Большую часть выходных Рози провела, беспокоясь о Никки, проигрывая в голове словесный бой с придурком де Винсентом. Она злилась на себя за короткую потерю рассудка, когда этот придурок так возбудил ее.
Это значило, что она нервничала и не могла усидеть на месте дольше минуты. Это оставляло ей лишь один выход.
Выплеснуть ярость в уборке.
Она атаковала каждый дюйм своей квартиры. Гостиная и кухня практически сверкали, и к тому моменту, когда она закончила с ванной, примыкающей к спальне, она почувствовала, что человек с ослабленным иммунитетом может спокойно есть там с пола.
Ванная была вторым после балкона любимым местом Рози в квартире. Балкон занимал первую строчку лишь благодаря удобным креслам и открывающемуся оттуда виду. Было приятно просто сидеть там и наблюдать за людьми, проводя весь день на ногах, стоя то на кассе, то на кухне родительской пекарни, пока сами родители из лучших побуждений спрашивали ее о том, как она собирается использовать одну из трех своих ученых степеней на практике.
Это особое состояние, предназначенное лишь для тех, кто готов вступить в брак и нарожать детей.
У Рози это все уже было, по крайней мере – в части брака, и она не была уверена, что это случится с ней снова или что она захочет, чтобы это случилось.
В те дни, когда ее родители и сестра Белла наседали на нее, она хотела лишь забросить ноги повыше и попивать вино на балконе под жужжащими вентиляторами, наблюдая за людьми и слушая их разговоры.
Ванна на когтистых лапах и балкон стали причиной, по которой она сняла эту квартиру. Она наткнулась на нее два года назад. Чтобы переехать сюда, понадобилось много терпения, потому что хозяин жилья оставил тут много своих личных вещей.
Но квартира стоила ожиданий.
Она была довольно маленькой, но ванная в сравнении с ней выглядела огромной. Как будто вся квартира была выстроена вокруг ванной комнаты. По крайней мере, ей нравилось так думать. На самом деле, ванная комната первоначально была спальней или чем-то в этом роде, но выглядела она просто потрясающе.
Туалетный столик с двойной раковиной и длинным зеркалом предлагал более чем достаточно места для всех аксессуаров для волос и косметики – а это была довольно внушительная коллекция, – учитывая тот факт, что она страдала некоторой формой зависимости от макияжа. Она постоянно искала идеальный тональный крем. Тон ее кожи усложнял эту задачу. В мягком свете ванной тональный крем часто выглядел потрясающе, но стоило ей выйти на солнце, как ее лицо приобретало жутко болезненный оттенок или выглядело так, будто она пережарилась в солярии. Так что все ящики были забиты пробниками и наполовину использованными флаконами, с которыми она не могла расстаться, потому что вдруг однажды, каким-то магическим образом все эти негодные тональные крема начнут работать. Здесь был не только этот удивительный туалетный столик, под которым нашлось место для стула, но и красивая фарфоровая ванна, стоявшая тут, наверное, с незапамятных времен.
В этой ванной она могла бы лечь на пол, вытянув руки и ноги, и «рисовать», словно на снегу, ангелов, ничего при этом не задевая. Идеально. А если бы она захотела сделать это прямо сейчас, то осталась бы чистой, потому что почти час перед этим оттирала кафельный пол.
Яростная уборка во многом походила на депрессивную, которая случалась всякий раз, когда она позволяла себе посидеть и подумать о Йене. Неудивительно, что он постоянно крутился у нее в голове, ведь это была годовщина его смерти, но на самом деле в последние десять лет не было и дня, в который Рози не вспоминала бы о нем.
Дьявол, да почти всякий раз, как она входила в «Пралине Прадин», булочную, которую держали ее родители, она думала о том, как Йен, бывало, приходил сюда после школы и делал уроки в одной из маленьких закрытых секций в передней части магазина.
Иногда, когда она была в булочной и стояла за кассой, хорошенько постаравшись, она могла увидеть, как он сидит там, покусывая колпачок ручки и склоняясь над домашней работой.
Она держалась за эти воспоминания.
А Девлин считал, что она ничего не знает о любви и браке? Что за придурок.
Вновь разозлившись, она потопала на кухню, прямиком к бутылке муската в холодильнике. Она налила себе бокал и прошла туда, где на кофейном столике стоял открытый ноутбук.
Ей нужно было отвлечься, и у нее имелся идеальный вариант. Видео, которое ей послали сегодня утром, стояло на паузе. Она уже просмотрела его пару дюжин раз и была готова просмотреть еще столько же.
И это было даже не видео милейших щеночков, неуклюже переваливающихся на своих лапках. Это было намного лучше.
Шлепнувшись на диван, она положила ноутбук на колени и нажала «плей».
КНОПка записала на видео нечто.
Это не был полнотелый призрак, но тень, метнувшуюся по коридору, нельзя было спутать с парящим пылевым облачком. Отставив бокал в сторону, она взяла очки в красной оправе и поднесла экран как можно ближе к лицу. Она снова нажала клавишу «плей». В ту секунду, как затененный пузырь появился в конце коридора, напротив комнаты ребенка, она нажала паузу. Прищурившись, Рози постаралась облечь пузырь хоть в какую-то форму.
Выглядело это словно пятно на линзе или какая-то летающая хозяйственная сумка, но она знала, что это – нечто иное. Она снова запустила видео, а потом замедлила воспроизведение. Когда призрак растворился в противоположной стене, он все так же был похож на хозяйственную сумку. То, что последовало за этим, можно было сравнить со звуком кувалды, ударившей в пол.
Рози знала, что в записи есть этот звук, и все равно он заставил ее вздрогнуть, а сердце – запнуться. Что бы ни скрывалось за этим шумом, оно было материальным. Он заставил камеру вздрогнуть, и через несколько секунд ребенок в комнате заплакал.
– Проклятье, – прошептала она. На губах ее медленно появилась улыбка.
То, что засняли на камеру, неопытному глазу могло бы показаться не таким уж существенным, но это было своего рода доказательством, и оно давало надежду, что они найдут новые свидетельства, поскольку как раз в пятницу в доме Мендесов в районе Гарден установили камеры. То, что им удалось заснять нечто настолько стремительное, было хорошим знаком… для Рози и ее команды.
Но не для бедного семейства Мендесов.
Они связались с КНОПкой чуть меньше месяца назад. Маурина и Престон Мендес купили свой недавно построенный дом на Третьей улице всего несколько лет назад. У них не было никаких проблем до тех пор, пока не родился сын. Если верить словам семьи Мендес, все началось с беспорядочных шагов и других звуков вроде необъяснимого грохота и стуков. Супруги начали улавливать движение периферийным зрением, а вещи начали пропадать и случайным образом появляться в самых неожиданных местах. Все это можно было бы легко проигнорировать или списать на чью-то забывчивость, но количество таких странностей неуклонно росло на протяжении недель и месяцев. Оба – и муж, и жена – заявляли, что видели туманную фигуру в коридоре на втором этаже, у комнаты их сына Стива. Ощущение, будто их преследуют и за ними наблюдают по всему дому, переросло в хлопанье дверей и, по словам супругов, настоящую одержимость призраков.
Полнотелое. Проявление.
Престон утверждал, что в комнате малыша Стива видел пожилого мужчину, стоящего у кроватки ребенка. По его словам, призрак был плотным на уровне головы, плеч и груди, а нижняя часть тела оставалась более прозрачной. Престона застали врасплох этим зрелищем, так что он даже не обратил внимания на то, к какой эпохе относилась одежда или на какие-либо иные детали. Он отметил лишь то, что в комнате было холоднее, чем обычно. Призрак растворился прямо у него перед глазами.
Опасаясь за безопасность ребенка, особенно после того, как призрак проявился в его комнате, и сильно испугавшись, семья позвонила КНОПке. Большая часть призраков никогда не приносила никакого вреда. Если это были активные, а не остаточные явления, то они в основном лишь проявляли любопытство. Тем не менее порой в домах у людей появлялись совсем не призраки.
Иногда это было нечто совершенно иное.
Рози опустила ноутбук на колени и пометила флажком часть видео. Сохранив его, она послала файл Лансу Пейджу, который мог захватить изображение и увеличить его, не теряя качество. Потянувшись к подушке рядом, она схватила телефон и быстро набрала сообщение Лансу, дав ему знать, что файл ушел. Прежде чем отложить телефон, она прокрутила сообщения, пока не нашла последнее, от Никки.
«Лицо адски болит, но я в порядке».
Рози казалось, она смотрела на него часами, но на самом деле прошло лишь несколько секунд. Она знала, что физически Никки была в порядке, но эмоционально? Душевно? Это совсем другое дело, и Рози не нужна была ее третья бесполезная степень – на этот раз – в психологии, – чтобы понимать это.
Уронив телефон на подушку, она потянулась вперед и поставила ноутбук назад, на кофейный столик. Сняла очки и положила их сверху.
Бросила взгляд на закрытые двери балкона. Настала ночь, но гул машин и голоса людей по-прежнему звучали громко. Стоило закрыть глаза, появился самый раздражающий образ. Она тут же увидела Девлина, стоящего у этих закрытых дверей.
Боже, этот мужчина был красив, но он также был сертифицированным придурком… привлекательным придурком.
Надменный, прямолинейный, требовательный, несносный придурок, почти такой же теплый и дружелюбный, как дом с привидениями.
Придурок, который, казалось, был очень щедро одарен. Боже. Ей не стоило думать об этом. Ей вообще не стоило думать о нем, но он все равно присутствовал в ее мыслях, хотела она того, или нет.
Открыв глаза, она поджала губы. В субботу утром этот мужчина был одет так, словно пришел с деловой встречи, в серые брюки и белую рубашку на пуговицах. Он выглядел потрясающе, хотя точно так же он выглядел и на кладбище, но она сомневалась, что в его гардеробе найдется хоть пара джинсов.
Вспомнив выражение его лица, когда она назвала его дебилом, она хихикнула. Хотела бы она обладать даром предвидения, чтобы в руке ее в тот момент был телефон, потому что та вспышка изумления была достойна того, чтобы запечатлеть ее на видео. Из чистой вредности она бы поставила это лицо на аватарку в «Фейсбуке».
Она снова хихикнула, когда бросила взгляд на часы в форме ламы, которые достала для нее ее подруга Бри. Бог знает, где она их нашла, но Рози не возражала. Это потрясающая вещь, а Рози питала слабость к удивительным и странным созданиям.
Было уже почти десять часов, и она должна была чувствовать усталость, вставая так рано два дня подряд, чтобы выйти на смену в пекарне, готовящейся к толпам, что повалят из церкви. Но она чувствовала себя бодрой и даже взвинченной.
И было лишь одно средство унять беспокойство. Пончики дю Монд.
К сожалению, это означало, что ей нужно переодеться.
Даже несмотря на то, что над Кварталом уже царила ночь, на улицах все равно будут толпы народу. Рози не собиралась выходить в одном топике, шортиках и толстых вязаных носках.
И все же пончики того стоили.
Вскочив на ноги, она начала переодеваться, и тут зазвонил телефон. На ее лице появилась улыбка, когда она увидела имя Ланса и его забавное фото, где она красовался с обручем с крошечными пластиковыми привидениями на пружинках на голове.
– Привет, приятель, – ответила она, подхватив бокал вина. – Я думала, ты работаешь сегодня в ночь.
– Не. Я ушел рано, – ответил он. Ланс работал фельдшером скорой, и, боже, его работа никогда не была скучной. – Я просмотрел видео. Пока не было возможности взглянуть пристальней, но, вау, я поверить не могу, что мы наконец что-то поймали.
– Я знаю. – Она глотнула вина. – Жуткое ощущение.
– Нам нужно вернуться в дом и провести там еще одну ночь.
– Да, но семья пока не согласилась на это. – Они хотели помощи, но КНОПка могла провести много часов за одними только исследованиями. – А если они не…
Ланс вздохнул.
– Если они не согласятся, то я буду чертовски уверен, что это розыгрыш.
– Я тоже.
Прикончив бокал, она отнесла его на кухню. КНОПка раскрыла и разоблачила мошенников больше, чем нашла настоящих призраков, но такова природа этого бизнеса.
– Джилли сказала, что прозвонит им завтра и сообщит новости. Ты к тому моменту уже обработаешь видео?
– Конечно. – Последовала пауза, в которую Рози успела поставить бокал в раковину. – Занята сегодня чем-нибудь?
– Нет, хотела только сходить в Дю Монд.
– Хочешь, составлю тебе компанию?
Рози ухмыльнулась. Ланс жил за Каналом, и это была та еще прогулка, но, как и она, Ланс был совой и всегда готов к чему угодно.
– Если уверен, что хочешь присоединиться ко мне.
– Детка, я всегда хочу, – ответил он.
Ее улыбка дрогнула, когда она оттолкнулась от кухонного стола. Было что-то дразнящее в том, как он сказал это, но было и нечто… большее. Она почувствовала пробуждающуюся тревогу. Ланс был симпатичным, хорошим парнем, но он оставался одним из самых близких ее друзей. Она знала, что эти границы лучше бы не пересекать, как бы сложно это ни было. А в последнее время? Ланс подавал сигналы, которые можно было интерпретировать как заинтересованность в большем. Приглашал ее на ужин. Появлялся в пекарне «Прадин» с ее любимым напитком… или удивлял ее любимым лакомством, этими штучками в коробочках, такими чесночными и вкусными, ведь их непросто найти. Хотя, возможно, он просто был потрясающим другом, а она придавала всему слишком большое значение.
Скорее всего, последнее.
– Рози, ты там? – спросил он.
– Да. – Она откашлялась. – Прости. Задумалась. Странные выходные.
– Тем более есть повод закончить их пончиками.
Расслабившись, она закатила глаза.
– Истинная правда. Мне нужно минут пятнадцать переодеться. Ладно?
– Идеально. Увидимся там.
Отключившись, она оставила телефон на кухне и поспешила в спальню, улыбнувшись, когда занавески за спиной противно задребезжали. Выдернув из комода пару узорчатых штанов, она сняла носки, едва не упав при этом. Попыталась представить себе Девлина, спонтанно отправившегося за булочками в десять вечера, и разразилась хохотом. С леггинсами, спущенными до коленей, она опрокинулась на спину, шлепнувшись задницей на кровать.
Рози готова была поспорить: Девлин де Винсент был такой же спонтанный, как визит к дантисту.
Дев не любил сюрпризы.
Особенно когда их преподносил его дядя, Стефан де Винсент, ждущий его в домашнем офисе в понедельник утром.
– Прошу прощения. Сенатор настаивал на том, что это не может ждать, – объяснял Ричард Бессон, пока Дев шел по коридору второго этажа.
Старый управляющий был такой же частью дома, как и де Винсенты, и следил за домом вместе с женой с тех пор, как Дев был ребенком. Ливи отсутствовала из-за проблем со здоровьем, на ее место заступила их дочь, Никки, но она не была подходящей заменой, даже временной, по целому ряду причин.
Дев невольно задался вопросом, что думает Бессон об отношениях Гейба и его дочери. Даже несмотря на то, что Гейб до сих пор был самым… привлекательным из братьев, он оставался де Винсентом, а Бессон за время своей работы тут видел многое.
Бессон также многое знал.
Слабое любопытство испарилось окончательно, когда его взгляд сфокусировался на обшитых панелями дверях, ведущих в его кабинет. Под скулами заиграли желваки.
– Все в порядке. – Дев одернул манжеты на рубашке. – Можешь принести кофе, когда будет такая возможность?
– Конечно. – Бессон начал разворачиваться.
Дев замер, как только Бессон начал разворачиваться. Опустив руки, он встряхнул рукавами.
– Ричард?
Тень удивления мелькнула на лице мужчины.
– Да?
Дев открыл рот, потом закрыл его. Прошло некоторое время, пока он раздумывал, что хочет сказать. Он сделал шаг к старшему мужчине и тихо произнес:
– Я сожалею о том, что случилось с твоей дочерью. Постараюсь, чтобы ничего подобного впредь не случалось.
Бессон какое-то мгновение смотрел на него в ответ, затем прокашлялся.
– Я не сомневаюсь, что вы… позаботитесь о безопасности моей дочери. Благодарю вас.
Дев кивнул.
– Позже нам нужно будет поговорить о замене для Ливи. Никки больше не подходит для этой работы.
Ее отец открыл было рот.
– Она в отношениях с моим братом, – сказал Дев, заметив мрачный взгляд мужчины. – Не думаю, что ты захочешь, чтобы она подавала ему обед и убирала со стола после.
Слабая улыбка мелькнула на лице Бессона.
– Да, мне бы этого не хотелось.
– Хорошо.
Улыбка так и осталась на лице Ричарда.
– Я немедленно принесу кофе в ваш кабинет.
Коротко кивнув мужчине, Дев развернулся и прошел к дверям своего кабинета. Он опустил ладони на панели и толкнул их.
Его кабинет представлял собой светлую и просторную комнату, свет струился через восточные окна, но спиной к дверям сидело темное облако.
Лоуренс де Винсент был чистым злом. Его брат-близнец Стефан по сравнению с ним казался, мать его, идиотом. Опасным в своей собственной манере, но не настолько плохим, как Лоуренс.
– Как славно, что ты, наконец, присоединился ко мне, – сказал Стефан.
Дев поджал губу, закрывая за собой дверь. Он ненавидел звук голоса Стефана, потому что он был так похож на голос Лоуренса.
– Как славно, что ты явился без предупреждения после того, как все выходные не отвечал на мои звонки.
– Я был в округе Колумбия, Дев, и я был очень занят.
– Настолько занят, что не мог поднять трубку? – Дев прошел через кабинет, и, проходя мимо дяди, уловил слабый запах кубинских сигар. Густой и сладкий, такие курил Лоуренс. Он прошел за стол и лишь тогда позволил себе взглянуть на своего дядю.
С характерными глазами цвета морской волны и темными волосами с легчайшим намеком на седину на висках, он на все сто был де Винсентом. Слабые морщинки окружали углы глаз и губ. То ли благодаря искусным врачам, то ли благодаря хорошей наследственности, старел он красиво.
Стефан выглядел совсем как Лоуренс. В конце концов, они были близнецами, так что всякий раз, когда Дев вынужден был смотреть на Стефана, у него возникало такое чувство, будто он смотрит на того, кого искренне ненавидел.
Его дядя, вероятно, пришел бы ему на ум следом, если бы Дев должен был составлять список тех, кого ненавидел. Его дядя заслуживал каждую унцию этой ненависти, но если сравнивать, то Лоуренс был хуже.
Лоуренс всегда будет хуже.
– Я был занят, представляя этот славный штат. Управление страной отнимает время. – Стефан улыбался, наблюдая, как Дев садится, и поигрывал с золотым браслетом «Ролекс», охватывающим левое запястье. – Как я понял, ты звонил мне по поводу того, что случилось в пятницу вечером, и вот я здесь.
– Значит, ты видел новости?
Стефан фыркнул.
– Как я мог их не видеть? Они, черт побери, повсюду. Брат невесты де Винсента был убит, когда пытался убить кого-то. Эти ублюдки жрут все.
– Ублюдки?
– Пресса. – Стефан щелкнул запястьем. – Ничто они не любят так, как скандалы с участием де Винсентов. Особенно этот проклятый репортер «Адвоката». Росс Хайд? Пока я ехал сюда, мне позвонили из офиса и сказали, что он уже там, задает вопросы.
Дев ухмыльнулся. Одно упоминание имени Росса Хайда в любой другой день вызвало бы у него страшное раздражение. Но то, что этот репортер донимал Стефана, развеселило его.
– Ну, у тебя большой опыт с репортерами, роющимися в твоих делах, разве нет?
Стефан поджал губы.
– У меня большой опыт с репортерами, которые делают из мухи слона.
– Пропавший и предположительно мертвый стажер – это муха?
– Для меня – да. – Стефан безразлично пожал плечами. – Что именно сделал Паркер?
– А ты не знаешь?
– Я знаю, что пресса считает, будто это было какое-то столкновение на бытовой почве. Имя жертвы не разглашают, но говорят, он напал на кого-то и был убит в результате, – ответил Стефан. – Мне кажется это странным, поскольку я не знал, что у Паркера были… какие-нибудь бытовые отношения с кем-то.
Ни на секунду Дев не поверил, что это – все, что известно Стефану.
– Паркер напал на Никки.
– Николетт Бессон? – Стефан хохотнул. – Дочь управляющего?
Дев сохранял невозмутимое выражение лица.
– Ты хочешь сказать, девушку Гейба?
– Что? – Откинувшись в кресле, Стефан вновь хохотнул. – Боже. Он трахает этот маленький кусок…
– Осторожнее, – тихо предупредил Дев. – Сомневаюсь, что тебе понравится то, что случится с тобой, если Гейб услышит подобное.
– Как будто тебе есть дело, что я о ней говорю. – Стефан фыркнул, закатив глаза. Прошла секунда. – Эта девчонка всегда за ним увивалась, разве нет? Полагаю, ему повезло.
Дев почувствовал напряжение в плечах. В устах дяди это было интересное замечание. Никки практически росла в их доме, пока была маленькой, проводила тут много времени летом, пока ее родители работали. Конечно, Стефан бывал тут много раз в те годы, но Дев не верил, что его дядя был настолько наблюдателен, чтобы заметить, что школьница Никки так некстати влюбилась в его брата.
Очевидно, Дев недооценил наблюдательность своего дяди. Он подумал о фотографии, которую получил в воскресенье.
– Паркер напал на нее? – спросил Стефан.
– А ты правда не знал этого?
– Конечно, нет! – воскликнул Стефан. – Откуда?
Раздался стук в дверь, и Дев поднял руку, заставив Стефана замолчать.
– Входите.
Бессон вошел, и аромат свежесваренного кофе заглушил запах сигар. Быстро, словно пуля, сервировав кофе, мужчина ушел. Дев понял, что Бессон – не большой поклонник сенатора, хотя он и проявлял чертовский профессионализм, ничем не показывая этого.
Именно поэтому Деву нравился Бессон.
Стефан подождал, пока двери закроются.
– Ты же не думаешь, что Сабрина имела что-то общее со своим братом…
– Я совершенно точно знаю, что Сабрина участвовала во всем, что Паркер пытался сделать с Никки. Я также знаю, что она преследовала Гейба еще со времен колледжа, – сказал он, и, когда взгляд его дяди метнулся к нему, вскинул бровь. – Еще я знаю, что они с Паркером несут ответственность за то, что случилось с Эммой.
– Эммой Ротшильд? – Стефан замер, не донеся чашку до рта. – Женщина, с которой Гейб встречался годы назад?
Черты лица Дева разгладились, пока он изучал своего дядю. Новость о том, что Сабрина причастна к смерти Эммы, поразила Дева, который считал, будто он знает, на что она способна. Он недооценил, насколько… невменяемой была эта женщина. Деву придется жить с этой ошибкой.
– Боже. Ты не шутишь.
– С чего бы я стал шутить о таких вещах? – спросил Дев.
Стефан глотнул кофе.
– А с чего бы тебе лгать о том, как умер мой брат?
– Хватит, Стефан, ты знаешь, что Лоуренс повесился, – ответил Дев, беря свою чашку. С крепко заваренным кофе. Без сахара. Без сливок. Вкус горький, как зимняя ночь. – Давай не будем начинать.
– Я это никогда не закончу, Девлин. – Стефан поднял свою чашку. – Я знаю, что мой брат не кончал с собой.
– Хм… Скажи мне кое-что, Стефан. – Дев откинулся назад, закинув ногу на ногу. Он подождал, пока Стефан сделал глоток. – Думаешь, я не знаю, что ты трахал Сабрину?
Мужчина фыркнул и поперхнулся кофе. Жидкость брызнула на его костюм. Он поднял губу, обнажив зубы.
– Что за черт?
Дев хотел рассмеяться, но сдержался.
– Ты знаешь, где Сабрина? Семья не видела ее с утра пятницы.
– Понятия не имею, где она.
– Итак, ты говоришь, что понятия не имеешь, где она?
– Да! – Стефан грохнул чашку кофе обратно на стол достаточно сильно, чтобы фарфор треснул. Дев вздохнул. – И ты сошел с ума, если думаешь, что я спал с Сабриной.
– О, я вполне уверен, что ты был с Сабриной, и тот раз на прошлой неделе не был первым.
– Ты, должно быть, шутишь, – ответил Стефан с натужным смехом. – Если ты действительно считаешь, что твоя невеста спала со мной, почему, черт возьми, ты все еще помолвлен с ней? Как это характеризует тебя?
Дев сделал глоток, хотя живот его крутило от смеси ненависти и отвращения.
– У меня были свои причины… причины, в которых к тому же больше нет необходимости.
– У тебя всегда есть причины, не так ли, Девлин? – Сенатор сцепил челюсти. – Думаешь, я не знаю, чего ты хочешь добиться своим возмутительным обвинением? Тактика отвлечения. Я говорю о своем брате, а ты всегда находишь способ не обсуждать его.
– Значит, ты не был с ней в «Рице», когда я уезжал на выходные? – спросил Дев.
Стефан прищурился.
– Кто-то следил за мной?
– Ответь на вопрос, Стефан.
Ноздри его дяди затрепетали.
– Она пришла повидаться, пока я развлекал гостей. Она беспокоилась о вашей помолвке, и могу добавить, что она была сильно расстроена. Подозреваю, что помолвка расторгнута.
– Да. – Дев знал, что эти объяснения – чушь собачья. – Представляю, как ты там их развлекал. Можешь, кстати, забыть о тех пожертвованиях, которые ты планировал получить от Харрингтона на свою будущую кампанию по перевыборам.
Стефан усмехнулся.
– Знаешь, в чем твой роковой недостаток?
– У меня их немного, но просвети меня.
Усмешка превратилась в ухмылку, когда он склонился вперед и, сжав подлокотники кресла, начал вставать.
– Ты считаешь, будто знаешь все.
Дев вскинул бровь, держа взгляд дяди.
– А истина состоит в том, что ты не знаешь ничего.
Стефан поднялся, а Дев поразился этому прощальному заявлению. Он думал, что Стефан способен на большее.
– Хорошего дня, Девлин.
Он подождал, пока дядя дойдет до дверей и лишь тогда сказал:
– Стефан?
Его дядя замер и повернулся к нему.
– Что?
Он подумал о пистолете, который хранил в верхнем ящике. Его братья знали о нем, Стефан – нет. Часть его хотела выхватить его и прикончить Стефана прямо тут, но он не был убийцей. Не таким.
– Если я узнаю, что ты прячешь Сабрину, или что ты солгал мне о том, что не знаешь, где она, я не только отниму у тебя все. – Дев улыбнулся, едва заметно изогнув губы. – Я уничтожу тебя.