Любовь вопреки судьбе. Александр Колчак и Анна Тимирева - читать онлайн

Глава 1. Родословная А.В. Тимиревой

Анна Васильевна гордилась своим происхождением из Терского казачьего войска, которое защищало интересы Российской империи на Кавказе. Повышенное внимание к этому региону противников России определялось его геополитическим и стратегическим значением, необходимостью обеспечения устойчивой связи с недавно присоединённым Закавказьем и возможностью военно-политического давления на Османскую империю и Персию.

Так называемая Кавказская война продолжалась с 1817 по 1864 г. В длительной борьбе с кавказскими горными народами русские войска под руководством таких полководцев, как А.И. Баратянский и Н.И. Евдокимов, принудили имама Шамиля Али и горцев Западного Кавказа признать поражение и прекратить войну. Наряду с этими известными именами прославился и казачий офицер, терский казак, дед Анны Васильевны по отцовской линии Илья Иванович Сафонов, который берет свои истоки на кавказской земле. Он родился в 1825 г. на Тереке. В 1845 г. начал службу рядовым казаком, прошел путь боевого казачьего офицера и в 1893 г. стал генерал-лейтенантом Терского казачьего войска.

Илья Иванович участвовал во многих военных кампаниях в наиболее интенсивный период 1834–1859 гг., командуя Терской казачьей дивизией, связанной с деятельностью преемника Гамзат-бека – Шамиля А., третьего имама Чечни и Дагестана.

После завершения Кавказской войны и фактического включения территории Северного Кавказа в состав Российской империи казаки продолжали нелегкую службу. По своей натуре каждый казак был государственником, как и всякий служилый человек. Сотни лет он стоял на страже интересов своей страны, являясь на далеких окраинах единственной реальной силой. Л.Н. Толстой, проживший в молодости на Кавказе около трех лет, хорошо знал казачество, жил в станице Старогладковской, ходил в набеги, а став артиллерийским офицером, участвовал в боевых походах и схватках в те годы, когда из гор появился Хаджи-Мурат. Именно писателю принадлежат слова: «Граница родила казачество, а казачество создало Россию»[9].

В 1862 г. Илья Иванович переведен на службу в Санкт-Петербург, где командовал лейб-гвардии Терским казачьим эскадроном.

Генерал И.И. Сафонов. Конец XIX в.

По распоряжению императора Александра II для Терского эскадрона был изготовлен отдельный Георгиевский штандарт по образцу регулярной кавалерии с надписью: «За боевую службу на Кавказе». 12 декабря терцам вручена Императорская грамота: «Собственного Нашего Конвоя Лейб-гвардии Кавказскому Терскому казачьему эскадрону. В ознаменование особого монаршего благоволения к Терскому казачьему войску, Всемилостивейше жалуем Лейб-гвардии Кавказскому Терскому казачьему эскадрону Собственного Нашего Конвоя препровождаемый при сем Георгиевский Штандарт с надписью: «За отличную боевую службу Терского казачьего войска». Повелеваем Штандарт сей, освятив по установлению, употреблять на службу нам и Отечеству с верностью и усердием, российскому воинству свойственными. АЛЕКСАНДР».

По случаю освящения штандарта эскадрона в 1868 г. Илья Иванович написал песню «Полным сердцем торжествуя, терцы весело поют…»:

За боевые заслуги за взятие в плен имама Шамиля императорским указом от 23 апреля 1870 г. генерал-лейтенант И.И. Сафонов награждён дворянским званием и землями на территории Терской области Пятигорского округа. Об этом свидетельствует Межевой план Терской области, утверждённый наместником кавказским от 12 декабря 1873 г. В соответствии с содержанием этого документа Илье Ивановичу Сафонову отошли в потомственную собственность земли в 310 десятин, 1480 кв. сажень.

В 1885–1893 гг. Илья Иванович командовал уже бригадой Терского казачьего войска в чине генерал-лейтенанта, в 1893–1895 гг. – 2-й Кавказской казачьей дивизией. В последний год жизни он состоял при войсках Кавказского военного округа. Некоторое время являлся комендантом Пятигорска. При его участии и материальной поддержке в Кисловодске выстроены вокзал железной дороги, а курортный зал при нем стал центром музыкальной жизни Кавказских Минеральных Вод.

В 1891–1899 гг. он построил двухэтажное здание дачи с четырехъярусной башенкой. Фасад был насыщен декором карнизов, рустом, деревянными кровельными консолями. На верхнем ярусе башенки нарисованы ноты в честь творческого пути сына Сафонова. Когда-то строение очаровывало своей красотой. Этакий сказочный теремок с причудливым шпилем, напоминавший китайскую пагоду, с круговым деревянным балконом. Все вызывало удивление и восхищение. Под дачей находились подвальные помещения, из одного из них начинался подземный потайной ход. Там, дальше в лесу, за 2 километра от дачи, было место с фонтанами, где отдыхали горожане и приезжие. Украшением комнаты были огромные венецианские зеркала в оправе из чёрного дерева. Хозяйственный двор огорожен фигурным штакетником, а сама дача окружена хвойными деревьями. У ствола каждого дерева возделывались цветочные клумбы. Дорожки вымощены красным кирпичом, а аллею у входа окаймляла сирень. Цветы радовали глаз с ранней весны и до поздней осени.

На даче генерал жил только летом, приезжая с семьёй из Санкт-Петербурга. В узком кругу ее называли «Ильинка». Большую часть времени Илья Иванович проживал в Кисловодске, где у него была лучшая тогда гостиница «Парк» у нарзанной галереи.

Из воспоминаний Анны Васильевны: «…Дед Илья Иванович был веселый человек: когда посватался и получил согласие, накупил в станичной лавочке пряников, шел по станице и разбрасывал их, на радость всем встречным ребятишкам. Образования он был самого простого, только что грамотный, но очень способный. На вышке в его доме в имении Ильинка на Подкумке стоял подаренный ему пулемет Максима, который он в присутствии изобретателя моментально разобрал и собрал без всяких указаний. Казак был что надо – кусок сукна разрубал шашкой на лету».

Монархические взгляды Ильи Ивановича, его глубокая религиозность (хотя он не принадлежал к официальному православию, а был единоверцем), убежденность в том, что казаков должно рассматривать не только как боевую силу, но и как образцовых граждан, «чуждых заразе социализма», оказали серьезное влияние на членов его семьи.

В августе 1896 г. он скончался от рака печени. На его похоронах присутствовал, в частности, А.П. Чехов.

В семье генерала было трое детей: сын Василий, дочери Анастасия и Мария. Мария Ильинична вышла замуж за Эдуарда Дмитриевича Плеске. Сафонова Анастасия Ильинична в замужестве стала Кабат.

20 декабря 1831 г. в Вышнем Волочке Тверской губернии в семье вышневолоцкого священника Алексея Вышнеградского родился будущий дед Анны Васильевны по материнской линии – Иван. Следуя семейной традиции, в 1843 г. он учился в Тверской духовной семинарии. Однако вскоре дала себя знать тяга к точным наукам, и в 1846 г. стал студентом физико-математического факультета Петербургского главного педагогического института. Там в это время преподавали такие крупные ученые, как М.В. Остроградский и Э.Х. Ленц. В 1851 г. Иван с серебряной медалью окончил институт. За отличные способности и успехи на экзаменах получил звание старшего учителя. Магистр математических наук, в 1854 г. защитил в Петербургском университете диссертацию на тему «О движении системы материальных точек, определяемой полными дифференциальными уравнениями». В 1860–1862 гг. находился за границей для подготовки к профессорскому званию, изучал состояние машиностроения на промышленных предприятиях и в высших технических учебных заведениях Германии, Франции, Бельгии и Великобритании, слушал лекции по конструированию машин в Высшем техническом училище в Карлсруэ. Занявшись самостоятельными научными исследованиями, И.А. Вышнеградский наравне с Д.К. Максвеллом и А. Стодолой стал одним из основоположников теории автоматического регулирования, заложив в своих трудах ее фундаментальные основы. Создал русскую научную школу инженеров-машиностроителей, ввел преподавание курса теоретических основ машиностроения, читал курсы прикладной механики, термодинамики, теории упругости, грузоподъёмных машин, токарных станков, паровых машин и др. Он один из основоположников теории автоматического регулирования. Математические способности Вышнеградского описаны в воспоминаниях С.Ю. Витте: «Вышнеградский был большим любителем вычислений, – его хлебом не корми – только давай ему различные арифметические исчисления. Поэтому он всегда сам делал все арифметические расчеты и вычисления по займам. У Вышнеградского вообще была замечательная память на цифры, и я помню, когда мы с ним как-то раз заговорили о цифрах, он сказал мне, что ничего он так легко не запоминает, как цифры. Взяли мы книжку логарифмов, – он мне и говорит: – Вот откройте книжку и хотите, – я прочту громко страницу логарифмов, а потом, – говорит, – вы книжку закроете, и я вам все цифры скажу на память. И, действительно, взяли мы книжку логарифмов, я открыл 1-ю страницу: Вышнеградский ее прочел (там, по крайней мере, 100, если не больше, цифр) и затем, закрыв страницу, сказал мне на память все цифры (я следил за ним по книжке), не сделав ни одной ошибки».

Со второй половины 1870-х гг. Иван Алексеевич – владелец крупных пакетов акций. Входил в правление Петербургского общества водопроводов, Юго-Западных железных дорог, Рыбинско-Бологовской железной дороги и др. Его состояние к 1880 г. составляло около 1 млн руб., а к концу жизни возросло, по мнению некоторых, до 25 млн.

И.А. Вышнеградский проявил незаурядный административный талант, возглавив в 1887–1892 гг. Министерство финансов в правительстве Александра III, где и осуществил весьма важные для России реформы ее финансовой системы. К 1891 г. он сумел ликвидировать дефицит платежного баланса. Рассчитывая развить национальную промышленность и освободить русский рынок от ввоза иностранных (особенно германских) промышленных товаров, осуществил переход к последовательно покровительственной политике по отношению ко всем отраслям промышленности, добившись при этом и увеличения таможенных доходов.

В апреле 1892 г. Вышнеградский по состоянию здоровья ушел в отставку с поста министра, оставшись членом Государственного Совета. Среди его друзей был поэт А.Н. Майков. В доме Ивана Алексеевича бывали многие деятели русской культуры, его навещали Я.П. Полонский, Д.В. Григорович, Н.Н. Страхов и другие. Ушел из жизни в 1895 г.

Шарж-портрет И.А. Вышеградского с эпиграммой. 1877 г.

Бабушкой Анны по линии матери была Варвара Федоровна, урожденная Доброчеева, по первому браку Холодова (1823 – после 1913 г.). Но Анна Васильевна называла «настоящей, нашей бабушкой» Анну Илларионовну Сафонову, обладавшую природной музыкальностью, которая передалась детям и внукам.

Анна Васильевна: «За деда она вышла замуж поздно по тем временам – двадцати двух лет: в 14 лет от роду сделалась невестой, но первый жених ее погиб во время Кавказской войны. Родом она была из станицы Червленой, дед – из Ищерской станицы. Дед был рябой, и она все думала: «Как же это я буду любить конопатого? Нет, все-таки никого лучше его на свете нет», – думаю, что до конца жизни она осталась такого мнения. Образования не получила никакого, так до конца жизни и не выучилась грамотно писать, писала самым лавочным почерком, и одному только папе. Но была женщина тонкого ума и большого вкуса, читала много и любила из Пушкина больше всего, кажется, «Анчар», плакала, читая его».

Отец Анны Василий Ильич Сафонов был родом из семьи терских казаков. Родился 25 января 1852 г. в станице Ищерской Терской области, окончил Александровский лицей, в котором в свое время обучался Александр Сергеевич Пушкин. После лицея провел семь лет на императорской службе, в канцелярии. Затем пришел к отцу и сказал: «Знаешь, отец, я хотел бы заниматься музыкой». Ведь еще с детских лет он брал уроки у довольно известных музыкантов. Речь шла об отказе от несомненной блестящей карьеры дипломата с тем, чтобы стать музыкантом. Отец понял и поддержал сына: «Помни, что, как бы ты ни поступил, наше благословение всегда с тобой».

Профессор Борис Розенфельд писал: «У меня есть письмо, написанное ему отцом: «Вася, человек располагает, Бог командует. Рубинштейн – Бог в музыке, если он тебе советует, если он настаивает, не задумывайся, соглашайся». И Сафонов поступил в Петербургскую консерваторию, в класс Теодора Лешетицкого и Виллуана. Виллуан – учитель Ф. Листа, потрясающий музыкант. И они убеждают Василия: на инженера можно выучиться, врачом можно стать, музыкантом нужно родиться. вы рождены музыкантом, Вы должны заниматься музыкой. Слова их сбылись: за один год экстерном Сафонов закончил Петербургскую консерваторию с золотой медалью. Через какое-то время он уже преподаватель Петербургской консерватории, разъезжает по всему миру, становится совершенно потрясающим дирижером, концертмейстером и педагогом – триумвират в едином лице.

Слово Илье Сафонову[10]: «…Петр Ильич Чайковский приглашает его в Московскую консерваторию. И через 5 лет Сафонов ее возглавил. Понимая, что консерватории не хватает места для работы с все возраставшим потоком студентов, он занялся постройкой ее нового здания, в том числе и знаменитого нынешнего Большого концертного зала консерватории. Он возглавлял консерваторию шестнадцать лет.

Василий Ильич Сафонов 1899 г.

В 1906 г., не приняв революции, Сафонов покинул пост ректора, передал его М.М. Ипполитову-Иванову, а сам уехал в Америку. Он еще в начале века предсказывал, что нельзя делать революцию в России. Она так устроена, что ее должны возглавлять императоры, стране нужен свой дирижер, свой руководитель этого огромного оркестра. В Америке Василий Ильич становится главным дирижером и директором Нью-Йоркской музыкальной академии, несколько лет работает там. Потом уезжает в Англию, занимает должность главного дирижера Королевского Лондонского симфонического оркестра. Он покоряет мир искусством высокого класса. И, самое главное, открывает миру прелесть русской музыки. Скажем, П.И. Чайковский сам дирижировал своими произведениями, но Н.А. Римского-Корсакова, М.А. Балакирева, М.П. Мусоргского, А.П. Бородина, А.Н. Скрябина, С.В. Рахманинова, Метнера – это все открыл миру Сафонов. Он становится фигурой вровень Артуру Никишу. Среди его учеников А.Н. Скрябин, Н.К. Метнер, Л.В. Николаев, все Гнесины, А.Ф. Гедике, Е.А. Бекман-Щербина и др. Это огромная школа.

По его идее в Америке создана джульярдская школа, которая воспитала Ван Клиберна и многих других выдающихся музыкантов. А учителем Ван Клиберна была Беси-Левина. И Иосиф Левин, и Беси-Левина тоже ученики Сафонова. Ван Клиберн называл Сафонова своим «музыкальным дедом».

Василий Ильич фактически стал одним из основоположников русской пианистической школы, выдающимся русским дирижером, педагогом и общественным деятелем, одним из наиболее авторитетных представителей музыкальной культуры России в конце XIX— начале XX века. Сподвижник Петра Ильича Чайковского.

С 1917 г. Сафонов жил в Кисловодске, в доме, который унаследовал от отца. Его авторитет в дореволюционной России был общепризнан. Дирижерское мастерство Сафонова высоко ценил Н.А. Римский-Корсаков, а А.К. Глазунов называл его лучшим дирижером современности. Под управлением Сафонова – дирижера состоялись московские и заграничные (отчасти и мировые) премьеры сочинений П.И. Чайковского (Шестая симфония, 1893; Третий концерт для фортепиано с оркестром, 1896), А.Н. Скрябина (Концерт для фортепиано с оркестром, 1897), Н.А. Римского-Корсакова (увертюра «Светлый праздник», 1891; симфоническая картина «Садко», 1893; кантата «Свитезянка», 1898 и др.), С.В. Рахманинова (Первый концерт для ф[ортепиано] с орк[естром], 1892; фантазия «Утёс», 1894), А.К. Лядова («Музыкальная табакерка», 1898), А.К. Глазунова (симфоническая фантазия «Море», 1892; Шестая симфония, 1898 и др.), А.Г. Рубинштейна, А.С. Аренского, М.М. Ипполитова-Иванова, С.Н. Василенко. Обширное и красочное описание дирижёрской работы Сафонова дал в поэме «Первое свидание» Андрей Белый.

В советские годы в последний период жизни В.И. Сафонов находился под негласным запретом и не освещался. В новаторском пособии по игре на фортепиано «Новая формула» (Лондон, 1916) призывал студентов к «честному служению благородному искусству музыки» – принципу, которому следовал сам всю свою сознательную жизнь. Близость его дочери Анны с адмиралом Колчаком вызвала враждебное отношение советской власти к великому музыканту. И в последние месяцы жизни Василия Ильича большевики глумились над ним и его семьей, выводя их (неоднократно) якобы на расстрел, но всякий раз в последний момент отменяли казнь. В один из таких пыточных дней (в феврале 1918 г.) Сафонов скоропостижно скончался от сердечного удара.

У матери Анны Васильевны – дочери И.А. Вышнеградского – Варвары Ивановны – обнаружились отличные вокальные данные, превосходное меццо-сопрано, и по окончании Петербургской консерватории она стала концертирующей и подающей большие надежды певицей. Блестяще окончив Петербургскую консерваторию по классу пения, много концертировала, но, выйдя замуж, целиком посвятила себя семье».

Анна Васильевна: «Перед тем как стать невестой отца, мама была влюблена в А. Блока (отца Александра Блока), который очень за ней ухаживал. Но так как родители были против этого претендента, то и сочли за благо увезти ее подальше от греха и уехали с ней за границу, в Карлсбад. Там она и встретилась с папой и в конце концов вышла за него замуж».

Возможно, мы имеем здесь дело с семейным мифом. По воспоминаниям М.А. Бекетовой (тетки поэта А.А. Блока), отъезд В.И. Вышнеградской в бытность ее студенткой консерватории за границу связан с ухаживанием за ней Николая Георгиевича Мотовилова. Студент-юрист Н. Мотовилов был сыном Георгия Николаевича Мотовилова (1834–1880) – известного судебного деятеля 1860-х гг., первого председателя Петерб[ургского] окружного суда. «Вскоре стало известно, – вспоминает М.А. Бекетова, – что Мотовилов – жених Вари Вышнеградской, но это довольно скоро расстроилось, так как отцу невесты, очень консервативному деятелю, к тому же сильно приверженному к земным благам, вовсе не нравился жених из либеральной семьи, да еще без состояния. Словом, их разлучили, увезя за границу Варю, которая впоследствии вышла замуж за известного дирижера В.И. Сафонова… Всем нам очень импонировало то, что Александр Блок, в сущности, мог бы быть нашим братом, – в дни нашей молодости он властитель дум нашего поколения, хотя лично с ним никто из нас знаком не был.

Зато с его двоюродным братом мы были знакомы. Увы, он был глухонемой, и какое же было мучение танцевать с человеком, который не слышит музыки!»

В семье Василия Ильича и Варвары Ивановны Сафоновых было десять детей – 7 дочерей и три сына. Анна была шестым по счету ребенком. По порядку старшинства шли: Настя, Саша, Илюша, Сережа, Ваня, Анна, Варя, Мария (Муля), Оля, Лена.

Судьба братьев и сестер Анны различна, но в большей мере связана со служением искусству. Вот короткие справки о них.

Александра Васильевна (1885–1898) занималась музыкой, рисованием и литературным сочинительством. Уже в 10-летнем возрасте выпускала журнал «Глупая мысль», а в 11 лет переписала свое «собрание сочинений в 6 томах», где находим мемуары с иллюстрациями к ним, повести, стихи, а также некоторые тексты на французском языке.

Семья Сафоновых – Василий Ильич, Варвара Ивановна, Илюша, Сережа, Ваня, Аня, Варя, Мария, Оля и Лена. 1907 г.

Илья Васильевич (1887–1931) стал виолончелистом. С гимназических лет болен туберкулезом и в молодые годы прошел курс лечения в Давосе. Игре на виолончели обучался у Юлиуса Кленгеля, одновременно занимался в Лейпцигском университете. С ним же пошёл на войну старший сын Илья. Он был чрезвычайно музыкальный и вообще очень способный человек: окончил Московскую консерваторию по классу виолончели и одновременно занимался в Лейпцигском университете. Позже много концертировал с отцом и братом Иваном. В 1920-е гг. жил в Москве. Умер в Одессе от туберкулеза.

Сергей Васильевич (1889–1915): «У папы была какая-то особая дружба с братом Сережей, – вспоминала Анна Васильевна. – Мальчик он был очень своеобразный, ко всему подходил со своей меркой. Даже арифметические задачи решал совершенно необычным (очень запутанным) способом. Отца просто обожал – не по музыкальной линии. Кажется, один из всех нас обладал полным отсутствием слуха. Папа бился долго, чтобы выучить его петь нефальшиво арию мельника из «Русалки»: «Да, стар и шаловлив я стал. Какой я мельник – я ворон!» И это был единственный мотив в его жизни, который он мог повторить. Зато все стихи, которых он знал множество, выбирая с безупречным вкусом, он пел, перелагая на какую-то дикую мелодию, чем изводил окружающих.

Папа очень хотел, чтобы Сережа отбывал воинскую повинность в казачьих войсках. Отец никогда не переставал чувствовать себя коренным казаком – он и числился казаком станицы Кисловодской (по месту жительства, переводясь из станицы Ищерской). Но брат категорически отказался, потому что «в случае революции казачьи части могут послать на усмирение». Так и отбывал повинность в драгунском Нижегородском полку в Тифлисе, с ним же пошел на войну [19] 14-го года. Он и погиб на этой войне.

Необыкновенной честности был человек. Летом [19] 15-го года я виделась с ним в последний раз в Петрограде; он ехал на Западный фронт с Кавказа, уже офицером, переведясь в пехотный полк из кавалерии. Когда я спросила его, почему он это сделал, он ответил: «Видишь ли, в пехоте большая убыль офицеров; кроме того, я думаю, что у меня недостаточно быстрое соображение, чтобы командовать кавалерийской частью, – я могу подвести своих людей».

Через два месяца он умер от ран, не сознавая, что умирает, по дороге в Петроград, куда его эвакуировали. Все говорил, что приедет к нему сестра сейчас же (я). Рассказывал мне об этом ехавший с ним товарищ, тоже раненый. Мы вдвоем с отцом встречали на вокзале его гроб – все остальные из семьи были в Кисловодске.

Мне кажется, что именно с этих дней у папы стали такие печальные глаза, что мы видим на последних портретах. Он не плакал – по крайней мере, на людях. И я помню, как на панихиде в полку, где служил брат, он спросил: «Шел ли полк в наступление?» (Брат был ранен стоя, в живот.)

Совсем недавно мне рассказывали, как папа провожал брата на фронт еще в самом начале войны и, вернувшись, сказал: «Вот я дожил до счастливого дня, когда мой сын идет защищать родину».

И мама… Весной 15-го года она уехала в Кисловодск красивой пожилой женщиной, а вернулась в Петроград после смерти брата маленькой старушкой.

Есть фотография, снятая на Кисловодском вокзале: встреча гроба с телом брата – он похоронен в Кисловодске, там же, где дед и бабушка и где потом были похоронены отец и мама, недолго его пережившие.

Тело брата привез его вестовой, живший после этого некоторое время у нас в семье».

Иван Васильевич (1891–1955) – скрипач, ученик М.С. Лессмана. Одновременно с окончанием юридического факультета Петербургского университета сдал экзамены в консерватории, получив звание свободного художника. С 1912 г. стал постоянным партнером отца и участвовал в его концертных поездках. Был дирижером Терского казачьего симфонического оркестра (г. Владикавказ). После революции – в основном педагог и методист. Стремясь повысить качество скрипок отечественного производства, изучал технологию изготовления скрипок, много работал с мастерами – их создателями. Преподавал в музыкальных школах.

Варвара Васильевна (1895–1942) жила в столице с 1906 г. Училась в частной гимназии княгини Оболенской. Пианистка, была дружна с А.Н. Скрябиным. Изучала живопись в частной студии Зейденберга, затем с 1914 г. в школе живописи Е.Н. Званцевой, у К.С. Петрова-Водкина. Стала профессиональной художницей. В 1917–1923 гг. проживала в Кисловодске и Тифлисе, затем вернулась в Петроград. Умерла от голода в Ленинграде в январе 1942 г.

Мария Васильевна (Крейн-Сафонова) (1897–1989) – пианистка. В петроградской квартире Сафоновых играла для В.Э. Мейерхольда, очень сожалевшего потом о ее отъезде за границу («Кто же теперь будет мне играть Скрябина?»). В 1921 г., после смерти матери, бежала от угрозы расстрела вместе со своей подругой – певицей Юлией Чикваидзе (за границей Джулия Джили). По Военно-Грузинской дороге и через Стамбул подруги перебрались в Италию, где и жили первые годы эмиграции, разъезжая с концертами по странам Европы. Затем перенесли концертную деятельность за океан, где, как и в Европе, имели положительные рецензии в прессе, выступали в лучших залах (в Нью-Йорке, например, не раз выступали в Карнеги-Холле). По образцу В.И. Сафонова проводила твердую линию популяризации русской музыки при разнообразии программ. В 1929 г. с работой, жильем и натурализацией (1933) помог американский меценат Чарлз Ричард Крейн, знакомый В.И. Сафонова еще по Москве (1903). Он поддерживал певческое искусство, интересовался русским духовным пением. В знак благодарности Мария Васильевна взяла себе его фамилию в качестве второй (женой Крейна не была). Окончив в 1960-е гг. концертную деятельность, занялась живописью. Являлась членом Национальной ассоциации художников. До конца жизни участвовала в выставках.

Ольга Васильевна (1899–1942) с 1906 г. жила в Петербурге, училась в гимназии Л.С. Таганцевой. В 1916 г. – в театральной студии В.Э. Мейерхольда на Бородинской. Мейерхольд в нее влюбился, родители Ольги воспротивились бурно развивавшимся отношениям, и она из студии ушла; переписка ее с Мейерхольдом продолжалась несколько лет. В 1917–1921 гг. жила в Кисловодске; затем вернулась в Ленинград. В 1924–1927 гг. – во Вхутеине (бывшей Академии художеств) на живописном факультете; училась у К.С. Петрова-Водкина. После ее окончания вынуждена работать чертежницей, выполнять различные ремесленные работы и т. д. С 1931 г. замужем за художником К.А. Смородским. После начала войны работала на оборону города (плела сети для аэростатов). В январе 1942 г. умерла от голода вместе с сестрой и мужем.

Елена Васильевна (1902–1980) жила в Петрограде до 1917 г., закончила гимназический курс в Кисловодске в 1919 г. Вернулась в Петроград в 1921 г., окончила по живописному факультету Вхутеина в 1926 г., где занималась в студии К.С. Петрова-Водкина. Работая с 1923 г. в области книжной графики, иллюстрировала в основном детскую и юношескую литературу (в общей сложности до 25 книг). В 1928–1935 гг. сотрудничала как художник в журналах «Чиж» и «Еж». Сблизилась с А.И. Введенским, дружба с которым продолжалась до самой его гибели. Была ненадолго репрессирована в июне 1932 г. выездной сессией коллегии ОГПУ, но скоро возвращена из курской ссылки (реабилитирована в 1958 г.). В 1936 или 1937 г. переехала в Москву, чтобы работать над иллюстрациями к книге «Что я видел» Б.С. Житкова; позже сотрудничала с К.И. Чуковским. «Что я видел» и «Доктор Айболит» переиздавались с ее иллюстрациями многократно. Временами бралась за подвернувшуюся подработку: оформление павильонов ВСХВ (1939–1940), детскую полиграфическую игрушку (1943–1952). С 1927 г. до послевоенных лет работала как театральный художник (в содружестве с В.В. Дмитриевым, Б.Р. Эрдманом и самостоятельно), участвовала в создании свыше 30 постановок в ведущих театрах страны: МХАТе, Театре им. Станиславского, Театре сатиры и т. д. С Э.П. Гариным сотрудничала в Театре киноактера и в кинофильме «Синегорье» (художник фильма). Особенное признание получила ее работа над костюмами.

Как видим, семья Сафоновых была типичной интеллигентной семьей, хорошо известной в России: все ее дети в той или иной степени были увлечены волшебством созидания и так или иначе проявили себя в изобразительном или музыкально-исполнительском искусстве, в литературных опытах, и лишь сын Сергей стал профессиональным военным.

Не менее известной была и семья Вышнеградских. Помимо Варвары, две другие дочери И.А. Вышнеградского были им выданы за людей достаточно высокого общественного и материального положения: муж Софьи Ивановны, Николай Иванович Филипьев (1852—?), стал действительным тайным советником, директором Международного коммерческого банка в Петербурге, а муж Натальи Ивановны, Василий Сергеевич Сергеев (? —1910), – русским посланником в Стокгольме.

Из детей И.А. и В.Ф. Вышнеградских отметим также Александра Ивановича Вышнеградского (1867—?) – промышленника и финансиста (директор Международного коммерческого банка в Петербурге, Коломенского машиностроительного завода, Московско-Виндавско-Рыбинской железной дороги и т. д.), впоследствии игравшего видную роль в русской эмиграции.

А.И. Вышнеградский был также композитором и деятелем Императорского Русского музыкального общества. Попав в декабре 1917 г. в Трубецкой бастион Петропавловской крепости, писал там свою 4-ю симфонию.