Город Уайз, расположенный на самой границе Англии и Уэльса, замечателен одной вещью: это единственное поселение человеческого мира, где магия до сих пор действует. Или будет действовать, если говорить о середине девятнадцатого века. Что до прочих периодов людской истории, не спрашивайте меня – я ведь всего-навсего книга.
Эйва выглянула из окна экипажа. Дорога к Уайзу извивалась и петляла между невысокими холмами. Английский сельский пейзаж выглядел до обидного обыденным.
– Что-то незаметно никакого волшебства, – разочарованно сказала девочка.
Мэтью устало улыбнулся ей.
– Скоро будет заметно. Просто подожди немного.
Но ей не хотелось ждать – ужасно тяжело ждать в мире, где всё происходит с такой огромной скоростью! Эйва откинулась на спинку сиденья, стараясь поудобнее устроить ноги между ящиками с вещами. Полгода – кажется, что это долгий срок, а пролетел он словно за несколько дней. За шесть месяцев вся её прежняя жизнь развалилась на куски, родители умерли от брюшного тифа, их прежний дом был продан в уплату долгов… А теперь они с братом сидели в наёмном экипаже, набитом остатками их пожитков и уносившем их в город, откуда они уехали, когда Эйве было всего два года.
– Ты до сих пор не рассказал мне про этого лорда Скиннера, – обратилась она к брату, желая отвлечься от мрачных мыслей.
Сама она лорда совершенно не помнила, но всякий раз, когда девочка пыталась его себе представить, ей почему-то казалось, что она задыхается.
Мэтью прикрыл глаза ладонью.
– Я тоже его с трудом припоминаю. Помню, что он был полный, что он смешно одевался. Все его любили.
– Папа не любил, – возразила девочка.
В груди у неё что-то болезненно сжалось. Воспоминание. «Держись подальше от зеркал, Эйва…» Эти слова вновь и вновь повторял её отец в горячечном бреду. И ещё: «Не доверяй лорду Скиннеру… Он не тот, кем кажется…»
– Отец был болен и сам не знал, что говорил, – отозвался Мэтью.
– Но всё равно это очень подозрительно. Папа снова и снова повторял его имя, понимая, что скоро… – она с трудом сглотнула и сумела договорить: – Что скоро умрёт. А потом сразу приходит это письмо. Как если бы лорд Скиннер следил за нами всеми и выжидал момент.
– Не говори глупостей, – с нажимом ответил Мэтью. Голос его предательски дрогнул. – Без сомнения, лорд просто узнал новости от кого-то из наших родственников в Уайзе. Никто ведь не пытался скрывать, что наши родители умерли. А теперь благодаря лорду у нас есть работа и кров, пусть и не совсем такие, о которых ты мечтала. Мы должны быть благодарны.
– Я понимаю. Извини, – Эйва вовсе не хотела расстраивать брата.
Рука её невольно поднялась и коснулась тонкого шрамика на левой щеке, похожего на лунный серп – едва заметной отметины, оставшейся после кори, по крайней мере, так объясняли шрам её родители. Но даже дома, в Кембриджшире, от которого до Уайза и магии было далеко, как до Луны, Эйва нередко ловила на себе странные взгляды людей, слышала шепотки о «метке фей».
Потому что раньше её отец работал заклинателем. Он владел одним из немногочисленных волшебных зеркал, которое потом осталось в Уайзе.
Воображение Эйвы отказывало, стоило ей начать об этом думать. Папа никогда не рассказывал о своей жизни в Уайзе, упомянул только, что продал магическое зеркало своему племяннику вместе с остальным имуществом, и теперь не стоит об этом вспоминать. Но что-то же произошло с ним в Уайзе, что-то, что заставило его оставить прежнюю жизнь и начать новую. Что может побудить человека переселиться со всем семейством в такое обыкновенное и неинтересное место, как Кембриджшир, если он мог бы до старости жить в последнем магическом городе во всей Британии?
Экипаж подпрыгивал на ухабах дороги, с каждой минутой приближаясь к Уайзу. Эйва от нетерпения постукивала каблуками об пол.
– А если бы папа не переехал тогда из Уайза, сейчас ты мог бы быть заклинателем.
Мэтью тихо застонал и покачал головой.
– Последний раз повторяю: мне очень нравится работать клерком. – Он сердито нахмурился. – А тебе непременно понравится та работа, которую подберёт для тебя лорд Скиннер. Мы не в том положении, чтобы позволить себе выбирать.
Эйва только пожала плечами и отвернулась к окну. Может, Мэтью и впрямь повезло получить место клерка, но ей-то предстояло стать кем-то вроде служанки. Не такой жизни она хотела для себя! Они с братом возвращались на родину, в Уайз, город магических зеркал. Если бы ей удалось отыскать отцовское зеркало… И заглянуть в него хоть разок… Кто знает, что бы она увидела по ту сторону стекла?
Но тут девочка забыла обо всех своих планах и разочарованиях, потому что экипаж вкатился на вершину холма – и сверху ей впервые открылся вид на город.
По картинкам, которые Эйве случалось видеть, она представляла Уайз сверкающим золотом и бриллиантами. Но на самом деле город выглядел как детская поделка из цветных стекол. Дома его, как в калейдоскопе, пестрели самыми разными красками, от алого переходя к зелёному и жёлтому. Узкие извилистые улицы блестели бледным серебром и издали казались влажными, как след на камне, оставленный проползшим слизняком.
Если так выглядела магия, Эйву она пока что не слишком впечатляла.
– А ты говорил, что Уайз – прекраснейший город Британии, – с упрёком обратилась она к Мэтью.
Её брат выглянул из окна. Навстречу им по дороге катился открытый экипаж, сверкавший целой радугой ярких самоцветов. У четырёх дам, ехавших в коляске, была золотистая кожа и волосы разных оттенков изумруда. Вокруг них мерцал некий туманный ореол, будто Эйва смотрела на них сквозь тонкую пелену дыма. Она потёрла глаза – но туманная аура никуда не делась. Дамы с тихим смехом помахали им руками, и от каждого взмаха в воздухе оставался золотой след.
Мэтью снял шляпу и учтиво раскланялся с ними, отчего дамы захихикали ещё сильнее.
– Всё это какое-то ненастоящее, – пожаловалась Эйва.
– Так и должно быть, это нарочно задумано, – ответил Мэтью, снова надевая шляпу. – Заклинания Дивного Народа всегда окружены цветной аурой – особенно те, что подешевле. Так сделано для забавы.
Здешний народ полагает забавным ездить в экипажах, которые кажутся размытыми? Эйва прилипла к окну, сдвинувшись на самый краешек сиденья, когда их собственная коляска выкатилась из неухоженной рощицы со слишком высокими деревьями и прогремела по каменному мосту. Несколько мгновений – и они уже ехали по центру города. Какие-то из домов по сторонам улицы были огромными и роскошными, в четыре-пять этажей, с высокими стрельчатыми окнами, но все они выглядели так, будто нуждались в капитальном ремонте под слоем сверкающих заклинаний. Были тут и явно заброшенные дома с птичьими гнёздами на каминных трубах и фасадами, заросшими диким плющом. Даже театр – как Эйва знала из книг, шестой по величине во всей стране – казался заброшенным, и афиши на нём давно выцвели от непогоды.
Мистер Рэдкот, джентльмен-заклинатель, гласило одно из объявлений. Гарантия на все желания.
(«Интересно, “на все” означает – вообще на все, – невольно подумала Эйва, – или только “на желания купить яркое фальшивое заклинание»?”)
Мистер Эдмунд Футер, заклинатель, назначенный личным указом королевы Виктории. Приём частных лиц с понедельника по пятницу.
Лэнгайл и Гэддсби, заклинатели. Специализируемся на детских праздниках (следите за нашими летними предложениями!)
Эйва попробовала представить на подобном плакате имя своего папы. Альфред Харкурт, заклинатель. Специальные предложения по пятницам и субботам.
– Мистер Эдмунд Футер – наш кузен, – сказал Мэтью, трогая сестру за плечо. – Тот самый, который купил у папы магическое зеркало перед нашим отъездом. Я всегда ему сочувствовал – у него такая ужасная мать…
Его мать – это значит, их родная тётка? Ещё одна родственница, с которой Эйва никогда в жизни не встречалась. Никто из родни даже не появился на отцовских похоронах, хотя тётя Лили и прислала им письмо с соболезнованиями.
Взгляд девочки привлекла большая компания, собравшаяся возле театра с транспарантами в руках. Транспаранты гласили:
«ДИВНЫЙ НАРОД – НАСТОЯЩИЙ НАРОД, А НЕ ФЕИ!»
«ЗАКЛИНАТЕЛИ, ВЫ БОЛЬШЕ НЕ НУЖНЫ!»
– Кто эти люди? – спросила она, мигом забыв про мистера Футера и его матушку.
От компании отделился мальчишка, который побежал следом за их экипажем, громко выкрикивая:
– Свободу Дивному Народу! – Поравнявшись с окном, он сунул Эйве в руки листовку. – Приходите на наши собрания! Мы встречаемся каждый четверг! Дом номер два, Чёрч-стрит, это сразу за ратушей! Дивный Народ – живые существа, они наши братья!
Он помахал девочке рукой и вернулся к группе протестующих. Эйва смотрела ему вслед. Похоже, он был примерно одного с ней возраста, и его улыбка показалась ей приятной – но что бы сказал этот паренёк, узнав, что она – дочь заклинателя? Наверняка у него мигом поубавилось бы дружелюбия… Эйва сунула листовку под крышку одного из ящиков с багажом. Интересно, с чего бы это люди выходили на демонстрации в защиту фей?
– Скажи, а феи – настоящий народ? – спросила она брата.
Мэтью безразлично пожал плечами.
– Отец всегда говорил, что да. А он разбирался в этом деле лучше многих. Но кто бы они ни были, ясно одно – феи от нас очень сильно отличаются. Я бы им не стал доверять.
– Да я и не собираюсь им доверять. Просто хочу кого-нибудь из них встретить и посмотреть своими глазами, – она одарила брата солнечной улыбкой. – Где твой дух авантюризма, братец?
Это была излюбленная фразочка Мэтью. «Где твой дух авантюризма, Эйва?» – то и дело повторял он сестре, когда подбивал её сделать что-нибудь противозаконное – например, забраться вместе с ним на высокое дерево или стащить после обеда кусочек пирога с патокой, который мама приготовила на ужин. Эйва (Мэтью повторял это с десяток раз на дню) всегда была слишком осторожна и осмотрительна. Ей нужно было учиться рисковать. Когда же характеры брата и сестры успели поменяться? Может, когда их родители один за другим заболели? А может, на похоронах, когда Мэтью внезапно осознал, что теперь он – глава семьи? Или когда ему стало известно, как много денег они задолжали?
А может, дело в Эйве? Если бы Мэтью жил сам по себе, ему было бы куда проще справляться с жизнью. Молодой одинокий джентльмен – даже без денег – всегда может найти в любом городе мира неплохую работу, чтобы себя обеспечивать. Но юная сестрёнка в качестве довеска немедленно осложняла его положение вдвое. Как он сам недавно выразился, теперь он не мог позволить себе выбирать.
Эйва выглянула из экипажа и окликнула возницу:
– Извините! Можно на минутку остановиться?
Тот недовольно оглянулся на неё и скривился, однако всё же натянул поводья и остановил лошадей.
– Что ты задумала? – спросил Мэтью.
– Просто хочу немного осмотреться. Выйдешь со мной?
И прежде чем брат успел её остановить, она открыла дверцу и выскочила наружу.
За спиной ещё слышались возгласы демонстрантов. Эйва на всякий случай не оглядывалась, чтобы они не подумали, что она хочет к ним присоединиться. Девочка перешла дорогу и подбежала к магазину, украшенному золотой вывеской, буквы которой вспыхивали и снова угасали.
«Империя сувениров! Только для вас, только в Уайзе! Зеркала и магические товары!»
Под крупными буквами виднелась надпись помельче – на листке бумаги:
«Испорченные товары возврату не подлежат. Магия фей – только иллюзия. Она не меняет реальности. Она не действует вечно и со временем истаивает».
На полках в витрине магазинчика громоздились груды маленьких серебряных зеркал, фарфоровых сервизов и дешёвой на вид бижутерии. Все эти вещицы казались слегка размытыми из-за облекавших их фейских заклинаний.
– Это те самые заклятия, которые поставлял наш отец? – спросила Эйва, услышав, что брат подошёл и стоит рядом с ней.
– Да, он снабжал товарами такие магазины, – ответил Мэтью. – Обычно владельцы лавочек приходили к нему со списками, а отец запирался у себя в комнате и заказывал это всё через своё зеркало. – Он вздохнул, вспоминая прежние времена. – А потом товары сами собой появлялись перед ним, аккуратно упакованные и перевязанные ленточками.
– А потом он решил прекратить этот бизнес. Просто взял и прекратил?
– Так он говорил, – Мэтью сдвинул шляпу на затылок и потёр лицо рукой. В траурной одежде он казался слишком бледным.
«Он так поглощён заботами обо мне, что забывает заботиться о себе самом», – подумала Эйва, и снова её посетила нежеланная мысль: в одиночку Мэтью было бы легче.
Она взяла его под руку.
– Ладно, это не важно. Может, зайдём внутрь?
Мэтью потянул на себя дверь магазинчика. Над входом звякнул колокольчик. Эйва, подобрав подол длинного платья, подошла к одной из полок. Несколько туристов рассматривали товары на витрине, а лавочник наблюдал за ними из-за серебряной стойки. Похоже, что это обычное дерево – просто зачарованное так, чтобы походить на серебро, подумала Эйва, заметив деревянные проплешины на серебряной поверхности. Она почувствовала скользнувший взгляд лавочника, слегка задержавшийся на метке у неё на щеке.
– У меня есть отличное заклинание, которое навсегда избавит вас от вашего недостатка, – окликнул он девочку.
Эйва взглянула ему прямо в глаза.
– От какого ещё недостатка?
Она нарочно улыбнулась, увидев, как тот слегка покраснел и отвёл глаза.
Мэтью тем временем взял в руки зеркальце.
– «Привет из Уайза», – прочитал он надпись на его обратной стороне. – А я-то думал, что эти штуки доставляют прямиком из Внемира.
Лавочник встопорщил усы.
– Наши зеркала – очень популярный местный сувенир. Напоминание о приятно проведённом отпуске, например.
– Мы приехали не в отпуск, – Мэтью положил зеркальце обратно на полку и приподнял шляпу. – Меня зовут Мэтью Харкурт. Я когда-то жил здесь вместе со своей семьей.
Лавочник распрямился и уставился на него во все глаза.
– Так вы – сын Харкурта? Значит, собираетесь работать на лорда Скиннера? Он замечательный человек, примите мои поздравления. Мой младший сын годами добивался работы в «Убывающей Луне»!
В его устах это прозвучало почти как обвинение, будто бы Мэтью нарочно украл работу из-под носа его младшего сына.
– А это, значит, та самая девочка, – добавил лавочник, переводя взгляд на Эйву.
Эйва одёрнула юбку. Траурное платье внезапно показалось ей слишком тесным и жарким. Она взяла в руки одно из зеркал, чтобы куда-то деть глаза, и перевернула его. На обратной стороне красовалось целое стихотворение, и девочка прочла его вслух:
Если на сердце темно и несладко,
Зеркало примет всё зло без остатка.
– И что это значит? – сердито спросила она.
– Ничего, – пожал плечами лавочник. – Это просто детский стишок, в них немного смысла.
– Там ещё две строчки есть, – добавил Мэтью. – По крайней мере, так я запомнил. «Зеркалу горе своё передай, дальше по жизни счастливым шагай».
Ох, как бы Эйва хотела передать своё горе, свою грусть и дурные предчувствия какому-нибудь зеркалу! Она несколько секунд смотрела на своё отражение в дешёвом стекле, покрытом амальгамой, наклоняя зеркальце туда-сюда.
– Здесь не стоит слишком долго глядеть в зеркала, юная леди, – предупредил её лавочник. – Никогда не знаешь, что выглянет на тебя с той стороны.
Эйва чуть не подпрыгнула на месте и поспешно отложила зеркальце, а торговец весело подмигнул ей.
– Не бойтесь, я просто пошутил. На этой штучке, конечно, лежит простенькое заклинание, чтобы она поярче блестела, но вообще-то в ней нет ничего, кроме обычного стекла. Два шиллинга, если она вам приглянулась.
Он протянул руку в ожидании денег, но Эйва покачала головой и отвернулась. Она чувствовала на себе взгляд торговца всё время – пока его не отвлёк другой покупатель, который захотел приобрести фарфоровый молочник. Эйва зажмурилась и выдохнула. Теперь она уже жалела, что вошла в магазин.
Тем временем Мэтью вытащил из кармана визитку и положил её на стойку перед лавочником.
– Мы будем жить в доме номер восемь на Примроуз-Хилл. Хотелось бы поближе познакомиться с нашими новыми соседями.
– Не сомневаюсь, вы с ними познакомитесь, – кивнул лавочник, не сделав ни малейшего движения, чтобы взять визитку или хотя бы взглянуть на неё. – А на сегодня, я не сомневаюсь, у вас запланировано ещё много дел. Хорошего дня вам обоим.
– Какой противный, – сказала Эйва, когда они с братом садились обратно в экипаж.
Желание исследовать окрестные магазинчики у неё полностью пропало. Как только брат и сестра опустились на сиденье, лошади рванулись с места в карьер.
– Ты видел, как он на меня пялился?
Мэтью оглянулся через плечо.
– Он просто обижен, потому что лорд Скиннер дал работу мне, а не его сыну. Не стоит думать плохо обо всём городе из-за одного грубияна.
На миг его голос прозвучал так же весело и уверенно, как в прежние времена. Эйва осторожно улыбнулась. Может быть, возвращение в Уайз и впрямь окажется к добру для них обоих.
Экипаж катился по улицам, миновал несколько магазинов и поднялся на холм, где возница внезапно резко затормозил.
– Приехали! – крикнул он. – Вот он, номер восемь.
На вид дом был вполне неплох. Сад несколько зарос, но было видно, что там растут яблони – а ещё между деревьев виднелась овощная грядка. По фасаду дома карабкался тёмный плющ, поднимаясь до самой крыши и подбираясь к каминной трубе.
Возница, кряхтя, тяжело спрыгнул на землю.
– Давайте, забирайте свой багаж, отсюда сами донесёте.
Он не сделал ни малейшей попытки помочь им с вещами, и Эйва решила не просить помощи. Она подхватила две туго набитые сумки из тех, что поменьше, и потащила их по подъездной дорожке.
В доме сильно пахло сыростью. По стене в прихожей расплывались пятна плесени, в углу лежал свёрнутый влажный ковёр, похожий на кучу грязного тряпья. Комнаты отличались не сильно: все они также были мрачными, грязными и заплесневелыми.
– Здесь не так уж плохо, – храбро сказала Эйва, проводя пальцем по пыльному стеклу. Конечно, дом нуждался в хорошей уборке – но если вытащить ковры наружу и хорошенько их выбить, а потом открыть окна и всё проветрить, неприятный запах должен пропасть.
На кухне обнаружилась плита – старая, но вроде бы исправная, а также стол и четыре стула. А на столе, прислонённый к молочнику, стоял плотный конверт с письмом.
Дорогие мистер и мисс Харкурт,
Добро пожаловать в ваш новый дом. Надеюсь, вам здесь будет уютно. Сожалею, что не встретил вас по прибытии – у меня не было такой возможности. Однако же буду очень рад отужинать вместе с вами сегодня же вечером – у меня дома, в «Убывающей Луне». Жду вас к семи часам.
Лист бумаги был самым обыкновенным – плотным, не размытым, не зачарованным. Письмо было написано ровным чётким почерком, без всяких излишних завитков. Почерком, вызывающим доверие.
Не доверяй лорду Скиннеру, говорил Эйве отец… Перечитывая письмо, девочка почувствовала, что начинает задыхаться.
– Нужно было купить еды где-нибудь в городе, – послышался голос Мэтью, который только что вошёл на кухню. – Завтра ведь воскресенье, все магазины закрыты. Может, ты сбегаешь и купишь нам чего-нибудь, пока я распаковываю вещи? – Только тут он заметил листок бумаги в руках сестры. – А это что такое?
Эйва протянула ему письмо, стараясь, чтобы рука не слишком дрожала.
– Это для нас… приглашение. Или скорее приказ.