Пристально слежу за его движениями. Его как раз ничего не смущает. Даже в этом нелепом белом халате он выглядит расслабленно и уверенно. А я тону в этой махровой ткани и чувствую себя какой-то крошкой.
– Или ты салатом наелась? – намекает он на мой заказ в его ресторане, – хотя… ты же даже к нему не притронулась.
Игнат запомнил это деталь. Что-то бьется в душ е .
– Нет, я бы не отказалась поужинать. С тобой, – кажется, что я шепчу. По телу пробегает скованность. Я присаживаюсь на край кровати и кладу ногу на ногу.
– Отлично.
Наблюдаю за ним из-под опущенных ресниц и стараюсь запомнить все. Алкоголь полностью выветрился, все произошедшее кажется бредом. От него еще жар раскатывается по коже, а внутри пульсирует. Хороший такой бред, сказочный.
Игнат оформляет заказ по телефону. Я вслушиваюсь только в его голос. Хриплые нотки как шелест бархата по чувствительным клеткам. Делаю глубокий выдох от удовольствия.
– Не против? Я сделал заказ за тебя. Надеюсь, ты любишь рыбу.
Киваю. Хочется снять с себя безразмерный халат. В комнате невыносимо душно. А от его голоса, взглядов, посылаемых в мою сторону, капельки пота стекают по позвоночнику.
Игнат садится в кресло напротив меня. Ему халат не мешает. Края разошлись в разные стороны, заставляя взглядом прильнуть к его груди. Она высоко поднимается. Игнат дышит глубоко, но размеренно.
– Расскажешь, что с тобой случилось? Почему ты была вся в слезах, когда я тебя заметил?
Он и не моргает вовсе, когда спрашивает. Я же вся подобралась. Как перед экзаменом прям.
Вспоминаю сегодняшний день, и так пусто сразу на душе становится. Противно и зябко.
Для Игоря я была не единственная. На протяжении всего года отношений у него были и другие девушки. Я, наивная дурочка, верила ему. Услышала много оскорблений в свой адрес и унижений. А потом ушла. К черту его и такие отношения.
– Просто неудачный день, – все, что я говорю.
Игнат хмыкнул. А по глазам вижу – не верит. Он словно руку в душу засунул и провернул.
– Так отомстить ему решила? Прыгнув в койку с другим? – в каждом слове отрава. Тело сжимается от негодования и обиды. Ведь не прав. Не прав?
– А ты позволил это сделать, – чуть выше поднимаю подбородок и выпрямляю спину, – тебе же понравилось, Иг-нат?
– А ты не так проста, Та-я.
Он встает с кресла и направляется в мою сторону. Задерживаю дыхание, сердце бросилось отчаянно биться и разгонять кровь. Румянец проступает на щеках, и они начинают гореть. Это происходит всего за секунду, а то и меньше. Такая реакция у меня на этого мужчину.
Игнат ложится на кровать и прикрывает глаза. Странное желание прижаться к нему, уткнуться в его грудь и заснуть. Дергаюсь резко и мысленно бью себя по рукам.
– Ложись, – словно покопошился в моей голове, выудил последнее, о чем думала.
Послушно исполняю. Так будет выглядеть, что я исполняю его просьбу, а не свое желание.
– Я рассталась с мужчиной. Он не ценил ни меня, ни наши отношения. Оскорблял и вел себя отвратительно. Мне стало так обидно, я и плакала. Игорь раньше был другим, а вчера маски были сброшены.
Зажмуриваю глаза. Хочется выдохнуть, я сказала все это на одном дыхании. И словно поставила жирную точку в прошлом.
– Придурок твой Игорь, – с усмешкой сказал. А я теснее прижалась к его телу. Он помог поставить мне эту точку, хоть и не осознает этого.
Сердце продолжает колотиться от близости его тела. Я втягиваю его запах, смешанный с гелем для душа, и закатываю глаза. Чистое удовольствие.
Сейчас я абсолютно трезвая, но меня до сих пор качает на волнах.
– Но ты так больше не делай, Тая, – строгий голос вытаскивает из этих волн и с силой бросает о каменистый берег.
– Ты о чем? – дрожу. Кажется, температура в комнате уменьшилась на несколько градусов.
– Не надо никуда ездить с незнакомым тебе мужчиной. Это ведь может плохо закончиться, – смотрит в упор.
Он больше не улыбается. И, кажется, правда отчитывает за неосмотрительность. Какой заботливый… Меня это задевает. Приятно так трогает.
– Ни один мужчина не должен на тебя так влиять. Не бросайся во все тяжкие из-за того, что какой-то лох просто не оценил тебя, – каждое его слово окутывает заботой. Мой мозг вытаскивает из его фраз самое нежное и мягкое.
– Хм… А может, я бы и не пошла бы ни с кем, кроме тебя…
Внутри полный кавардак. Меня потряхивает от брошенных мной слов. И в сердце поселяется трепещущее чувство.
– Та-я, – повторяет он с придыханием. Он что-то вкладывает в мое имя, но я никак не могу понять, что именно.
Тянется к моим губам, а я прижимаюсь всем телом. Тепло перекатывается от него ко мне и в обратном направлении. Стягивает нас, завязывает.
Ужин приносят не вовремя. Игнат снова ругается. Теперь я слышу это слово отчетливо. Он матерится. Слово грубое, но кровь в венах вскипает от его тона и грубости.
Нам заносят несколько блюд, бутылку шампанского в ведерке со льдом, фужеры и фрукты.
– Ты решил, что я настолько голодная? – обвожу все это великолепие. Слюна скапливается во рту. На тарелке нарезанный ананас. Обожаю!
– Это я себе, – улыбается широко. Я безмолвно смотрю на него и думаю: «Ну что за черт, Тая!»
Сердце предает меня в эту секунду, тело перемещается в пространстве словно нет ног. Чувство опьянения возвращается во сто крат сильнее.
– Ладно, Та-я, просто не знал, что любишь, – подмигивает. Я оступаюсь и чуть не падаю.
Не хочу заканчивать этот вечер, эту ночь. Единственное желание закрыться в номере и уничтожить весь мир за пределами этих метров.
– Спасибо, – скромно произношу.
Мы едим молча. Но то и дело переглядываемся.
Рыба шикарная, на десерт мой любимый медовик. А от фруктов такой аромат, что уже пропиталась их соками и вкусом.
– Шампанское? – указывает на ведерко.
Отрицательно машу головой. На сегодня алкоголя достаточно.
Игнат откладывает приборы первым. Под его тяжелым взглядом кусок в горло уже не лезет. Что-то вытягивает своими глазами из меня. До тошноты стягивает.
– Расскажешь мне, кто ты?
– Тебе правда это интересно?
Бегаем по лицам друг друга. Уже знаю, что у него над левой бровью маленькая родинка. А на верхней губе тоненький шрамик. Хочу нарисовать этого мужчину. Он идеальный в своей не идеальности.
– Ну, я бы не спрашивал, если бы не было интересно, – говорит так, что закручиваешься узелком.
Откидываюсь на спинку стула. Театрально делаю паузу и смотрю, как Игнат от нетерпения чуть елозит на стуле. Вот блин, он и правда ждет моих слов.
– Я художница. Год назад закончила Суриковское.
Его брови летят вверх. Ну да, это не совсем современно. Но что он ожидал?
– И ты рисуешь? Ну, реально рисуешь?..
– Да. Неделю назад отдала свой последний заказ. Игорь, – немного торможу. Ком в горле все еще не дает полноценно о нем говорить, – часто рекомендовал меня своим знакомым. Им нужно было то в доме стену оформить, то картину нарисовать. Я бралась за эти заказы. И мне нравилось.
Не юлю душой. Мне и правда нравится это. Дедушка тоже был художником. В его квартирке старой до сих пор хранятся картины, на которые смотреть без сбившегося ритма в сердце невозможно. Там такая душа в мазки вшита – дрожь прокатывается по спине.
Игнат подходит к столу, где обычно лежат буклеты. Ищет что-то в ящиках. Находит чистый лист и карандаш.
Закатываю глаза. Удовольствие маленькими шажками окружает меня.
– Нарисуй, – просит. И смотрит, как будто в первый раз видит.
– Тебя?
Думал, а потом отрицательно машет головой. А я и не дышала вовсе. Игнат указательным пальцем трет верхнюю губу и странно ухмыляется. Почему мои мыли прочитать он может, а я его нет? Как-то даже обидно.
– Себя, Тая. Себя нарисуй.
– Автопортрет?
– Да как хочешь называй. Хочу видеть тебя на рисунке. И твои глаза.
И я рисую. Полностью погружаюсь в свой рисунок. Жизнь вокруг сжимается только до меня, карандаша, листа бумаги и моих штрихов. Так было всегда. Я погружаюсь в свой рисунок полностью, без остатка. И правда, часть себя вкладываю.
– Вот, – передаю его Игнату. Жду каких-то слов. Внутренности сшиваются плотными нитями от этого ожидания. В горле сухо, голос будет глухим и хриплым. И я молчу.
Игнат долго смотрит на мой рисунок. Он мне кажется недоработанным и сырым. А его нисколько не смущает. На лице ноль эмоций. Просто долгий взгляд в мои нарисованные глаза. В сердце какое-то костровище. Тишина в комнате как разряды тока щиплет нервы.
– Не нравится? – чуть смелею.
Он складывает лист вчетверо и убирает в карман брюк. Так и не сказав ни слова. Обида рвет на кусочки.
– Давай спать, Та-я? Наизнанку выворачиваешь ведь …