, не позволяйте ему забрать меня. Я не хочу возвращаться к нему.
МАКИАВЕЛЛИ. Не в моих интересах сознательно портить отношения с соседями. Если у Кольфуччи есть законные права на тебя, ты уйдешь с ним.
КЛИЦИЯ. Нет у него на меня никаких прав.
МАКИАВЕЛЛИ. Возможно, у него на этот счет иное мнение.
СИРО (возвращается). Это сеньор Кольфуччи, ваш сосед.
КЛИЦИЯ (прячется за Макиавелли). Скажи ему, пусть уйдет.
МАКИАВЕЛЛИ. Не можешь ты приказывать слугам. Это мое право. (Обращаясь к Сиро). Скажи ему, пусть уходит.
КОЛЬФУЧЧИ (появляясь вслед за Сиро). Синьор Макиавелли, для меня такая радость наконец-то увидеться с вами.
МАКИАВЕЛЛИ. Господи.
КОЛЬФУЧЧИ. Я – ваш сосед, Кольфуччи. Как мне известно, вы приютили девушку, сбежавшую из моего дома, и я пришел, чтобы избавить вас от ее присутствия. Мой ребенок, Клиция, у вас, правильно?
КЛИЦИЯ (высовываясь из-за Макиавелли). Я не твой ребенок.
КОЛЬФУЧЧИ. Как раз мой. Клиция, мы идем домой.
КЛИЦИЯ. Никуда я не пойду с таким козлом, как ты.
МАКИАВЕЛЛИ. Если ты хочешь оставаться в моем доме, изволь быть вежливой с моими гостями. Это понятно?
КЛИЦИЯ. Да, господин.
МАКИАВЕЛЛИ. Ты хочешь уйти с сеньором Кольфуччи?
КЛИЦИЯ. Я скорее умру.
КОЛЬКУЧЧИ. Это легко устроить, если ты не прекратишь дерзить. Она очень глупая, сеньор Макиавелли, но это мой крест.
КЛИЦИЯ. Ты мне никто, так что держи от меня подальше свои потные ручонки.
МАКИАВЕЛЛИ. Сеньор Кольфуччи, у меня складывается впечатление, что она не хочет идти с вами. Насколько я понимаю, вы ей не кровный родственник, и думаю, что нет у вас права увести ее с собой.
КОЛЬФУЧЧИ. Но я ее вырастил. Она ела в моем доме с самого детства. Кто компенсирует мне все деньги, которые я потратил на ее еду?
МАКИАВЕЛЛИ. Она работала по дому?
КОЛЬФУЧЧИ. Никогда. Постоянно пребывала в своих грезах.
КЛИЦИЯ. Я заботилась о твоих курах.
КОЛЬФУЧЧИ. Это правда. Она заботилась о курах. С животными она ладит. Отдаю ей должное. С людьми – не очень. За исключением моего сына. Соблазнила его, маленькая шлюха.
КЛИЦИЯ. Это ложь.
КОЛЬФУЧЧИ. Из-за нее я отослал его прочь. Мою кровь и плоть. Моего единственного сына.
КЛИЦИЯ. И едва он уехал, ты принялся гоняться за мной о хлеву.
КОЛЬФУЧЧИ. Сами видите, она не в своем уме. Это так грустно, сеньор, видеть такое юное существо, чья душа давно уже в лапах Дьявола.
КЛИЦИЯ. Ты и есть дьявол. И получил вилами в пах за свои хлопоты, так?
КОЛЬКУЧЧИ. Не напоминай мне о моем пахе, потаскуха. Видите? Она признает, что напала на меня со смертоносным орудием. Две недели я писал в три стороны сразу, а шрамы до сих пор ноют в дождливую погоду.
МАКИАВЕЛЛИ. Раз это неблагодарное существо заставило вас писать в три стороны сразу и желает остаться здесь, я возьму на себя этот крест, в знак доброй воли по отношению к соседу. И вам больше не придется тратиться на ее еду.