Сидя на стуле с мягкими подлокотниками, Регина откровенно скучала. Ее глаза казались стеклянными, а лицо – безжизненным. Позади нее, осторожно взмахивая гребнями, суетились две служанки. Изредка переглядываясь, они прочесывали копну густых рыжих волос, которым предстояло оформиться в прическу.
Торжества в Лютумвиле шли полным ходом, но до начала турнира оставалось еще три дня. Об этом судачили на каждом углу. И пока кабинет министров отбирал участников состязания, простой народ покорно ждал, не упуская возможности угоститься пивом задарма. Лютумвильцы радовались жизни. Все, за исключением центральной фигуры королевства, были счастливы.
Владычица все чаще ловила себя на мысли: во всем, что происходит ничтожно мало смысла. В дни особенно угрюмые, милые и услужливые придворные становились бестолковыми, лучшие картины теряли краски и превращались в мазню. Даже принц Тулип, один из главных шедевров Де Люты, казался грубым истуканом, запакованным в обертку богатых одежд.
Как же часто Регина мечтала положить конец страданиям, воображала как при помощи молота ровняет с землей все, что создавала веками: люди, животные и дома, все в этих фантазиях измельчалось в пыль и разносилось по миру удушливым облаком цвета охры.
– Ваше величество, какая из этих заколок вам нравится больше: золотая с рубином, или серебряная с изумрудом? – одна из служанок прервала поток меланхоличных размышлений.
Регина нехотя окинула взглядом увесистую даму в годах. Эдакая «Фемида», держащая в каждой из чаш своих ладоней по украшению. Её крохотные очки, сползшие на самый кончик носа, каким-то чудом оставались на месте, пока обезоруженные глаза часто хлопали куцыми ресницами. Королева в малейших деталях помнила день, когда на свет появилась эта смешная старушка. Возможно потому что он совпал с чудовищно нелепым событием, гибелью предыдущей служанки, Розы. Работы королевы на тот период были вдохновлены Испанией. Неудивительно, ведь именно тогда Регина страстно увлеклась культурой этой далекой земли, знакомой ей лишь по книгам…
В один из дней Роза спускалась по лестнице с огромной корзиной грязного белья. Куча тряпок походила на заснеженную гору, с которой вот-вот сойдёт лавина. Прислуга неспешно двигалась вниз, мыском туфли нащупывала каждую ступеньку, но вскоре осмелела и ускорилась. По нелепой случайности она оступилась и потеряла равновесие. Падение оказалось фатальным. Неловкий полет длился мгновения, после чего бедняжка с силой ударилась о мраморный пол и разбилась вдребезги…
Некоторое время спустя другая служанка обнаружила черепки сухой глины вперемешку с грязным тряпьем, и подняла крик. Как ни странно, первой на него явилась сама Де Люта. Хладнокровно осмотрев то, что осталось от Розы, она поправила заколку в волосах и опустила ладони на до блеска натертые перила.
Вскоре подножие лестницы заполнилось придворными зеваками. Одни проливали слезы, заламывая руки и театрально лишаясь чувств, другие морщились в отвращении, третьи равнодушно пожимали плечами и отправлялись дальше по своим делам. Не желая наблюдать драму, Регина молча удалилась в мастерскую под нескончаемые завывания, доносившиеся с первого этажа. В тот вечер она решила, не откладывая дело в долгий ящик, создать новую помощницу. Замена Розе вышла ничуть не хуже и в разы утонченнее.
Вот только что осталось от вчерашней красотки? Лишь ее бледная тень. Располневшая и потускневшая Ортилия утратила былую прелесть и теперь ничто не напоминало о днях, когда сама Регина любовалась ее грацией. Впрочем, королева по-прежнему любила свое творение. Она уважала прислужницу за верность и кроткость. Несколько раз Де Люта порывалась наградить Ортилию бессмертием… Но это означало навсегда запереть её в неприглядном, бесформенном теле, которое помнит все великолепие ускользнувшей молодости. Посему, величайшая милость ее величества заключалась в том, чтобы дать старухе уйти вовремя, не растягивая мучения в вечности.
– Ваше величество, какая из этих заколок вам нравится больше: золотая, с рубином, или серебряная, с изумрудом? – деликатно повторила Ортилия, сдвинув очки к основанию переносицы.
– Положи их на столик. Решу позже. Сегодня у тебя выходной. Ступай домой и проведи этот день с семьей, милая! – произнесла королева, нежно коснувшись предплечья служанки.
Лицо Ортилии озарилось благодарной улыбкой. По-старчески неловко исполнив реверанс, она зашагала прочь. Периодически оглядываясь на Регину, придворная кивала, словно желая убедиться в том, что поняла все верно. Ее хромая поступь и тонкие губы подчеркивали возраст. Сердце Де Люты дрогнуло. Подумать только, вся жизнь этой бесхитростной женщины ушла на служение монархине и ничто не вернет потраченные годы. Для королевы она была одной из тысяч, в то время как Регина для Ортилии уже навсегда останется единственным смыслом жизни. Эта мысль неприятной дрожью пробежала по спине, но Регина вовремя опомнилась: такова жизнь и ничего с этим не поделать.
Говорят, великая красота – великое испытание, но только Де Люта знала рецепт истинного мучения: могущество, идущее рука об руку с бессмертием. Осознавая собственную власть над марионетками, Регина одновременно любила и ненавидела их. Любила за покорность и желание угождать, ненавидела за это же.
Балансируя между двумя яркими переживаниями, королева проживала одну вечность за другой, неуклонно теряя интерес к происходящему. Порой казалось, что смысл жизни еще отыщется, а сердце наполнится светом любви или, хотя бы, огнем страсти. Но волчице никогда не стать ласковой покорной сукой, а Регине не пойти под венец. Каждому своя роль. Каждому свое проклятье.