На следующий день госпожа Паприкавикус, когда-то принявшая мою анкету для собеседования с Элроем, восседала за столом и выглядела удивительно здоровой для приболевшего накануне человека. В приемной у стены неожиданным образом появились стулья, а на подоконнике пара горшков с цветущими комнатными розами. В голову закралось подозрение, что вчерашнее отсутствие преданного секретаря было связано с нашествием невест. Возможно, она даже находилась в преступном сговоре с теткой ди Элрой и являлась вольной подсобницей.
– Доброе утро, госпожа Паприкака… кивус… викус… эм… – Я поняла, что пора заканчивать с перебором, так до мата недолго договориться и бодро объяснила: – Меня вчера назначили…
– Я знаю, кто вы, госпожа Амэт! – отрезала мадам Паприка таким тоном, что окажись я попроще, то свалилась бы в обморок, но у меня за спиной имелся Институт благородных девиц и наставница Ру, то есть было о чем вспомнить и вздрогнуть. – Вы опоздали!
Одновременно мы посмотрели на настенный хронометр. До начала рабочего дня оставалось пятнадцать минут. На месте секретаря, я бы посчитала за честь сидеть в той же луже, где плескались и руководитель отдела продаж, и хозяин конторы, но она недовольно поджала коралловые губы.
– Господин ди Элрой уехал до конца недели на инспекцию верфи в Ватерхолле, – объявила помощница.
– А что мне делать? – растерялась я, мысленно костеря дракона Элроя последними словами за то, что вчера даже не намекнул об отъезде. – Возвращаться обратно в общий кабинет?
– Он оставил для вас задания, – фыркнула секретарь и передвинула в мою сторону конверт.
Когда я его открыла, то едва не выронила узкий листик со списком, и тот развернулся длинной бумажной змеей до самого пола. От изумления у меня чуть очки с носа не соскочили.
– Это все мне? – ошарашенно уточнила я. – До конца года?
– До конца рабочего дня. Документы лежат у вас на рабочем столе, – объявила госпожа Паприка и кивнула на открытую дверь в драконье логово.
Личный кабинет, вопреки дурным предчувствиям, оказался мечтой конторского клерка: небольшая комната с окном, выходящим на проспект, и удобной мебелью. Даже собственная вешалка для одежды имелась, а на столе лежал дорогой письменный набор с серебряными перьями.
Устроившись на новом месте, я со вздохом принялась изучать список. Почти уверена, что Элрой потратил на него всю ночь, ведь за короткое утро ни один нормальный человек не в состоянии исписать столько бумаги. Конечно, не стоит думать, будто кто-то причисляет дракона к нормальным, но ведь не умеет он писать одновременно двумя руками?
На сорок пятом пункте ко мне пришло озарение. Таннер ди Элрой был не драконом, а злой мачехой! В любовном романе вздорная баба отпустила бедняжку Золушку на бал, но прежде приказала устроить генеральную уборку, перекопать огород и в конце осени за каким-то лядом посадить цветущие розовые кусты (видимо, тут имело место литературное допущение для драматизма). Но мне было гораздо хуже! До конца рабочего дня справиться со всем перечнем не сумел бы даже тандем Золушки и крестной феи!
К слову, фея у меня действительно имелась, только к конторе я бы не подпустила ее на расстояние арбалетного выстрела. В лучшей подруге Фэйр текла магическая кровь, но к тринадцатому поколению колдовского дара уже не осталось, только внешние признаки: вертикальные зрачки, кудрявые фиолетовые волосы и верхние острые клыки. Она утверждала, что в семье через поколение еще и стрекозьи крылья вылезали. Подруге, правда, повезло, а ее кузина всю жизнь мучилась. Мало того что выглядели крылья отвратительно, удалить их было невозможно, подобрать одежду почти нереально, только шить на заказ, да еще в мороз из дома не выйдешь – проклятый рудимент стекленел и начинал ужасно ломить.
Неделя прошла, как в тумане. По ночам мне снились бесконечные договоры, жалобные письма и еще кое-что по мелочи с участием дракона Элроя. Один раз он пытался меня уволить, а другой соблазнить. Не уверена, какой из кошмаров оказался страшнее. К пятнице я точно знала, кто в названии «Драконы Элроя» был главным, злобным и кровожадным драконом – мадам Паприкавикус (да-да, ее фамилию я научилась произносить без запинки уже к вечеру вторника и без прикрас чувствовала себя дрессированной макакой). И я поняла еще кое-что! При всем своем многогранном сволочизме Элрой не сумел сожрать леди средних лет только потому, что из них двоих – она оказалась сильнейшим хищником! Ему просто пришлось с ней сработаться!
Каждый день меня ожидал новый список, и в душу закрадывалось подозрение, что Элрой с Паприкой сговорились вынудить стажера исполнить накопленные года за три дела. Если вдруг я скопычусь от переутомления, они оплатят мраморную гробовую доску с надписью «Твой подвиг не забыт» и найдут новую жертву из числа конторских неудачников. Но утром в пятницу, когда я вошла в приемную и приготовилась к очередному списку, по длине похожему на рулон гигиенической бумаги, мадам Паприка заявила:
– Сегодня у вас немного дел, госпожа Амэт.
– Серьезно? – прямо сказать, опешила я.
– Нужно забрать Ральфа из ветеринарной клиники домой, а заодно пиджак для завтрашнего благотворительного вечера у королевского портного.
– И посадить в саду тридцать три розовых куста, – пробормотала я себе под нос.
– Простите? – грозно изогнула брови секретарь.
– Да так, – невинно улыбнулась я, – в голову пришло.
– В контору не возвращайтесь, как привезете все к господину ди Элрою, можете располагать своим временем.
Проклятье, какая невероятная щедрость! Насколько я понимала, особняк находился в пригороде, и добираться до дома мне предстояло часа четыре по бесконечным столичным заторам. Как раз к ночи поднимусь на родную террасу.
Мне вручили десять шиллингов на возницу, адреса и записки для ветеринара и портного. В них мадам Паприка уверяла, что я не какая-то там приблудная девица, а личный стажер ди Элроя, так что пиджак за тысячу шиллингов не запоганю и ручного дракона нигде не потеряю…
Если не хочу лишиться работы.
Клянусь, я сама думала точно так же, когда усаживалась в кеб и выдвигалась в сторону ателье!
Королевская портняжная мастерская ослепляла своей роскошью, и когда меня ввели в примерочную комнату, где среди зеркал стоял безголовый манекен, одетый в белый пиджак с двумя рядами черных пуговиц и с фигурными заплатками на локтях, то я даже несколько опешила. Шкаф для единственной вещи, определенно, был по размеру больше моей спальни. С другой стороны, подозреваю, что за меня никто не даст тысячу шиллингов, как бы еще приплатить не пришлось.
Королевского портного белошвейки называли Маэстро, и он лично вышел, чтобы отдать пиджак.
– Посмотрите, – кружился он возле манекена, – какие удивительной красоты швы. Пуговицы, между прочим, сделаны из натурального черного янтаря. Подбирали камушек к камушку, шлифовали…
У портного были длинные пальцы, унизанные перстнями, и очень узкие ладони. Руки выглядели некрасивыми, но я завороженно следила, как он складывал эти самые некрасивые руки, изображая процесс шлифования.
– А этот фасон, – продолжал петь соловьем Маэстро, словно пиджак еще не оплатили, и он боялся остаться без денежек, – последний писк моды!
Не знаю, отчего надо было пищать, на барахолке такое же уродство еще в прошлом году продавалось. Мы отцу покупали, когда Арона пыталась третий раз выйти замуж. Когда обряд расстроился, то матушка вознамерилась парадную одежду вернуть, но торговец отказался принимать, углядев на рукаве пятно. Летиция взбесилась и перетоптала товар, а потом пришлось ее вытаскивать из Башни и платить торговцу… В общем, некрасивая история вышла. И затратная.
Тут я поняла, что задумалась, а Маэстро уже допел и теперь выжидательно заглядывал мне в лицо, словно предвкушал, когда его, как дракончика, потреплют по холке.
– Восхитительно! – тут же нашлась я.
– Благодарю, – согласился он с тем, что является гениальным портным.
Мне вручили зачехленное «произведение швейного искусства» и даже проводили до дверей. Я еще подумала, что за сентиментальные прощания со шмоткой? Видимо, уже тогда Маэстро предчувствовал…
Ветеринарная здравница оказалась попроще, тихой и пахнущей сухим драконьим кормом. Я почувствовала облегчение, когда нашла за входными дверьми обычные деревянные скамьи и издерганную сестру милосердия, смотревшую на зубастых, хвостатых и визгливых пациентов с плохо скрываемым раздражением. А на их хозяев – с натуральной ненавистью.
– Я за драконом господина ди Элроя, – протянула рекомендательное письмо от мадам Паприки, и меня немедленно проводили в смотровую комнату.
Пиджак, выглядевший на десять шиллингов, на тысячу – весил. Руки отваливались от тяжести, и я пристроила чехол на вешалку с халатами. Тут в комнату вошел молодой улыбчивый ветеринар с драконом в руках.
Глядя на мелкого красного ящера, недобро щурившего желтые глаза, становилось ясно, что Таннеру ди Элрою просто не пришла бы в голову светлая мысль завести какую-нибудь мягкую, толстенькую Поппи, впадающую в летаргический сон от переедания. Ральф был жилистым, крылатым хищником с длинным хвостом и агрессивно-хитрой мордой. Одним из тех, кого корми не корми сырым мясом, а инстинкт охотника все равно просыпался, притом в самый неподходящий момент. В общем, портрет самого Элроя.
– А вот и мы, – растянул губы в белозубой улыбке ветеринар. – Ральф чувствует себя чудесно. Пищеварение полностью восстановилось, и он больше не отрыгивает пламенем. Держите.
Лекарь жестом фокусника втюхал мне тварь, неожиданно горячую и довольно тяжеленькую, как матушкин кот Франки.
– Нет, подождите! А переноска? – попыталась я вернуть дракона обратно, но он ловко обхватил мою руку четырьмя лапами, вцепившись, как мелкая обезьянка в ветку.
– Не садится, – счастливо улыбался ветеринар.
– Но в чем-то его сюда доставили, – возмутилась я, пытаясь красную недомакаку стряхнуть с руки. Куда там! Он еще и хвостом для надежности обвил запястье. – Не под мышку же его засовывать!
Оба, в смысле, и Ральф, и лекарь со странной надеждой покосилась в сторону моего ридикюля.
– Нет! – категорично отказалась я, понимая направление ветеринарной мысли.
– Кажется, его привезли в корзинке, – наконец, осознав, что спихнуть дракона без вместилища этого самого дракона не получится, припомнил лекарь.
И крылато-хвостатый супостат напрочь отказался залезать в корзину! Расставил ноги, вцепился зубами в плетеную ручку и застрял.
– Забирайся по-хорошему, – прошипела я, упарившись бороться с нахальным ящером.
Неожиданно с перепончатых крыльев упала перевязь.
– Даже не смей! – ткнула я в хищную морду пальцем, позабыв, что этот самый палец клыкастая морда может откусить. Куда там! Ральф взмыл к потолку. Зависнув в воздухе, он бил крыльями, потоком встревоженного воздуха заставляя магический светильник раскачиваться, как маятник, и недобро таращился на нас желтыми глазищами.
– А я говорил господину ди Элрою, что надо крылья подрезать! – задрав голову, цыкнул ветеринар. – А он – рожденный летать, пусть летает…
Словно поняв человеческую речь, дракон открыл пасть, отклонился назад и выплюнул в нас огненный сгусток, даже непохожий на поток. Я точно знаю, что зверь метился в болтливого лекаря, но тот успел спрятаться за моей хрупкой спиной. Брызги раскаленной слюны попали на юбку. Шерстяная ткань моментально пошла проплешинами с тлеющими кромками.
– Вы горите! – взвизгнул ветеринар.
– Я горю! – в панике заорала я, пытаясь стряхнуть искры. – Вы утверждали, что он больше не плюется пламенем.
– Это вовсе не пламя!
– Но горю-то я по-настоящему! Помогите мне.
И лекарь трусливо сбежал в коридор. От изумления я даже на секундочку перестала паниковать, только увидела, как стремительно захлопнулась дверь. Придя в себя, попыталась справиться с крючками на юбке, но трясущиеся руки никак не ладили с застежкой, а на полотне уже появлялись сквозные прорехи, и кожу обжигало.
– Ненавижу драконов! – рычала, едва не плача. – Ненавижу Элроя! Ненавижу…
Наконец, застежка поддалась. Я схватилась за пояс, чтобы тлеющую тряпку с себя стряхнуть, но неожиданно дверь открылась от мощного толчка, и на пороге возник ветеринар с ведром в руках. Без слов, предупреждений или громких лозунгов он выплеснул на меня поток грязной до темноты воды. Я инстинктивно прикрыла лицо ладонями, и юбка мгновенно упала к ногам. В грудь прилетела половая тряпка из ведра и со шлепком хлюпнулась в лужу, мгновенно натекшую под туфлями.
В смотровой комнате воцарилась принужденная тишина. Я опустила руки и недобро зыркнула на недоделанного пожарника с опустевшим ведром. Раскрыв рот, он разглядывал меня, вернее, нижнюю половину меня в полупрозрачных чулках с поясом, только отчасти прикрытую вымокшей полосатой блузкой.
– Вы что это делаете? – с вкрадчивой угрозой уточнила я.
– Я вас… потушил! – нашелся он, ткнув пальцем в сторону моих ног.
– Это ясно, но вы чего… вы на меня прямо сейчас глазеете?
– Как можно? – не отводя взгляда, махнул ведром ветеринар.
– Вон!!
– Извините, – покраснел тот и резво повернулся спиной ко мне. – Возьмите халатик… на вешалке.
– И дверь закройте, пока наша птица не вырвалась на волю.
Но «птица», очевидно, догадавшись, что любой красноперый попугай, который попытается сделать хотя бы одно неудачное движение, окажется погруженным в летаргический сон на пятьдесят лет, забился на шкаф.
Лекарь не вышел, а выскочил, едва не потеряв туфли. Я брезгливо расставила руки и втянула живот, чтобы мокрая ткань не припечатывалась к коже. В позе огородного чучела повернулась к вешалке и остолбенела. На пиджачном чехле темнела влажная клякса! Наплевав на дракона, голый зад, испорченную одежду и вообще на весь мир, я бросилась к пиджаку. Непослушными от страха пальцами с трудом распутала шнуровку, раскрыла чехол и испуганно взвизгнула. Как раз посередке, где сходились две половинки пиджака, красовалось пятно с грязными кромками!
– Он на вас напал?! – вломился в комнату ветеринар.
– Это я сейчас на вас нападу, пиджачный убийца! – рявкнула я. – Вон!
– Извините, – испуганно спрятался в коридоре источник моих неприятностей.
От паники мне даже жарко стало! Перед мысленным взором появилось недовольное лицо Паприки. Кто поверит в ересь о ведре с водой и сгоревшей юбке? И тут я вспомнила, что дядька Фэйр держал мастерскую по алхимической чистке ковров. Чем пиджак за тысячу шиллингов хуже какого-то половика?
Шустро скинула влажные тряпки, нарядилась в широкий не по размеру лекарский халат и рявкнула в сторону дракона:
– Быстро сел в корзину!
Ральф зашипел со шкафа.
– Да ты смерти моей хочешь, – процедила я, уперев руки в бока.
Стоило признать, что ящер, обладавший поистине бараньим упрямством, меня победил. Не зря лопал каре ягненка! Я все-таки раскрыла ридикюль и продемонстрировала дракону:
– Забирайся, демон!
Кто со стороны посмотрит, что разговариваю со зверем, точно решит, будто совсем девица сбрендила. Однако Ральф спикировал к столу и забрался в дамскую сумку, благопристойно сложив крылья. И как втиснулся между книжкой и кучей мелочей?
– Только попробуй там нагадить, сухой корм заставлю есть! – пригрозила я хулигану. – О «Вкусе говядины» слышал? Накормлю до летаргического сна. И в горошек покрашу!
– У вас все в порядке? – осторожно постучал в дверь ветеринар. – О, вы его сумели в сумочку усадить? Какая вы молодец. Как вам халатик идет…
В ответном взгляде на несвоевременную лесть крылось столько ненависти, что подхалим прикусил язык. Он даже низко поклонился, когда злая, точно ядовитая драконица, с Ральфом под мышкой и испорченным пиджаком в правой руке, я рванула на выход.
– Госпожа, можете не говорить господину Элрою, что тут такое случилось? – бормотал коновал, пытаясь не отстать от меня в коридоре. – А вы халатик себе оставьте…
– То есть, – резко остановилась, – подразумевалось, что я халатик еще и вернуть должна? Может, лично привезти?
– Нет, что вы. Как можно? – замахал руками ветеринар. – Только что мне с вашими вещами делать?
– Сожгите и развейте пеплом над морем!
– Но у нас здесь нет моря, – растерянно заметил он мне в спину.
– Тогда съешьте! – припечатала я, вываливаясь на улицу.
Фэйр держала маленький салон красоты «Феерическое преображение» в Зачарованном квартале, где тесной общиной жил некогда лесной народ. Клиентки, кто не пугался вертикальных зрачков, фиолетовых волос и живого рисунка цветущей ветви на руке, подругу любили. Толика сохранившейся от предков магической крови делала ее непревзойденным мастером. Прически, сооруженные потомком фей, всегда держали укладку, шевелюры переставали редеть, а алхимические краски не тускнели со временем. Последнее было проверено на собственном горьком опыте.
Проблема заключалась в том, что иногда Фейр впадала в творческий экстаз, и вместо блестящей русой копны клиентка неожиданно получала зеленую шевелюру с красными «перышками». Я до сих пор вздрагивала, когда вспоминала «феерическое преображение» три года назад перед свиданием со вторым мужчиной всей моей жизни. Вернее, так и не ставшим вторым – с разноцветной гривой на свидание пришла бы лишь отчаянная оптимистка или идиотка. А я не считала себя ни той, ни другой.
Когда, придерживая дверь ногой, с драконом в ридикюле и испорченным пиджаком на плече, я втиснулась в зал, пахнущий сахарным лаком для волос, то подруга с ножницами в руках превращала седые волосы пожилой дамы в переспевший одуванчик. Мы встретились глазами в большом зеркале, и от удивления вертикальные зрачки Фэйр покруглели.
– Это карнавальный костюм? – вытаращились они вместе с клиенткой.
– Нет, – покачала я головой.
– Тогда что ты делаешь здесь в разгар рабочего дня в форме похотливой сестры милосердия и с драконом в сумочке? Древесный бес! Ты купила себе дракона?
– Это Ральф.
– Тот самый? – изогнула бровь подруга.
– Именно, – кивнула я. – И мне нужен адрес алхимической чистки твоего дядьки.
– Ясно… – судя по выражению лица, Фэйр было неясно ничего, но она планировала разобраться и прикрикнула: – Лолли, замени меня!
Из подсобки бочком, пригнув голову, вывалился громила, обычно у престарелых дам вызывавший оторопь. Он был отличным парнем и прекрасным цирюльником, но с женскими стрижками справлялся слабенько. Только кто посмеет отказать двухсотфунтовому атлету? Я даже пыталась свести его с Эзрой, но сестре не понравилось имя, а матушке татуировка на мощной шее потенциального зятя и руки, как у мясника.
– Вы ведь не против? – сверкнув заостренными клыками, Фэйр улыбнулась клиентке через зеркало. Та перевела испуганный взгляд с феи на амбала и поспешно помотала одуванчиковой головой, вероятно, убоявшись, что если откажется, то ей вместе с волосами состригут уши.
– Обещаю, я буду нежным, – мягко прогудел Лолли, и от трубного рычащего баса даже Ральф съежился в ридикюле, а дама затряслась и побледнела, словно собралась отдать душу Святым угодникам. Подозреваю, что мысленно она начала возносить заупокойную молитву.
Дядькина алхимическая чистка располагалась на соседней улице, на первом этаже двухэтажного дома с большими прямоугольными окнами. Вообще, лесной народ, как начал перебираться город, обнаружил, что с окнами жить куда веселее, и многие строения таращились огромными глазницами, словно вечно находились в страшном изумлении.
Втроем мы склонились над пиджаком от королевского портного и с болью разглядывали пожелтевшее отвратительное пятно с темной засохшей кромкой. Вернее, разглядывала я, едва не плача, а дядька с племянницей оглаживали пуговицы из натурального шлифованного янтаря.
– Сколько, говоришь, это уродство стоит? – уточнила подруга.
– Тысячу шиллингов, – промычала я.
– Мне кажется, он купил его на блошином рынке и просто пуговицы дорогие пришил, – объявила Фэйр, в точности озвучив мои мысли.
– Духи божественного леса, в моей алхимической мастерской лежит пиджак за тысячу шиллингов! – с благоговением прошептал дядька. Откровенно сказать, в нем не сохранилось ни капли магической крови, внешность была человеческая, зато дети вышли на славу. Особенно дочь со стрекозьими крыльями.
– Вы уж с ним поосторожнее, – жалобно попросила я.
– Доверься мне, девочка! – уверил он. – Мы еще и не такие коврики чистили.
Мы ждали час. Ральф, сжевавший три шоколадные конфеты из вазончика на столе, сладко задремал у меня на коленях. Фэйр читала модный альманах двухлетней давности, а я нервно догрызала лак на ногтях. Наконец дядька вернулся в комнату ожиданий. Вид у мастера был задумчивый, даже несколько печальный, и внутри царапнуло дурное предчувствие. Прижав к себе дракона, я выпрямилась на вытертом до проплешин диванчике и осторожно уточнила:
– Что?
– Все, – тихо отозвался дядька со столь трагичным видом, что не оставалось сомнений – личному помощнику дракона Элроя лучше прямо сейчас утопиться, иначе до конца года придется работать бесплатно, если, конечно, меня не вытурят.
Влажный, пахнущий алхимическими составами пиджак висел на манекене, и на месте желтоватого пятна зияла дыра, точно обрисованная по кромке.
– Чем вы его протерли?
Вопрос был риторическим, узнавать подробности, как криворукий мастер уничтожал дорогущую вещь, а заодно мою провальную карьеру, совершенно не хотелось, но он зачастил:
– Алхимической растворяющей настойкой чуточку протер, но ткань оказалась такая нежная…
– Не продолжайте, – загробным голосом перебила я.
– Зато я не возьму с вас денег, – вдруг заявил мастер, и заслужил такой ошарашенный взгляд, что немедленно замахал руками: – Не то чтобы я собирался брать стоимость алхимических настоек… Ну, вы тут прощайтесь, а я пойду, ковер дочищу.
– Не расстраивайся, – попыталась успокоить меня Фэйр, осторожно погладив по плечу. – Он все равно был ужасным, как будто с барахолки…
– Да нет, какое уж тут расстройство? У твоего дядьки найдется лист бумаги, я напишу завещание… Постой, – резко передумав накладывать на себя руки, вымолвила я, – что ты сказала про барахолку?
Родственники Фэйр жили над алхимчисткой, так что мне даже подобрали платье от кузины, широковатое во всех местах, кроме плеч. От халата все равно избавиться не удалось, надела, чтобы скрыть прорези для крыльев на спине. Засунув сонного Ральфа в ридикюль и прихватив испорченный пиджак, мы с подругой бросились на рынок. Он находился в получасе езды от Зачарованного квартала, и нам пришлось взять извозчика.
На барахолке, где за пятак можно было купить три пары сапог (правда, никто не гарантировал, что у них за седмицу не оторвутся подошвы), даже в будний день толкался народ. Мы проверили несколько прилавков, торговавших мужскими костюмами. Демонстрировали произведение Маэстро, требуя похожей модели, но везде разводили руками, а один торговец, не сумевший втюхать нам бархатный алый камзол, обиженно просопел:
– Да таким старьем у нас никто не торгует! Мы такие фасоны, знаете ли, два года назад привозили! Вы бы еще из дедушкиного сундука достали.
Когда я отчаялась и попрощалась с работой, то увидела нужную вещь. Пиджак висел на плечиках, стиснутый со всех сторон разноцветными тряпками, и выглядел в точности, как работа королевского портного. Даже овальные нашивки на локтях ничем не отличались.
– Богато, – вздохнула Фэйр.
Мы вертели два пиджака и так и этак. Примеряли, сравнивали рукава, и по всему походили они, как близнецы, а перешей пуговицы да бирки – сам Маэстро разницы не найдет.
– Сколько? – чувствуя себя, словно только что сняла с шеи удавку, любезно уточнила я.
– За семь забирай, – махнул рукой торговец.
– Чего так дорого? – изогнула бровь Фэйр.
– Дорого? – в один голос изумленно повторили мы с лавочником. Ему-то по положению полагалось, а я собиралась выдать дешевую тряпку за авторский наряд, и цена подороже чуточку заглушала голос совести.
– Четыре! – принялась сбивать цену она.
– Пять с полтиной, и забирайте, пиявки, – буркнул торговец. Вне себя от счастья я полезла в ридикюль за деньгами, и тут почувствовала, как столбенею. В сумке явно кое-чего, вернее, кое-кого не хватало…
– А где Ральф?! – охнула я, холодея внутри. – Матерь Божья, дракон исчез!
– Куда? – вытянулось лицо у Фэйр.
– Ты меня спрашиваешь?!
– А вы уже пришли без дракона, – удивленно почесал затылок торговец.
– Вообще, без дракона? – в панике выпалила я, понимая, что глупее вопрос не придумаешь. Вместо того чтобы вспоминать, когда ридикюль полегчал, надо было зубастого монстра искать! И, желательно, быстрее, пока его не нашел кто-нибудь другой. В одну секунду передо мной промелькнула вся жизнь и адреса приютов для бродячих животных, где изредка добрых хозяев дожидались ручные драконы.
– Он у блестяшек! – вдруг сверкнула идеей подруга. – Драконы всегда тянутся к блестяшкам.
– К блесткам, что ли? – лихорадочно пытаясь сообразить, в каком ряду продавались платья, расшитые стеклянными камушками, уточнила я.
– Я про побрякушки, – цыкнула подруга. – У кузины дракон вечно ворует украшения и прячет на шкафу…
– Где продаются украшения? – едва не вцепилась в торговца.
– В соседнем ряду, – оторопел он от того, как быстро приличная девушка умела превращаться в полоумный комок нервов.
Оставив подругу расплачиваться и складывать пиджаки, я бросилась в соседний ряд и обнаружила, что возле одной из палаток толпился народ. Люди потешались, а над их головами лился отборный мат. Растолкав зевак локтями, я протиснулась в первый ряд и тут же пожелала затеряться обратно за спинами. Меня нагнала дурная карма в лице капитана, кого я лично всего неделю назад триумфально выставила из трактира, и тем самым лишила премии за борьбу с подпольным виноделием.
Вместе со своим помощником он пытался запихнуть упиравшегося Ральфа в клетку. Дракон пускал из ноздрей струйки пара, цеплялся когтистыми лапами. В перевязанной пасти болталась золотистая цепочка с красной подвеской. Вероятно, спеленать воришку стражам удалось только потому, что он не захотел разжать клыков и выпустить добычу. Возле служителей порядка причитал полнотелый торговец, справедливо полагавший, что если крылатого вора заберут вместе с украшением, то о драгоценности будет проще забыть.
– Господин капитан! – позвала я, мысленно осенив себя божественным знаменьем. – Что здесь происходит?
Все дружно оглянулись в мою сторону и вытаращились на халат с эмблемой ветеринарной лечебницы на кармашке.
– Госпожа судебный заступник? – уточнил капитан. – Это ваш дракон?
– Нет, что вы, – немедленно открестилась я от любой связи с вороватой крылатой тварью. – Я по пятницам подрабатываю заступником прав животных…
Ральф выдал нас с головой. Заприметив знакомое двуногое существо, ящер с такой яростью начал вырываться из рук молоденького стража, что тот выпустил его от греха подальше. Прокатившись комком по неровной брусчатке, дракон заполз мне за ноги, схватился за лодыжку, продав острыми когтями тонкий чулок, и раздраженно шлепнул хвостом по камням. Мол, скушали? Шанс отговориться все еще был, но сквозь толпу пробралась Фэйр, нагруженная пиджаками.
– Тесса, ты нашла Ральфа! – обрадовалась она.
Судя по тому, в какой довольной, по-крокодильи широкой улыбке расплылся капитан, наша судьба была предрешена.
– А кто мне украшение вернет?! – тут же визгливо выпалил торговец. – И оплатит моральный ущерб?!
– Обсудим в участке? – многозначительно кивнул страж.
Мне пришлось заплатить сто сорок шиллингов денежного взыскания за дракона, летавшего по городу без намордника и пугавшего мирных горожан. Еще двадцатка ушла торговцу за перегрызенное пополам украшение. В итоге за один день я потратила почти половину еще незаработанного жалованья. В воспитательных целях вытаскивать Ральфа из клетки не стала, пусть поймет, неразумное создание, каково это – попасть в застенок. С трудом дотащила до салона красоты, чуть не сорвав спину, а там трясущимися руками еще час перешивала пуговицы и бирки на пиджаках. До дома шефа я добралась только в сумерках.
Вместо огромного особняка с белыми колоннами и ухоженным садом, от каких за три мили несло старыми деньгами, связями и высшим светом, Таннер ди Элрой проживал на верхнем этаже в собственном доходном доме. Я решила, что если дотащу груз до апартаментов, то точно лягу без сознания на одном из лестничных пролетов, и вручила плененного дракона с пиджаком привратнику. От всей души поблагодарив доброго старичка, с чувством выполненного долга отбыла домой. Даже не верилось, что приключения благополучно закончились! Ха-ха три раза!