ГЛАВА 2. Личный стажер тирана

О дурном характере хозяина «Драконы Элроя» ходили легенды. В конторе даже присказка имелась: «Хочешь меня до второго этажа довести?», то есть испоганить сослуживцу жизнь так, что тому было бы проще написать увольнительное прошение. Удивительно, как я умудрилась сама себя довести до этого страшного места? Хотя, справедливо говоря, выглядела «конторская преисподняя» гораздо шикарнее общих кабинетов.

В коридоре лежала ковровая дорожка, стены были отделаны дубовыми панелями, на дверях темного дерева красовались таблички с именами, выбитыми золотыми буквами. На окнах висели подвязанные шнурками портьеры, а не жалюзи из узких деревянных реек, вызывавшие стойкую ассоциацию с тюремными решетками.

По-прежнему обнимая немногочисленный конторский скарб, я добралась до двери в приемную Таннера ди Элроя и постучалась. Ответа не последовало. Заглянула без разрешения. Просторная комната с секретарским столом, стеклянными шкафами и буйно цветущим комнатным кустом в большой кадке пустовала. Зато дверь в кабинет дракона Элроя была нараспашку.

– Доброе утро! – произнесла я погромче.

Неожиданно в дверном проеме появился высокий широкоплечий мужчина, чей портрет украшал холл. Картину рисовали в подарок на день рождения у какого-то жутко известного художника, деньги собирали всей конторой (удержали положенную сумму из ежемесячного жалования). Возможно, проблема заключалась в том, что портрет рисовали с другого портрета, а, может, мастер работал в сжатые сроки, но у Таннера ди Элроя лицо вышло такое, будто он проглотил кол и страшно мучился от несварения. В жизни он выглядел приличнее. В смысле, цвет лица у него был лучше, но выражение похожее – как с камнем в животе. И да, он являлся человеком, затащившим меня в родительский дом на плече. Удивительно, как мы еще не женаты.

– Здрасьте, – пробормотала я, попыталась поклониться и уронила с пирамиды книжек розовые туфли с пеналом.

– Вы опоздали, – сухо заметил он.

Как и десять минут назад в кабинете бывшего шефа, мы повернулись к настенному хронометру. Если тот не врал, то до начала рабочего дня оставалось три минуты. Усадить хозяина конторы в ту же лужу, где плескался Том Потс, было неловко.

– Извините, – за все разом попросила я прощения.

– Сегодня госпожа Паприкавикус, – без запинки назвал он фамилию личной помощницы, – приболела, так что я лично введу вас в курс дела.

Таннер развернулся и исчез в недрах кабинета. Я замялась, но тут услышала:

– Госпожа Амэт, поторопитесь!

Когда меня подгоняют, особенно начальство, я наполняюсь удивительной резвостью и ловкостью. Быстренько подняла с пола тапки и пенал, вместе с книжками свалила на секретарский стол и широким шагом бодро переступила через порог преисподней. Конторский ад оказался просторным, дьявольски шикарным и неожиданно светлым, не иначе как маскировался под райские кущи. Он вместил не только рабочее место Элроя, но и длинный, похожий на язык стол переговоров, витрину с банками драконьих кормов и наградами, врученными мануфактуре на продовольственных конкурсах. Тут даже диван для отдыха стоял не стесненный другой мебелью.

У нас в парадной гостиной обстановка выглядела проще, а, между прочим, покупалась в лучшей мебельной лавке Аскорда. Пять лет назад. С какой-то чудовищной скидкой. Никто не хотел приобретать диван в полоску цвета «горчичного порошка», отчаянно напоминавшего другой цвет с менее романтичным названием. Первые три года нам запрещалось садиться на кушетку – матушка демонстрировала ее гостям как музейный экспонат и считала, что ни один зад, только если он не обтянут штанами, пошитыми золотыми нитками, не имел права приминать дорогущие пружины.

Таннер уже устроился за громадным письменным столом, развалившись в удобном кожаном кресле на колесиках, и указал мне на стул.

– Присаживайтесь.

С прямой спиной присела на краешек и благопристойно сложила руки на коленях. Увидела непристойно облупленные ногти и сжала кулаки, с трудом сдержавшись, чтобы не подоткнуть ладошки под себя.

– Итак, госпожа Амэт…

– Пока вы не начали говорить! – перебила я. – По поводу выходных… Мне очень жаль!

– О чем именно вы сожалеете? – Элрой выглядел невозмутимым, но взгляд был ироничным. Точно издевался. Драконище!

– Обо всем! И о совещании, и о договоре, и о том, что вам не удалось поспать во время полета, – с жаром перечислила я, – и, главное, прошу прощения за то, что вам пришлось тащить меня на плече. Было тяжело?

– Ничуть.

– Ох, скажите? Я же пушинка! – Собеседник выразительно изогнул бровь, намекая, что утверждение спорное. – Вы правы, пушинка, проглотившая слона… Кстати… эм… а что с Поппи?

– Впала в летаргический сон.

– Святые угодники, какое счастье! – приложила я ладонь к сердцу, давая понять, что с души упал тяжелый камень.

– Счастье? – вкрадчиво переспросил Элрой.

– Ну, знаете, мертвые драконы не воскресают, а тут проснется через пятьдесят лет, и как новенькая… Выспавшаяся, посвежевшая…

– Вы так думаете? – Он смотрел на меня, как на любопытную букашку, и слова сами собой замерли на устах.

– Извините, – покаянно опустила я голову.

– Итак, госпожа Амэт, коль вы выяснили, что не настолько легки, как думаете, а впавший в летаргический сон дракон – так себе новость, вот вам первое правило: никогда меня не перебивайте. Даже если очень хочется что-нибудь сказать, перехотите и не открывайте рот. Вам надо записать?

– У меня проблемы со зрением, а не с памятью, – промямлила я. Святые угодники, дракон правила сочинял специально для личного стажера, или они едины для всех наказуемых, дерзнувших проехаться на королевских закорках?

– Правило второе: никогда не опаздывайте. Третье…

На Элрое был надет серый сшитый на заказ костюм. Из кармашка торчал бордовый платочек, невольно притягивающий взгляд. На столе между письменных принадлежностей стоял кактус. Маленький колючий уродец с шипами и красным мелким цветочком на макушке, словно выплюнутом из вредности. И ведь они походили друг на друга настолько, насколько кактус и человек могут быть похожими!

– Уяснили? – вывел меня из забытья дракон.

Я ничего не услышала и просто кивнула.

– Обязанность у вас только одна – выполнять мои поручения, – объявил он. – Будете с ней плохо справляться, мы расстанемся. Проявите себя профессионалом и, поверьте, больше не придется врать семье о том, чем зарабатываете на жизнь.

Почему прозвучало так, будто я не корма для драконов в приличной конторе продавала, а свое тело – в заведении мадам Бонни, что находилось в трех кварталах от родительского трактира?

– Вопросы есть? – изогнул брови Элрой.

– Нет.

Святые угодники, и кто ж выйдет замуж-то за спесивого тирана? В голове возник образ, как безликая женщина в белом фартуке поверх бархатного платья с бриллиантами подает дражайшему супругу в сером костюме розовые тапки, а он ей тычет пальцем в нос, мол, ты не подчинялась правилам: перебивала меня, опаздывала с ужином, поливала кактус клюквенным морсом. Другими словами, не проявила себя как профессионал, и теперь нам придется расстаться. Уж я бы помогла ей развестись так, чтобы мымра в наглаженных штанах без этих самых штанов остался!

– Пока госпожа Паприкавикус, – снова без запинки выговорил он фамилию секретаря, – на больничном, поработаете в приемной, а потом займете личный кабинет.

– Личный кабинет? – округлила я глаза. Элрой указал на неприметную дверь как раз напротив его стола. Подозреваю, что за ней пряталась кладовка.

– В нем есть окно, – объявил он с короткой улыбкой, и у меня не возникло сомнений, что злосчастное окно выходило на глухую стену. – Итак, приступайте.

– К чему?

– К выполнению своих непосредственных обязанностей.

– Слушаюсь, – машинально объявила я.

Встала и, стараясь не стучать каблуками, направилась в приемную, но в дверях оглянулась. Элрой уже изучал какие-то документы.

– А какое у меня на сегодня поручение?

– Вы же по образованию судебный заступник, верно? – поднял он взгляд от бумаг. – Вот и заступайтесь за мой кабинет. До вечера никого не пускать.

В общем, личному стажеру предстояло послужить сторожевой собакой. Удивительно, как цепь с ошейником из ящика стола не вытащил.

– Кстати… – вымолвил он и выдвинул ящик стола. У меня задергалось нижнее веко.

Я почти ожидала розового ошейника с шипами, но Элрой вытащил коричневую папку и швырнул на стол.

– Вы говорили, что неплохо разбираетесь в разводах? Тогда разведите нас с Ватерхоллом так, чтобы они увидели сумму компенсации и сами попросились обратно.

– Слушаюсь.

Да что я заладила, слушаюсь да слушаюсь? Осталось только добавить «и повинуюсь, мой господин»!

Подскочив к столу, я забрала документы и быстренько спряталась в приемной.

– Хорошего дня, – крикнула, прикрывая дверь, и без сил бухнулась на стул мадам Паприкавикус. К слову, весьма комфортный, в общей комнате о таком даже мечтать не стоило. Настенный хронометр показывал, что в кабинете дракона я провела жалкие полчаса, а измучилась, будто распинали целую вечность. Как до конца рабочего дня-то дожить?

С решительным видом я приступила к выполнению первого задания, в смысле к охране кабинета, а пока сторожила, любовно сложила книжки ровной стопочкой на краю стола, припрятала розовые домашние туфли в ридикюль и открыла папку с договором. Создав видимость занятости, я принялась напряженно вслушиваться в тишину начальственного кабинета. Вдруг дракон решит выползти из пещеры? Однако за дверью было тихо, как в склепе. Я, конечно, расслабилась и углубилась в изучение договора со жлобами, даже не накормившими меня черной каракатицей. Под сладкое соображалось лучше, а в кармашке ридикюля как раз был припрятан леденец, вкусный до невозможности и отлично поместившийся за щеку.

В общем, почувствовав себя на новом месте, как на старом, я потеряла бдительность. Тут-то дверь и распахнулась! В панике я проглотила конфету почти целенькой, чувствительно поцарапав горло, вскочила со стула и выпрямилась в струнку, как перед уроком наставницы Ру.

– Добро пожаловать!

Раздери меня бесы, почему я сказала «добро пожаловать»?!

Дракон, державший в руках несколько одинаковых коричневых папок, недоуменно изогнул брови и скомандовал:

– Садитесь.

– Спасибо, – краснея, пробормотала я и села мимо стула. – Ма-а-ать моя женщина!

Выказывая завидную реакцию, Таннер схватил меня под локоть и не дал позорно приземлить пятую точку на пол. Думаю, не из человеколюбия, а чтобы не платить выходное пособие за производственную травму.

– Осторожно вы! Так и шею недолго сломать! – рявкнул спаситель.

– Простите, – начиная гореть, как сигнальный фонарь, пролепетала я.

– Держите, госпожа Амэт. – Он хотел положить папки на край стола, но воззрился на пирамиду любовных романов, которую, конечно же, увенчивала приснопамятная «Золушка». – Почитываете?

Открыв от изумления рот, я проследила, как он забрал стопку, пристроил папки и, с любопытством изучая названия на обложках с цветочками, развернулся к двери. Дракон утаскивал мои сокровища в пещеру! Что за наглый грабеж среди бела дня?!

Между прочим, «Золушка» являлась боевым трофеем. За книгой я гонялась по всему Аскорду, а когда нашла последний экземпляр в крошечной лавке за городской стеной, то выбила в честной схватке с ярой поклонницей Шарли Пьетро. Да я так мечтала об этом романе, что выбила бы у самой писательницы, размахивай она передо мной рукописью!

– Вы же не будете против? – махнул Элрой стопкой.

– Что вы, пожалуйста, – натянуто улыбнулась я и указала на папки: – А что мне делать с этим?

– Изучить. И дать комментарии.

Дверь закрылась. Меня запросто лишили кропотливо собранной за целый год коллекции. Смерть драконам! Даже если они платили мне жалованье.

Чувствуя себя душевно растерзанной, я попыталась отвлечься изучением договора с Ватерхоллом и даже вынесла вердикт, нацарапав на листочке сумму компенсации. Вдруг перед мысленным взором проплыла бедняжка Поппи, заснувшая летаргическим сном, и последний ноль оказался зачеркнутым. Потом вспомнилась черная каракатица, которой меня так и не угостили, и ноль вернулся на прежнее место. Пока я страдала от моральной дилеммы, в приемной рассыпался колокольчиком тоненький голосок:

– Добрый день!

В дверях улыбалось светловолосое глазастое создание с корзинкой для пикника в руках. Из-под встопорщенной плетенной крышки торчало бутылочное горлышко.

– Вы… эм… доставщик еды? – уточнила я.

– Жена, – выдохнуло создание.

Насколько мне было известно, дракон Элрой ни разу не запятнал статус холостяка супружескими отношениями. Ну, или умудрился жениться в обход конторских сплетников.

– Бывшая? – уточнила для ясности.

– Будущая, – пропела девица. – Я принесла Танни поесть. Знаете, он так плохо питается…

Неожиданно резво для женщины на высоченных каблуках и с тяжелой поклажей в нежных руках она начала прорываться к кабинету. Я выскочила из-за стола и преградила путь. Роста мы оказались одинакового, так что смотрели глаза в глаза. От ангела пахло совершенно не божественно, чем-то приторно-сладким.

– А господина Элроя нет в конторе, – объявила я и взялась за ручку корзинки. – Вы еду оставьте. Он как вернется, так и отобедает.

– Тогда я его здесь подожду.

Блондинка решительно потянула корзину на себя, не позволяя забрать подношение, и растерянно огляделась. И вот сейчас я поняла, что из приемной кто-то предусмотрительно вынес все лишние стулья. Видимо, чтобы гостьи не устроили зимовье перед логовом дракона.

– Ладно, ты победила, – сдалась «будущая жена», отпуская поклажу, и я едва не кувыркнулась с корзинкой носом в пол.

Похоже, нежное создание хрупким выглядело только со стороны, а на деле обладало недюжинной силой. Иначе как она с легкостью атлета держала такую тяжесть? Загадка, право слово.

– Передай, что это обед от Даниэлы, собственными руками приготовленный, – велела она. – Кстати, отправь посуду в ресторацию «Лебединая песня».

– Не сомневайтесь, – скривила я губы в улыбке.

– Добрый день! – раздалось из дверей.

Мы синхронно оглянулись. На пороге нарисовалась брюнетка в дорогущем платье и с корзинкой в руках. Судя по тому, как у Даниэлы вытянулось лицо, в контору пожаловала очередная претендентка на роль той самой безмолвной женщины, которой предстояло каждый вечер подавать Таннеру ди Элрою розовые тапочки.

– Ты? – вкрадчивым голосом уточнил светловолосый ангел с нехорошим блеском в глазах и упер руки в худые бока.

– Какая встреча, – опустив поклажу на пол, хмыкнула брюнетка.

Они принялись сближаться, как борцы на ринге.

Матерь всех святых угодников! Мало что противницы были знакомы, так еще жаждали устроить в приемной непотребство! В смысле, неприлично для благородных дев вцепиться друг другу в красивые прически, только-только сделанные в салоне красоты. Терять работу из-за чужих содранных скальпов я не планировала. Точно не после того, как лишь чудом и милостью драконистого шефа не вылетела со службы.

– Девы! – гаркнула я, заставив тех оглянуться. – Вспомните, что вы приличные женщины! Не устраивайте драк в приемной! Идите биться на улицу!

«Приличные женщины» излили на меня ненавидящие взгляды. Вмиг стало ясно, что в этой битве стажер вряд ли выстоит. По крайней мере, очки точно разобьются.

– Я знаю, где Элрой сейчас! – выпалила я, и гарем насторожился. – У него обед с партнерами в трактире «Душевное питье» на углу главной рыночной площади.

Договорить не успела, а девиц смело из кабинета. Оставшись в одиночестве, я облегченно выдохнула, но тут брюнетка снова появилась на пороге. Бухнула корзинку на пол и пропыхтела, сдув с лица выбившуюся из прически темную прядь:

– Ну, в общем, передайте… И посуду потом надо в «Лебединую песню» вернуть.

– Да-да, бегите, а то не успеете!

С честью выполнив долг охранной псины, я кое-как запихнула корзинки под стол, чтобы не портили благопристойного вида приемной, и принялась папкой обмахивать горящее лицо. Не представляю, как с нашествием будущих жен справлялась госпожа Паприкавикус, но святой женщине явно стоило поставить памятник в самом центре конторского фойе. Я нарвалась на двух оголтелых невест, а взопрела так, словно отбила кабинет от армии бесов.

Из-под стола меж тем потянуло аппетитными запахами. Я сглатывала слюну и старательно делала вид, будто читаю договор, но вместе со сторожевыми навыками во мне проснулся собачий нюх. Похоже, дамы собирались потчевать дракона курицей в чесночном соусе, жареными колбасками, острыми соленьями и свежим хлебом. Неожиданно я обнаружила, что, согнувшись в три погибели, принюхиваюсь к одной из корзинок под столом.

– Приветствую, – раздалось скрипучим и недовольным голосом. Попытавшись выпрямиться, я сочно шибанулась затылком о крышку стола и едва не уронила очки. Наконец, вынырнув на поверхность, обнаружила очередную визитершу. Святые угодники, по виду лет пятьдесят, а все туда же.

– Позвольте, угадаю, – буркнула я, потирая ушибленную голову. – Вы бывшая жена или матушка?

Дама пригвоздила меня страшным взглядом.

– Главный счетовод «Драконов Элроя».

– Ой! – моментально выпрямилась я на стуле. – Извините. Вы прическу сменили?

Не скажешь ведь, что не признала начальство в лицо.

– Угу, двадцать пять лет назад, – объявила она генеральским тоном и решительным шагом направилась к секретарскому столу. Заставив меня неловко поджать ноги, заглянула под крышку.

– Из «Лебединой песни»? Что-то обмельчали нынче невестушки. Раньше прямиком на королевской кухне заказывали.

– Так, может, сейчас еще принесут… из королевской кухни? – растерялась я.

– Вряд ли. Они обычно от свахи косяками ходят, – выказала удивительную осведомленность счетоводша и вдруг самым нахальным образом извлекла трофейные обеды из-под стола. – Ладно, новенькая. Сегодня я займусь благотворительностью и заберу еду, но потом справляйся уже сама.

Хороша благотворительность! Вместо того чтобы бедного личного стажера чем-нибудь одарить, его дерзко ограбили и унесли ресторанные вкусняшки! Я растерянно проследила, как она утаскивала одурительно пахнущие подношения.

– Госпожа счетовод, ну, оставьте хоть куриное крылышко… – сама от себя не ожидая, простонала я. Грабительница оглянулась через плечо, измерила меня тяжелым взглядом и вытащила из одной корзинки коробку с шоколадом.

– Держи, – протянула мне, – сладкое помогает думать. Тебе явно не помешает. Можешь, не благодарить.

Удивительный народ! Обокрали, непрозрачно намекнули на скудоумие и еще рассердились, что не сказала «спасибо».

Она удалилась, ловко придержав дверь ногой, чтобы не защемить корзинки. В открытое окно улетали последние аппетитные запахи. Чувствуя себя голодной и обделенной, я достала из-под тапочек бумажный сверток с помятыми сандвичами и принюхалась к скромному обеду. Явно не курица в чесночном соусе, да и лежали в сумке второй день, но я была такой голодной, что съела бы дракона, живого и шипящего, если бы его хорошенько поперчили.

Едва зубы вонзились в повядший сыр и размякший хлеб, как Элрой с очередной стопкой папок возник в приемной. Он уставился на надкусанный бутерброд с таким искренним омерзением, словно я обгладывала зажаренную лапку его ручного дракона Ральфа. Столько времени с собеседования прошло, а кличку до сих пор помнила, и она по-прежнему стойко ассоциировалась с мужским достоинством шефа.

– Вы едите? – вкрадчиво уточнил он, как будто глазам своим не верил.

От страха я проглотила откусанный кусок, не жуя, и промычала:

– Время обеденное…

– Не выношу, когда в кабинете пахнет едой, – прокомментировал он.

– Это ваши будущие жены едой навоня… напахли… нараспространяли неприемлемых запахов, – попыталась защищаться я.

– Простите? – изогнул брови Таннер.

Он там не слышал, как бедный личный стажер отбрыкивался от гарема?! Даже грабительница с первого этажа услыхала и прискакала, чтобы отжать трофейные обеды!

– К вам приходили девушки. Принесли поесть, а потом… унесли, – закладывать счетоводов все же не стоило, из их рук я получала жалованье.

– Вы заказали доставку еды в контору? – попытался разобраться он.

– Скорее кто-то заказал доставку невест в контору, – поправила я.

– Невест?

– Двух. С корзинками для пикников.

– Ясно, – сухо резюмировал дракон Элрой, не уточнив, что именно ему в действительности ясно, и немедленно вернулся в логово.

Дверь, правда, не запер, и я постеснялась жевать бутерброд. Пытаясь мысленно убедить себя и обиженно урчащий живот, что голодание пойдет на пользу фигуре, завернула надкусанный сандвич в газетный лист и спрятала в ридикюль обратно под тапочки. Скормлю какому-нибудь бездомному псу, пусть хоть кто-то сегодня ощутит счастье насыщения.

Тут шеф снова вылетел из кабинета, но уже одетый в узкий плащ до колен. В руках он нес папочку, в душе – непомерное самомнение. Стремительно пересек приемную, но вдруг остановился, точно в невидимую стену вмазался, и бросил через плечо:

– Почему вы сидите, госпожа Амэт?

Проклятье, что за варварские порядки? Опоздать нельзя, поесть нельзя, от невест – отбейся, так еще и провожать стоя?! Может, надо кланяться после каждой выволочки? Мол, спасибо, что научил уму разуму, великий дракон Элрой. Жлоб!

– Извините, – пробормотала я и поднялась.

Кажется, в последний раз я столько извинялась, когда опоздала в театр, а места оказались в центре длинного ряда. Пришлось лезть через весь зал, сдавленно прося прощения за каждую отдавленную ногу и пристукнутую ридикюлем макушку.

– Почему вы стоите? – тихо уточнил тиран с таким лицом, словно хотел свернуть мне шею за глупость.

– Мне сесть? – осторожно уточнила я.

– Госпожа Амэт, вы всегда плохо соображаете на голодный желудок? – раздраженно процедил он. – Разве вы не хотели обедать?

– Я?

– Из нас двоих именно вы принялись жевать хлеб на рабочем месте. Шевелитесь!

Второго приглашения на бесплатный обед мне не требовалось, поспешно схватила ридикюль и с готовностью, выказывающей зверский голод, решительно кивнула:

– Идемте.

– Вы без плаща? – изогнул он брови.

– В плаще, – согласилась я, – но он остался в отделе продаж.

– Заберите, – со вздохом кивнул Элрой. – Подожду вас в экипаже.

Когда я ворвалась в бывший кабинет и бросилась к одноногой рогатой вешалке, где подвешенный на петельку меня дожидался плащик, то народ замер.

– Уволил? – тихо спросил клерк, полгода просидевший со мной за соседним столом.

– Покормить обещал.

– В качестве компенсации за увольнение?

– В качестве обеда, – поправила я, забрала одежду и с высоко поднятой головой вышла в коридор. Провожала меня гробовая тишина, и только женский голос вымолвил:

– Знала бы, что так выйдет, сама в Ватерхолл полетела.

Впервые за год привратник, он же охранник, открыл передо мной тяжелую дверь. По привычке я все равно прошла в проем бочком, как обычно, когда приходилось двумя руками держать тяжеленную створку и просачиваться внутрь или наружу. Шикарный экипаж Элроя ждал возле пешеходной мостовой. Я чуть кубарем не скатилась к подножью лестницы, когда засмотрелась на блестящий (во всех смыслах) транспорт и случайно перешагнула через ступеньку. Забраться в обитый натуральной замшей салон мне помог кучер, и я, обласканная вниманием обслуги, удобно устроилась на мягком сиденье.

Ехали в молчании. Элрой, не отрываясь, читал бумаги и не мешал мне представлять сытный обед. В голове все время крутились жареные рябчики в ананасах, хотя первых я никогда не ела, а вторые – терпеть не могла.

– Почему столько? – вдруг спросил Таннер.

– А? – исключительно профессионально переспросила я.

– Вы указали сумму неустойки, – терпеливо объяснил он. – Почему столько?

Как увидел, глазастый? Рассказывать о своих метаниях между заснувшей Поппи и не съеденной черной каракатицей было не очень-то впечатляюще, поэтому пришлось вспомнить договор, пункты из дополнительного соглашения и еще кое-что по мелочи.

– Ясно, – сухо буркнул тиран и вернулся к изучению бумаг, а потом вдруг добавил, не потрудившись поднять головы: – Очень неплохо, госпожа Амэт.

– Да, – пробурчала я себе под нос, – в разводах я кое-что понимаю.

И в том, как вкусно поесть, тоже толк знала. Когда мы остановились возле ресторации «Лебединая песня», то перед мысленным взором снова возникли исходящие дымком рябчики с хрустящей поджаренной кожицей. Голод напрочь отбивал во мне желание работать, но зато пробуждал творческое воображение. В фантазиях ножки рябчика выглядели, как от откормленной индюшки.

К двери мы с Элроем двинулись одновременно и, конечно, встретились. Вернее, я уперлась ему макушкой в живот. Столкнувшись, сконфуженно замерли. Живот, у дракона, к слову, оказался крепкий, поди все «кубики» были на месте.

– Извините, – охнул Таннер.

– Ничего, – пролепетала я.

Тут кучер широко распахнул дверь и замер, обнаружив пассажиров в двусмысленной позе.

– Прошу, – передал мне попутчик право выныривать из кареты первой.

Было у меня подозрение, что Таннер собирался красиво выйти и как положено воспитанному мужчине подать даме руку, но голод несвоевременно прибавил этой самой даме резвости. Наверняка Элой теперь решил, будто я страдала женской независимостью от мужского плеча. Так вот, неправда! Пусть с мужскими плечами, вернее, с мужиками мне не везло, но плечи я все равно любила. Хлипкие, широкие, сильные, узкие – без разницы на какое опираться, лишь бы человек был хороший и не жмотился на поддержку. К сожалению, из экипажа все равно пришлось выгружаться самостоятельно. Даже обидно стало.

Посреди обеденной залы «Лебединой песни» тоненько звенел фонтан в виде двух скрестивших шеи лебедей, выпускавших из открытых клювов хрустальные струйки воды. Хотелось бы сказать, что выглядела композиция шикарно, как ресторанные шторы из тончайшего белого полотна или серебряные приборы, сверкающие даже в дневном свете, но нет – статуя была отвратительно безвкусной.

– Господин ди Элрой! – немедленно подскочил к нам хозяин ресторации. – Столик ждет вас.

А столик ждал нас у большого окна, выходящего на улицу. Видимо, он считался одним из лучших, далеко от кухни и прочих благ цивилизации с ватерклозетами, но едва мы уселись, как за стеклом обнаружился постовой. Наши голодные взгляды встретились. Я вдруг поняла, что при мысли, как он глотает слюну, начну ронять куски в тарелку, точно не умею пользоваться столовыми приборами.

Между тем Элрою вручили кожаную папку с меню. Одну на двоих. Похоже, цены в ресторации зашкаливали, и подавальщики заранее озаботились, чтобы дама с голодным, как у сироты, блеском в глазах не объела дорогого клиента. Таннер, не раздумывая, протянул меню мне и с ироничной улыбкой объявил:

– Тут, конечно, никто не попытается предложить вам черную каракатицу, но каре ягненка очень достойное. Ральфу нравится.

Зачем он упомянул Ральфа, жестокий человек? В голове появилась пикантная картинка, которая по отношению к начальству возникнуть не имела права, а я немедленно осознала, что не намерена пробовать каре ягненка, даже если этот бедненький ягненок последний на земле.

– Вы кормите своего дракона мясом? – уточнила я и искренне полюбопытствовала: – А как же «Вкусная жизнь» с ароматом говядины в холщовых мешках по полфунта?

– Ральф приболел, и ветеринар посоветовал естественную пищу, – самое удивительное, но, похоже, мне удалось смутить Элроя.

В общем, личный стажер шефа и ручной дракон находились на одной ступеньке эволюции. Стоило оскорбиться, но когда тебя от чистого сердца хотели накормить в дорогой ресторации, оскорбляться не выходило.

Однако уже через полчаса я поняла, что просто так, по душевному порыву и по совести, он ничего не делал. У Таннера ди Элроя просто не имелось ни того, ни другого! Ведь едва подавальщики принесли заказанные блюда, и я испробовала нежнейшую, тающую во рту вырезку, как в ресторанном зале появились две дамы средних лет. Одни из тех, что красили губы в коралловый цвет, каждый день укладывали волосы в салонах, к платьям прикалывали только ручные кружева, а в сумочках носили крошечных драконов, разукрашенных в цветочек или полоски. К слову, у одной дракон красовался синим горошком, а у другой – желтыми звездочками и розовыми усиками.

– Таннер? – остановившись рядом с нашим столиком, спросила одна из дам. Дракон в горошек широко зевнул. Мне всегда было любопытно: они снотворными снадобьями их прикармливали, чтобы бедолаги не вырывались из сумочек?

– Какое неожиданное совпадение! Тетушка! – с фальшивым удивлением Элрой поднялся из-за стола и поприветствовал вторую даму: – Госпожа сваха.

– Разве ты не должен быть в конторе? – изогнула брови тетка.

– Мы с Терезой решили пообедать, – указал он на меня, замершую с оттопыренной щекой.

Не чувствуя никакого вкуса еды, я проглотила кусок в точности, как удав, надеясь, что он через недельку все-таки переварится и не вызовет несварения.

– Тереза – мой новый стажер, – сделав нарочитую паузу, словно раздумывал, как бы меня представить, пояснил Таннер.

– Добрый день, – следуя правилам приличий, мне пришлось оторваться от еды и подняться.

Глядя на троицу со стороны, я пыталась понять, что за спектакль они разыгрывали. В любом случае самой лучшей актрисой являлась дама, названная свахой. Она молчала и просто съедала меня острым, изучающим взглядом, как будто прикидывала, способна ли девица в очках, страдающая присутствием здорового аппетита, составить конкуренцию ее высокородным протеже с корзинками еды из дорогих рестораций. Мы обе знали, что я была не способна. Билет на ярмарку невест для меня заказан.

– Можем мы к вам присоединиться, дорогая? – спросила тетка Элроя.

– Вы спрашиваете у меня? – растерялась я, бросив недоуменный взгляд на шефа.

– Нет, – спокойно отказал он, и у дам вытянулись лица. – Кстати, тетушка, у меня огромная просьба, перестаньте присылать в контору девушек. Тереза только вступила в должность, и сегодня появление подопечных мадам свахи выставило меня в нехорошем свете. Как видите, место моего… кхм… личного стажера уже занято. Никаких собеседований я не планирую.

– Вообще? – уточнила сваха.

– Никогда, – улыбнулся Элрой.

– Обсудим этот вопрос позже, – сухо отозвалась тетка.

– Он не подлежит обсуждению, – отрезал мужчина. – Приятного аппетита, дамы. Тереза, вы закончили?

Нет, я не закончила! Кто оставляет столько еды на тарелке? За все ведь заплачено! Понимаю, что миссия была выполнена, тетка, нанявшая сваху, запугана, но голод-то мучил по-прежнему! Интересно, тут недоеденное заворачивают?

– Да, конечно, – с вежливой улыбкой вымолвила я и мысленно сделала пометку, что перед трапезой с Таннером ди Элроем жизненно важно плотно обедать на стороне, чтобы не помереть с голодухи.

По дороге в контору экипаж попал в затор, остановились, как назло, напротив тележки уличного торговца едой. Под полосатым тентом исходили ароматным дымком бадьи со свиными сосисками, плавающими в остром бульоне, и жареными рыбными пирожками, от мух прикрытыми полотенцем. Постовой никак не давал сигнал трогаться, и в салон начали просачиваться соблазнительные запахи.

В пустом желудке немедленно заурчало, и жалобный звук осквернил настороженное молчание. Сконфуженно покосившись на Элроя, я прижала руку к животу и поерзала на сиденье. К счастью, дракону хватило такта сделать вид, будто он ничегошеньки не услышал, но голодная трель повторилась. Привыкший к обеду в конторской забегаловке, организм требовал еды! Сгорая от стыда, я возжелала немедленно выпрыгнуть из кареты. Таннер оторвал взгляд от документов и, внимательно глядя на мой живот, словно обращался непосредственно к нему, спросил:

– Отправить кучера к торговцу?

Он кивнул в сторону окна, намекая на тележку с уличной едой.

– Не стоит, – с горящими щеками вежливо отказалась я, но заглушить голодное бормотание живота было практически невозможно, пришлось жалобно попросить: – Если вы не против, то я доем сандвич.

– Не стесняйтесь, – неожиданно согласился Элрой. Видимо, запах сыра в салоне экипажа, в отличие от приемной, его ничуть не смущал.

Шеф исподтишка следил, как сначала я вытащила из ридикюля розовые домашние туфли и пристроила на сиденье, потом любовный роман «Спящая красавица», а в конце выудила помятый сверток. Когда шуршащая газета с двумя истерзанными сандвичами раскрылась, то под перекусом обнаружилось напечатанное крупным планом лицо самого Элроя с промасленным пятном посреди лба. Краснея от конфуза, я покосилась на шефа. Он тоже заметил, что бутерброды были завернуты, фигурально выражаясь, в его физиономию.

– Будете? – выпалила я. – Один даже не надкусанный.

Удивительно, как у дракона не случилось летаргического сна на пятьдесят лет при виде помятого сандвича не первой свежести в подрагивающей руке.

– Пожалуй, воздержусь, – мудро отказался он.

– Знаете, вообще-то, я малоежка, – для чего-то соврала, прежде чем натрусить хлебными крошками на дорогущую обивку.

– Я заметил, – тщательно скрыв иронию, вымолвил шеф. – Приятного аппетита, госпожа Амэт.

К счастью, по возвращении в контору он оставил меня в покое, позволив тихонечко изучить некоторые папки. Пометки шефа были категоричными и заставляли шевелить мозгами. Как, оказывается, я мало знала о «Драконах Элроя»! Помимо мануфактур, где производились корма и товары для ручных драконов, Таннер ди Элрой владел большими торговыми домами, гостиным двором, судоходной верфью в Ватерхолле и еще кое-чем по мелочи. Комментарии он требовал по каждому направлению. Даже к этим злосчастным мелочам. А, надо сказать, когда дело касалось недвижимости, я превращалась в бедняжку Поппи, то есть договоры отказывались усваиваться в сознании и отправляли меня в летаргический сон.

Подперев щеку кулаком, я стоически вчитывалась в жалобное письмо от какого-то арендатора, но строчки расплывались перед глазами. Пару раз клюнув носом, поправляла очки, снова пыталась вчитаться, ловя себя на том, что за полчаса не продвинулась дальше третьего абзаца.

– Соберись, Тереза! – похлопала я себя по щекам. – Солнце еще высоко!

Солнце уже садилось, и приемную заливал оранжевый грустный свет. Обычно в это время я красила губы, протирала очки мягкой тряпочкой и собиралась заняться личной жизнью, как любой законопослушный клерк после рабочего дня. В смысле, пойти домой, наконец нормально поесть и с чашечкой натурального апрозийского какао почитать любовный роман…

– Госпожа Амэт, – раздался над головой незнакомый голос. – Госпожа Амэт!

– Что? Кто? Где? – выпрямилась я на стуле и в панике поправила на носу очки.

Диковато огляделась по сторонам, не сразу понимая, что заснула за рабочим столом, сладко прижавшись к папке щекой. Комната была погружена в темноту, и единственным источником света служила открытая дверь в кабинет дракона Элроя. Он сам, одетый в плащ и с неизменными бумагами в руках (он, вообще, когда-нибудь не работал?) с недоумением наблюдал за тем, как новый личный стажер пыталась прийти в себя.

– Что вы тут делаете? – спросил он, как будто ответ не был очевиден.

– Работаю, – едва успев прикрыть рот, широко зевнула я.

– Я впечатлен вашим рвением, но уже девять часов вечера. Собирайтесь, я вас подброшу к дому.

– Большое спасибо за беспокойство, – встав из-за стола, я едва себя остановила от сладкого потягивания, – но лучше возьму кеб.

Сняла с вешалки плащ. Тут Элрою удалось выказать галантность. Отложив папки, он взял плащ из моих рук и помог одеться.

– В такое время опасно ехать в кебе, – наставительно вычитал он.

– Опасно вам меня домой подвозить, – заспорила я. – Вы же видели моих родителей, когда… в субботу… Ну, вы понимаете.

– Доставил вас домой?

– Угу, доставили.

– Ваши родители – милейшие люди.

Какой, однако, наивный мужчина, а с первого взгляда не скажешь. Разве ему неизвестно, что маньяки всегда кажутся милыми людьми?

– Они уже считают, что вы обязаны на мне жениться.

– Простите? – поперхнулся Элрой.

– Вы перетащили меня через порог отцовского дома на плече. Считайте, подписали за нас обоих брачный договор, – пояснила я. – Если еще ваша тетушка действительно поверит, что между нами особые отношения, как вы пытались изобразить в ресторации, и захочет познакомиться с моими родителями, то мы сами не поймем, как проснемся женатыми.

– Вы берите мою карету, а я возьму кеб, – предпочел поверить мне на слово Элрой, не нарываясь на семейство свадебных маньяков. – И уверяю вас, госпожа Амэт, моя тетушка вашу семью не побеспокоит. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

Когда экипаж остановился возле нашего особнячка, то время приближалось к одиннадцати вечера. За кустами сирени, растущими возле дома, было видно, что на первом этаже горел свет. Трактир обычно работал до ночи, и рано семейство домой не возвращалось.

С опаской я вошла в тихий холл и обнаружила на полу прочерченную белым мелком от стены до стены полосу. Дверь, к слову, была поделена на половины. В гостиной на полосатом диване, точно посредине проходила полоска.

Хмурое семейство восседало на кухне за столом, тоже расчерченным мелом. На одной стороне сидела матушка с сестрами, на другой – угрюмый отец с заплывшим, подбитым глазом.

– Что тут происходит? – удивилась я.

– Мы с твоим отцом разводимся! – с надрывом в голосе заявила Летиция. – И делим дом! Будешь моим судебным заступником.

В растерянности папа моргнул только одним глазом – второй не открывался.

– Не хочу показаться грубой, но дом и все, что в нем находится, ну, кроме дивана цвета детской неожиданности, по праву наследования принадлежит мне и не является совместно нажитым имуществом, – нудным голосом напомнила я.

Матушка в ярости изогнула брови.

– То есть при разводе я толком ничего не получу?

– Диван и самогонную установку вы поделить можете, – тут же уверила я.

– Дочь! – взвыл отец, видимо, не желавший делить золотоносную деточку с вздорной супружницей.

– И трактир тоже, – подсластила я горькую пилюлю.

Мы обе знали, что трактир в прошлом году был два раза перезаложен, деньги пущены на развитие (изготовление самогонной установки и покупку сорока бочек с королевским виски), и теперь готовился быть перезаложенным третий раз.

– Предательница! – воскликнул он. – Я тебя, между прочим, учил, кормил и одевал.

– И никакого дома? – уточнила Летиция.

– Вообще.

– Неблагодарное дитя, – вздохнула она и приказала сестрам: – Девочки, стирайте мел. Мамочка передумала разводиться.

Мы перевели дыхание. Проходя мимо отца, мачеха замахнулась тяжелой рукой, и бедняга вжал голову в плечи.

– Старый хрыч!

Потом не удержалась и все-таки хлестнула лысоватого ловеласа в штанах с подтяжками полотенцем по затылку.

– Что случилось-то? – шепнула я на ухо Эзре.

– Матушка застала его в подсобке с новой подавальщицей. Страшно разозлилась.

– Подавальщица жива?

– Ковыляет помаленечку.

Под гнетом обстоятельств я даже запамятовала сказать, что получила повышение. А когда поднялась к себе в спальню, то с удивлением обнаружила соседку – самогонную установку, занявшую половину не самой просторной в доме комнаты.

Загрузка...