Дождь пошел неожиданно, и сразу ливнем, словно из темного, еще ночного свода мигом сделали решето, куда полилась вся влага небес. Самвел, который прикрывал Трола со спины, восседая на своей лошадке, улыбнулся и подставил лицо струям. Заметив взгляд Трола, добродушно хмыкнул:
– У нас говорят, что отправляться в путь во время дождя – к удаче.
Один из стражников замка каЗух фыркнул и пробормотал, что у них говорят то же самое. Но не очень громко, лишь Трол, который старался быть внимательным, и сумел услышать его.
Магический переход в Новолунгмию находился почему-то на площадке довольно массивной квадратной башни. На башню можно было подниматься, как понял Трол, двумя способами – или по винтовой лестнице, выложенной внутри башни, либо по мощному, чуть не в ширину всей башни, пандусу, идущему через весь двор.
Это было понятно – если превращать магический коридор в источник заработка, то следовало обеспечить и провоз товаров, которые купцы намеревались протащить с собой. Непонятным только оставалось, почему дверь в коридор находилась на башне.
– Так было, кажется, всегда, – отозвался Ибраил, который спокойно, словно книгу, читал мысли Возрожденного. – Об этом еще в древних хрониках сказано, что Лотар и Сухмет поднимались тут в какую-то башню.
– Неужели же, перенося людей, животных, повозки через сотни миль, невозможно было согласовать высоту входа и выхода в несколько футов? – спросил его Крохан.
Его лошадь трясла гривой, должно быть, ей не нравился дождь либо она предвидела магический переход, что всегда плохо действовал на животных. Трол заставил своего коня повернуться на месте и осмотрел их всех, собравшихся в дворике замка каЗух. И Ровата, который восседал на своей кобыле неподвижно, словно изваяние в черных имперских латах, и возниц, пытавшихся с помощью Бали и Батара справиться сразу с шестеркой коней из повозки Ублы, которые, как заводные лошади, несли сейчас пожитки и даже стражников замка, удерживающих факелы, которые медленно, но верно намокали и скоро должны были погаснуть.
– Скоро тронемся? – спросил Самвел.
Он тоже слегка нервничал, рассматривая вооруженных людей, стоящих над ними на стенах. Трол нашел взглядом Ибраила, тот слегка качнул головой. Оказалось, он читал не столько мысли Трола, сколько всю ситуацию целиком, а значит, и мысли каждого из этих воинов. Раз он не подавал вида, приказа напасть на чужеземцев, погубивших Телема каЗуха, у них пока, по крайней мере, не было.
Вдруг хлопнула одна из боковых дверей какой-то пристройки, и появилась Карина каЗух. Она была в том же платье, в котором ждала исхода операции над ее сыном, простоволосая, с такой же прямой спиной и сухонькими, но крепкими на вид руками. Она вышла под дождь и нашла взглядом Трола.
– Ступайте, чужеземцы, – проговорила она. И сделала непонятный знак, отчего на вершине квадратной башни заскрипели створки широких, на весь пандус, ворот. – И да поможет вам Кросс.
Трол поклонился в седле и посмотрел на Крохана. Тот развернул коня на месте и стал подниматься по пандусу. За ним тронулся один из возниц, потом Самвел, потом второй возница, ведущий пару лошадок за собой, потом Зара. Трол еще раз посмотрел на женщину, стоящую в платье под дождем.
– Как называли того восточного мага, что запустил в Телема червя? – спросил он, перекрывая звон подков о каменные плиты и ржанье лошадей.
– Он называл себя Бла-Эффком, – произнесла Карина. – Встретишь – убей его, если сможешь.
– Если смогу, – согласился Трол и поехал по пандусу.
Дверь в магический коридор находилась под массивным сводом деревянных стропил и толстых черепиц. Около нее не горело, должно быть в целях безопасности, ни одного факела, но она сама слегка мерцала в темноте, переливаясь синими и зеленоватыми искрами. Как только в нее вошла Зара, в воздухе запахло чем-то похожим на паленую шерсть, и прозвучал едва слышный щелчок, словно тяжелый медный засов упал на такие же медные скобы. Потом дверь снова заиграла своим спокойным, почти дружелюбным светом.
Трол двинул своего коня вперед как можно резче, чтобы он не очень раздумывал, что за магическую штуковину видит перед собой, и конь, в общем, справился. Он почти скакнул вперед, и…
Его копыта заскользили по склону из мелких камешков и темной глины. Конь от напряжения расставил ноги и не делал ни одного лишнего движения, стараясь не упасть, а их несло вниз по этим проклятым камешкам, которые с грохотом ссыпались вниз, мешая обрести равновесие. Наконец конь утвердился на ногах, и Трол сумел оглянуться.
На тропе, больше напоминающей дорогу, с двумя колеями от колес, в дюжине ярдов ниже той осыпи, на которую попал Трол, стояли все те, кто прошел коридором раньше. Они, должно быть, справились с этим склоном и камнями куда изящнее Трола, потому что Зара фыркнула. Спустившись на тропу, Трол поднял голову и убедился, что испытание выхода из коридора было на самом деле нелегким. Ибраил вообще чуть не грохнулся со своим конем, и даже Бали с Батаром скользили вниз, словно по льду, по каменному крошеву, отчаянно удерживая равновесие. Единственный из всех, кто сколько-нибудь толково спустился вниз с этого склона, был Роват. Но даже его черная лошадь вынуждена была приседать на задние ноги.
Когда все были в сборе, Крохан громко заявил:
– Не знаю… э-э… сколько каЗуху платят куп-цы, но в любом случае они переплачивают, потому что я просто не представляю, как тут не переворачиваются их повозки.
– Место выхода из таких коридоров, как правило, фиксировано, – отозвался Ибраил. – И выход можно было бы поправить. Но не посылать же сюда землекопов, чтобы купцам было сподручно… А в общем, можно было бы и послать.
Внезапная мысль всплыла в сознании Трола, он обернулся к Ибраилу.
– А мы вообще-то в Новолунгмии?
– Да, я проверил это первым делом, – отозвался Ибраил и вздохнул. – Если бы ты не был так плох, Возрожденный, ты бы это и сам почувствовал. – Он указал направо от тропы, где опускался следующий склон, заканчивающийся темным лесом. – В той стороне через пять-семь миль начинается море. Южнее по побережью, куда мы сейчас и тронемся, стоит их главный город, почти столица Новолунгмии, – Эдбор.
– А где находится цель пути? – спросил глухим голосом из своего шлема Роват.
– Восточнее. По этой дороге доберемся до ближайшей развилки, потом в горы, на перевалы, которые тут, к счастью, не охраняются стражниками, и дальше, по высокогорью, в страну киптов.
Так они и сделали. Выстроились в привычный порядок следования и поехали, давая роздых лошадям лишь пару раз в день. На третий день пути Тролу уже казалось, что он всегда, всю жизнь, не переставая ни на миг, путешествует по этим горным, вьющимся самым причудливым образом дорогам и тропам, поднимающимся вверх, к перевалам, из-за которых по утрам приходило солнце.
Потом они миновали перевалы, и тотчас дороги стали другими – более прямыми, но и дикими, заросшими орешником, боярышником, кизилом и лишь в некоторых лощинках барбарисом. Крупные деревья тут попадались очень редко, да и были они всегда искривленные, с ветвями, растущими в одну сторону – по направлению преимущественного ветра.
Деревень в высокогорье почти не было. Лишь раза два они видели дымы в небольших долинах, прорубленных в горах ручьями, но стоило им свернуть к этим дымам, как их встречали закрытые ворота оград, которые в этих землях ставили даже вокруг самых маленьких деревень, либо закрытые ворота высоких башенных сооружений, которые тут были предпочтительным типом одиноко стоящего дома.
Людей они вообще не видели, лишь несколько раз замечали фартуки из беленого льна на женщинах, работающих в крохотных, всегда разбитых около самого дома полях, либо такие же белые рубахи мужчин, которые прятались от путников с не меньшей, чем женщины, поспешностью.
– Недружелюбный тут народ, – решил как-то высказаться Крохан, когда в очередной раз попытался застать врасплох работающую на огороде, разбитом на альпийской луговине, семью, и потерпел полный провал.
Один из возниц что-то пробормотал. Эти двое людей, которые держались сначала с подчеркнутой восточной подчиненностью, как-то постепенно стали оттаивать. Иногда они даже осмеливались обращаться к Бали или Батару, иногда уже не ждали приказа, например, приготовить ужин, а принимались за дело самостоятельно. Молчаливо, с тихим спокойствием, не поднимая глаз.
Трол повернулся к говорившему и переспросил:
– Что ты говоришь?
– Побывал бы господин в Кибир, он бы знал, что такое настоящая скромность, – проговорил возница вдруг на вполне понятном северном койне.
– Что ты имеешь в виду? – удивился Крохан.
– Эти люди сами выходят из дома, когда им вздумается, сами работают в поле, сами возвращаются, если им не нравится проезжий… Не подумайте, что я имел в виду вас, господин. – Возница поклонился Крохану.
– А в этой твоей Кибир они все делают не сами? – спросил Самвел.
– Им нужно, чтобы мэдзин приказал, – отозвался возница и умолк уверенно и надежно, словно израсходовал запас слов на всю следующую неделю.
– Мэдзин – значит старший в деревне, – пояснил Роват.
– Что же, они строем ходят на работу или на праздник? – спросил Крохан.
– Праздников у них нет, – отозвался Ибраил. – Лишь разок в несколько месяцев их освобождают от работы, как правило в день рождения мэдзина или местного владетеля. А на работу… Да, они ходят практически строем, к определенному часу и работают строго назначенное время. Хотя часто у них есть еще и разные работы сверх установленного.
– Зверство какое-то, – отозвался Бали. – Они же разучиваются делать что-то сами, без команды.
– Зато из них получаются отличные слуги. И к тому же команды они исполняют очень точно. Прикажут – будут спать, прикажут – будут молиться, прикажут – этого же бога свергнут… Очень удобно мэдзинам и местным баронам.
– Ты откуда по происхождению? – вдруг спросил Роват.
– Ит'Кибир, – отозвался возница и тут же трижды поклонился в седле.
– А… – Крохан вдруг почувствовал немалое смущение, но все-таки переборол его, – как тебя вообще зовут?
– Ит'Кибир, – еще раз пояснил возница и снова поклонился несколько раз с совершенно каменным лицом.
Вот такую бы энергетическую и информационную «невидимость» выработать, подумал Трол. Это был ценный урок, хотя он еще не знал, как именно его использовать.
– А твое? – повернулся ко второму вознице Роват.
– Ит'Кибир, – принялся кланяться и второй.
У этого человека было какое-то не очень обычное лицо. Смягченное воспитанием или скорее дрессировкой, оно даже слугам в свободных странах на севере показалось бы чрезмерно жестким и свидетельствовало о более сильном, чем у первого возницы, характере. Кроме того, по лицу проходило три довольно глубоких шрама, оставленных камчой или тугим хлыстом. От одного удара едва не вытек правый глаз, веко изменило форму, и возник какой-то странный прищур.
– Тебя спрашивают про имя, – терпеливо пояснил Крохан.
– Ясно, – кивнул Роват. – Это те, кого лишили личного имени. – Он помолчал. – Это часто бывает, если хозяину так удобнее.
– А как тебя называли родители? – спросил первого, разговорившегося возницу Крохан, решив настоять на своем.
Возница опустил голову и принялся бесчисленно кланяться.
– Детей они отдают на воспитание в специальные казармы, – пояснил Ибраил. – Это случается не всегда, но часто происходит в южных провинциях. Так что твой вопрос может быть для него бессмысленным.
– Что люди с собой-то творят, – философски высказался Самвел из Даулов, и дальше они поехали молча.
Лучше всего себя чувствовала Зара. Она была действительно в своей тарелке – не слезала целыми днями с коня, спала под открытым небом, подложив седло под голову, мылась в ручьях… Может быть, потому тут ей и нравилось, что было много воды. Правда, она была холодной, прямо из ледников, даже кони пили ее с фырканьем, но зато на редкость чистой. Этот край вообще казался чистым, словно наступил лишь следующий день после его сотворения Демиургом.
Лучше себя почувствовал и Трол. Причем настолько, что после дневных переходов пытался еще и потренироваться, помахать мечами, размять ноги, полазать по деревьям, тренируя удержания своего веса на кончиках пальцев. Когда деревьев не стало окончательно, он приспособился лазить по скалам, но удобных было мало, к тому же в том состоянии, в каком он все-таки находился, это было действительно опасно. Это заставляло нервничать даже Зару. И он решил от этих упражнений воздерживаться.
На пятый день похода Ибраил вдруг притормозил отряд перед одной из развилок тропы. Обычно он уверенно выбирал ту, что вела на восток, и еще ни разу не ошибся.
– Не знаю, – признался наконец маг. – То ли выбрать южный путь, по долинам – там больше людей, но и больше местных лэрдов, у которых главный заработок – грабеж, либо следует пойти верхом, но там вообще дикость… И близко ледники.
– Драться нам сейчас ни к чему, – высказался Крохан. – Я за путь вдоль ледников.
– А мы не пропустим мою… – Трол замялся, совсем как Крохан иногда. – Ту деревню, в которой я, собственно, родился?
– Ну, мы пока прошли половину пути, если я правильно прочитал последние сообщения книги Ублы, – проговорил Ибраил.
– Так это она нас ведет? – спросила его Зара.
– Нет, хотя… Да, я с ней советуюсь.
– Тогда давайте лучше пойдем по северной дороге, – решил Роват, и они свернули на север.
Они проехали пару дней, когда поняли, что, возможно, это была ошибка. Тут, на самом верху, дорог, идущих в глубь Западного материка, было меньше, чем хотелось бы, и половину пути отряд вынужден был проделывать по каменным россыпям. Выручало только то, что возницы тщательно следили за подковами лошадей, и, разумеется, то, что у них не было повозок – ни одно сооружение на колесах по этим глыбам не прошло бы.
А на третий день, когда путники решили немного спуститься, чтобы отыскать более приемлемую дорогу, они вдруг напоролись на некоторое… строение.
Скорее всего, когда-то это была придорожная часовня, в которой при желании можно было переждать буран либо провести ночь перед очагом. Но теперь от ее святости и чисто человеческой дружелюбной утилитарности не осталось даже следа. И даже в этом отдающем морозцем, пахнущем снегом воздухе разливалась отвратительная вонь. Причины ее стали понятны, едва путники подъехали ближе – на каждом каменном выступе, образующем перекладины для крыши, висел истлевший человеческий труп.
– Зачем это? – спросила Зара, зажимая нос. – Кто это сделал и почему?
– Нужно войти, – отозвался Роват, – кажется, я знаю, что тут такое.
Они спешились, и Роват раскрыл деревянные створки узкого входа. Трол с Кроханом ступили сразу на ним. Внутри помещения было тепло, и даже вонь чувствовалась чуть меньше.
Но не тепло было тут главным, а большая каменная ступа, вытесанная из целого валуна, с какими-то письменами, идущими по кругу. На ступе стояло мрачное, темное изображение существа с рогами, с человеческим лицом и измазанными запекшейся кровью губами, показавшимися из-за странного освещения почти живыми. Свет исходил из большого медного светильника, сделанного в виде торчащей из стены трубы, и играл всеми мыслимыми отсветами синего, кобальтового пламени. Перед ступой плотной, слежавшейся горой лежали кости трупов, видимо истлевших на стенах сооружения, и разные предметы, некогда принадлежавших людям, – странные короткие мечи, ремни, части упряжи, чудная одежда с широкими заклепками.
– Шаэтан, – пробормотал Роват, – его капище. – Он плюнул на пол.
– Они тут его… э-э… почитают? – спросил Крохан.
– Никто его тут не почитает, – отозвалась уверенно Зара. – Просто имперские солдаты приехали, устроили все это, а потом велели кому-то из местных лэрдов вывешивать трупы.
– Пламя поддерживать не нужно, – отозвался Ибраил. Как оказалось, он стоял в дверях и тоже внимательно осматривался. – Это так называемый вечный факел. Тут, на западе, его изготавливать уже разучились, но на востоке еще есть мастера… Такая труба может гореть лет двести, если не больше.
– Мечи не все ржавые, – высказался Роват.
– Да, устроено недавно, – согласился Трол и вышел наружу.
Они уже расселись по коням, стали выстраиваться в привычную цепочку для обычного похода, как вдруг один из возниц отвел лошадей на полсотни шагов назад, спешился и пошел, чуть прихрамывая на затекших ногах, к сооружению, увешанному трупами.
– Эй, как тебя… ит'Кибир, – позвал Роват, – возвращайся. – Он перехватил удивленный взгляд Крохана. – У них подобные штуки часто встречаются, он должен этот культ наизусть знать.
Все остановились. Трол обернулся, он отчетливо понимал, что сейчас что-то произойдет. Возница, а это был тот, на лице которого имелись шрамы, вошел в капище, потом ногой разбросал груду предметов и костей. Его спину было хорошо видно в проем двери. Поднял меч, порылся еще, нашел массивный топор на длинной рукояти. Взвесил на руке.
– Назад всем! – вдруг заорал Ибраил. Но все-таки чуть-чуть опоздал.
Вверх к хмурому небу, словно немыслимой силы взрыв, ударил ослепительный фонтан ярко-желтого огня, который тут же разлетелся на десятки ярдов в стороны, опалив лошадей и людей жаркой волной.
– Что…. что он сделал? – спросил, стараясь перекричать рев пламени, Крохан, едва удерживая своего взбесившегося от страха скакуна.
– Располосовал медную гильзу, в которую заложен горючий порошок, – тоже переходя на крик, пояснил Ибраил. – И то, что должно гореть двести лет, сгорит за несколько часов.
– Зачем он это… сделал? – спросила Зара.
– У него были, должно быть, свои счеты, – сказал Трол, хотя и сам не очень понимал происходящее.
Они отъехали от пламени, рвущегося теперь огромным факелом, отражаясь, кажется, даже в низких облаках. Кони, сообразив, что им ничего не грозит, стали успокаиваться.
Две заводные лошадки, которых вел погибший возница со шрамами, распределили между Бали и Батаром. Лошадь, на которой он сам ехал, прихватила Зара. Они уже готовы были двинуться дальше, как вдруг второй возница поднял голову и без намека на поклон отчетливо, чтобы слышали все, произнес на дериб:
– Салфик ит'Кибир. – Он осмотрел поочередно всех путников, которые теперь не сводили с него глаз. – Так меня называли родители.
Он развернул лошадей и тронулся вниз, куда они держали путь.
– Ну что же, – проговорил уже ему в спину Самвел из Даулов, – Салфик – вполне нормальное имя. – Помолчав немного, добавил вполне серьезно: – Приятно познакомиться, Салфик.
И они поехали дальше. Но даже ночью на привале, на мгновение просыпаясь, видели отсвет далекого, горячего, как извержение вулкана, огня, освещающего все окрестные горы.