Наверное, я была первым ребенком в истории человечества, который радовался концу летних каникул. Тем летом у меня было слишком много свободного времени, а свободное время располагает к избыточным размышлениям, что особенно опасно, если тебе одиннадцать и ты недавно пережила утрату. Я не могла дождаться, когда начнутся уроки. Седьмой класс. Вгрызусь в учебники. Буду общаться с людьми. В какой-то момент я даже пожалела, что отказалась от папиного предложения поехать на лето навестить мамину семью в Ирландии. Но, с другой стороны, если бы я поехала, там все напоминало бы мне о ней. Впрочем, я и так вспоминала ее каждый раз, когда смотрела в зеркало.
Итак, единственно в школе я видела свое спасение. Мне прислали письмо из администрации с просьбой зайти к ним перед уроками. Я занервничала. Это что, мне опять придется целый год ходить к школьному психологу? Встречать сочувственные взгляды одноклассников? Разговаривать с благожелательными, но ничего не знающими о моей жизни учителями, которые будут как заведенные твердить, что мама должна жить в моих воспоминаниях?
Будто я могу ее забыть.
Утром первого учебного дня мне не хотелось лишних переживаний. Это и так был первый школьный день после.
– Хочешь, схожу с тобой? – спросила Эмили, когда я получила письмо из администрации.
Эмили напряженно улыбалась: беспокоилась за меня.
– Да нет, все в порядке, – ответила я. – Уверена, какая-нибудь ерунда.
Она внимательно оглядела меня, потом поправила заколку в волосах.
– Ну, если что, зови. Я буду на уроке у мистера Нельсона.
Я ободряюще улыбнулась ей и продолжала улыбаться, заходя в офис администрации.
Мистер Бласка, наш директор, обнял меня в знак приветствия.
– Добро пожаловать обратно в школу, Макаллан. Как прошло лето?
– Отлично! – соврала я.
Мы уставились друг на друга, не зная, что сказать следующим.
– Так, мне нужна твоя помощь сегодня. У нас тут новый ученик… Познакомься с Леви Роджерсом. Он приехал из самого Лос-Анджелеса!
Я обернулась. Передо мной стоял блондинистый парень с завязанными в хвост волосами. Волосами длиннее, чем у меня. Он заправил выбившуюся прядь за ухо и протянул мне руку:
– Привет.
Надо отдать ему должное: манеры у него ничего… ну, для серфера.
Директор протянул мне расписание уроков Леви.
– Не могла бы ты показать Леви школу и отвести его на первый урок?
– Конечно.
Я вывела новичка в коридор и стала ему рассказывать, что где. Я была не в настроении играть в «Давай расскажем друг другу о своей жизни».
– Здание у нас в форме буквы Т. Дальше по этому коридору кабинеты математики, естествознания и истории, – я жестикулировала, как стюардесса. – А с той стороны – спортзал, столовая, кабинет музыки и изостудия. А, туалеты в конце обоих коридоров. Там же бабблеры.
Он приподнял брови:
– Что такое «бабблеры»?
Я не поверила своим ушам. Как можно не знать, что это?
– Ну, там пьют… Питьевая вода…
Я провела его к бабблеру и повернула ручку, чтобы из крана потекла вода.
– А, ты про фонтанчик.
– Ну да. Фонтанчик, бабблер – какая разница.
Он рассмеялся.
– Никогда не слышал это слово.
В ответ я зашагала быстрее.
Он обвел взглядом коридор. Радужки светло-голубые, почти серые.
– Так странно… – продолжил он. – Все это здание поместилось бы в столовке моей предыдущей школы.
А он странно все фразы произносил будто с вопросительной интонацией.
– Ко многому придется привыкнуть, да?
Видимо, тут мне надо было расспросить его про старую школу, но мне хотелось лишь побыстрее оказаться за партой.
Во время этой экскурсии ко мне подошли несколько одноклассников. Они с любопытством глазели на новенького. Школа у нас и правда небольшая: практически все мы знаем друг друга с пятого класса, а то и с садика.
Я снова бросила на него взгляд украдкой. Не могу понять, он красавчик или нет? Волосы у него местами почти белые – наверное, выгорели на солнце. От загара светлые волосы и глаза кажутся еще светлее, но это ненадолго. Мы в Висконсине редко видим солнце после августа.
Леви был одет в полосатую рубашку на пуговицах, бриджи и шлепки. Словно не смог решить, в офис он собирается или на пляж. Мне повезло больше: у меня для таких решений была Эмили. Она же подобрала мне наряд на этот день. Яркий сарафан в бело-желтую полоску и белый кардиган.
Леви обратился ко мне с широкой улыбкой:
– А что это за имя такое – Макаллан? Или Макайла?
Я хотела было спросить, почему его назвали Леви. Может, в честь джинсов, которые его мама надела в роддом? Но сдержала порыв, как и полагается ответственной, серьезной школьнице вроде меня.
– Вообще это семейная традиция, – ответила я.
И не то чтобы соврала: в какой-то семье наверняка была традиция называть детей Макаллан, только не в нашей. Мне нравилось, что у меня такое редкое имя, но все равно стыдно было признаваться, что назвали меня в честь любимого виски моего папы.
– Произносится «Ма-кал-лан».
– Клево, чувак.
Поверить не могу, он только что назвал меня «чуваком».
– Да, спасибо.
Экскурсия закончилась у кабинета английского, где у Леви был первый урок.
– Ну вот мы и пришли.
Он выжидающе на меня посмотрел, словно в мои обязанности входило найти для него парту, а вечером подоткнуть одеялко.
– Привет, Макаллан, – поприветствовал меня мистер Драйвер. – Мне казалось, у нас урок позже… А ты, должно быть, Леви?
– Ага, я показывала ему школу. Ну, – я повернулась к Леви, – мне пора на урок. Удачи.
Он натянуто улыбнулся:
– Увидимся позже?
Именно тогда я поняла, что такое сквозило в его взгляде. Страх. Он был напуган. Ну конечно! Меня кольнула вина, но я решила не обращать на это внимания и зашагала на урок.
У меня и без новенького проблем хватало.
Как только мы дошли до столовой и встали в очередь, Эмили перешла к делу:
– Что там с новеньким?
Я пожала плечами.
– Да ничего. Нормальный.
Она изучала кусок пиццы на витрине.
– Ну и волосищи у него.
– Он из Калифорнии, – ответила я.
– Что еще ты о нем узнала? – Эмили отвергла пиццу, взяла сэндвич с курицей и салат.
Я последовала ее примеру.
Как хорошо, что у меня есть такая подруга. Папа очень старался мне помогать, но когда дело касалось причесок, одежды и косметики, толку от него не было никакого. Будь его воля, я бы круглый год ходила в джинсах, кроссовках и футболке «Пэкерс», его любимой команды по американскому футболу. И питалась бы только пиццей.
А Эмили была самой женственной девушкой, какую можно представить. Бесспорная королева красоты у нас в классе: длинные сияющие волосы цвета воронова крыла, темно-карие глаза. И наряды у нее были сногсшибательные. Мне повезло, что мы носим один размер и я могу брать у нее одежду напрокат, хотя фигура у нее уже как у взрослой. Ну и хорошо: будет к кому обратиться, когда мне понадобится лифчик. Папа бы со стыда сгорел, если бы ему пришлось решать такие вопросы. Да и я тоже.
– Хм… – Я пыталась вспомнить что-нибудь еще про него.
Меня охватили запоздалые сожаления: надо было, наверное, проявить больше любопытства.
К нам присоединилась Даниэль: ее медовые кудри показались рядом, когда мы выходили с подносами в зал.
– Это новенький? – Она показала на Леви, который сидел за столом в одиночестве.
– Такой тощий, – заметила Эмили.
Даниэль рассмеялась:
– Ага! Но не стоит волноваться, если бургеры на сливочном масле ему не помогут, то жареные сырки и колбаски уж точно.
Мы втроем пошли к нашему обычному столу, сопровождаемые взглядом Леви. Нам было не привыкать. Видя наше трио, люди обычно говорили что-то вроде «Блондинка, рыжая и азиатка появились…» Но я всегда видела нас как: «Та, с которой хочется сидеть за партой, потому что она остроумная; та, у которой хочется списывать домашку, и та, с которой все парни хотят встречаться».
Я улыбнулась Леви. Может, улыбка хоть отчасти загладит мою вину за грубое поведение с утра? В ответ он печально помахал мне рукой. Я задержала на нем взгляд и в ту же секунду заметила на лице Леви благодарность. Он надеялся, что я сяду с ним рядом – или хотя бы приглашу его за наш стол. Я не знала, как поступить. В няньки я ему не нанималась, но мне тоже был знаком вкус одиночества. И страха.
– Что-то мне его жаль. Можно он сядет с нами?
Девочки не возражали, и я подошла к Леви.
– Эй… Как прошло утро?
Я для разнообразия натянула дружелюбную улыбку.
– Хорошо.
Тон его голоса резко противоречил словам.
– Сядешь с нами? – я жестом указала на наш стол.
– Спасибо.
Он шумно выдохнул.
Очень скоро мы перешли к шуточкам из серии «Я знаю, что ты на самом деле делала летом».
Леви сидел рядом и смущенно ковырялся в тарелке. Рюкзак он поставил на стол. Я заметила на рюкзаке значок.
– Это же не…
Я остановилась на полуслове. Вряд ли это то, о чем я думаю. Это было бы невероятное совпадение.
Леви заметил, что я смотрю на его значок с надписью «Сохраняйте спокойствие и чтоб мне провалиться!».
– А, это на Би-би-си такой крутой… – начал он объяснять.
От волнения я чуть не выпрыгнула из кожи.
– «Багги и Флойд»! Обожаю их!
У Леви загорелись глаза.
– Погоди, никто не знает «Багги и Флойда»! С ума сойти.
Да. С ума сойти.
Это смешной сериал о приключениях Теодора Багси по прозвищу Багги и Флойда, его кузена и соседа по квартире. В большинстве серий Багги попадает в какие-то смехотворные переделки, и Флойду приходится его спасать. Флойд постоянно жалуется на ситуацию, на Багги и в общем-то на все в мире.
Я поняла, что улыбаюсь.
– Ага, семья моей мамы живет в Ирландии, и я смотрела сериал, когда гостила у них пару лет назад на каникулах. У меня есть DVD-диски.
– И у меня! Приятель моего отца – директор по развитию в одной продюсерской компании. Они думают адаптировать «Багги и Флойда» для Штатов.
Я тяжело вздохнула. Терпеть не могу, когда отличные британские сериалы адаптируют для Америки. Иногда британский юмор непереводим, и его заменяют тупыми шутками.
– Точно испоганят сериал, – сказали мы с Леви в унисон.
Замерев на секунду в изумлении, мы расхохотались.
– Любимая серия? – Он подался вперед, больше не вжимая голову в плечи.
– О, так и не скажешь. Наверное, та, где сестра Флойда собирается рожать…
– Чтоб мне провалиться, да где же нам взять горячую воду? Не из заварника же!
Леви точно изобразил лондонский кокни.
– Да! – Я стукнула ладонью по столу.
– Что это тут происходит?
Эмили окинула нас пристальным взглядом.
– Помнишь британский сериал, о котором я тебе рассказывала?
– А, тот? – Эмили потрясла головой, как делала всегда, когда ее забавляли мои странности.
Она повернулась к Леви:
– Ты что, про него слышал?
– Да, офигеть же смешной! – рассмеялся Леви.
– А, ладно, – сморщила нос Эми. – Прелестно, что вы так быстро нашли общий язык.
– Общий язык! – радостно воскликнул Леви. – Может, я и не хирург, но если у людей общий язык, то с ними что-то не так!
Это он опять процитировал сериал.
– А если ты косноязычный, то эту кость надо удалить! – закончили мы вместе.
Эмили смотрела на нас замерев, ничего не понимая. Даниэль же, казалось, позабавила эта ситуация.
Мы обсудили, кто как провел летние каникулы, а когда пришла пора разойтись, я объяснила Леви, как найти нужный кабинет. «Увидимся позже», – сказал он опять, и на этот раз такая перспектива меня не напугала. Мне было приятно знать, что у кого-то в школе такие же необычные вкусы, как у меня.
Эмили рассмеялась, когда мы ставили подносы на конвейер:
– У тебя с твоим новым парнем, похоже, полно тем для разговора.
– Перестань. Ты знаешь, что он не мой парень.
– Я-то знаю, а вот все остальные в столовой точно подумали, что вы воркуете.
Наверно, она была права. Скорее всего, нашу оживленную беседу и правда заметили. Ну и подумаешь. Приветствую любые перемены по сравнению с прошлым годом в том, о чем шепчутся за моей спиной.
Дядя Адам встретил меня после уроков, чтобы отвезти домой. Он всегда радовался моему появлению, даже если подвозил меня всего несколько часов назад.
– Как прошел первый день? – спросил он, сжав меня в объятиях.
– Хорошо! – успокоила я его.
– Вот и отлично.
Он взял у меня рюкзак и зашагал к машине.
Леви стоял у внедорожника рядом с женщиной… наверно, мамой? Он сказал ей что-то, и она направилась к нам. Леви неохотно пошел следом. У меня немного сдавило в горле. Я всегда переживаю, когда люди впервые видят моего дядю.
Дядя Адам – потрясающий человек, и все в городе его любят. Он добрый, общительный, всегда готов прийти на помощь. Однако он родился с дефектом речевого аппарата и поэтому говорит не очень четко. Не знаю точно, как это называется, но у дяди Адама не всегда смыкаются связки, поэтому его бывает трудно понять.
В детстве я как-то спросила маму, что не так с дядей Адамом, и мама сказала, что с ним все так, просто он говорит немножко по-другому из-за врожденного порока. Тогда я перестала об этом думать. Но потом, два года назад, я шла домой через парк, и ко мне привязались мальчишки. Они стали расспрашивать, как поживает мой «отсталый дядюшка». «Он не отсталый, он просто так разговаривает!» – закричала я тогда.
Я вернулась домой в слезах и рассказала папе, что случилось. И он рассказал мне, что дядя вырос с задержками в развитии. Родители думали, что я и так это понимала. Но откуда мне было знать? Дядя Адам водит машину, у него есть работа, и он живет отдельно (в доме напротив нашего). Живет, как все остальные.
Женщина поздоровалась с дядей, потом со мной. Я стояла затаив дыхание. Вдруг она сейчас скажет или сделает что-нибудь неуместное?
– Привет, Макаллан, я мама Леви. Спасибо, что помогла Леви почувствовать себя как дома в новой школе. Сложно переехать на другую сторону континента и адаптироваться на новом месте.
Волосы у нее были такие же длинные и светлые, как у Леви, но она собрала их в высокий хвост. Лосины, худи. Похоже, она только что из спортзала. Но даже без макияжа вид у нее был роскошный.
– Ма-а-ам, – застонал Леви, видимо, не желая, чтобы она пересказывала его биографию.
Она повернулась к дяде Адаму.
– А вы, наверное, папа Макаллан?
Дядя схватил ее за руку, и я увидела, как она слегка поморщилась от того, как сильно он сжал ей пальцы.
– Дядя.
– Это мой дядя Адам, – пояснила я.
– Очень рада знакомству, – она тепло улыбнулась.
Леви тоже пожал дяде руку. Я пристально вглядывалась в Леви: вдруг он замешкается, протягивая руку? Но нет. Судя по всему, его больше волновало, как побыстрее затащить маму в машину.
Я зачем-то начала подробно объяснять, почему меня забирает дядя:
– Понимаете, папа иногда работает допоздна, хотя, казалось бы, у него своя строительная компания… так вот, тогда дядя Адам уходит с работы в магазине хозтоваров, чтобы меня забрать.
– Что ж, если когда-нибудь тебя надо будет отвезти домой или если тебе нужно будет где-то переждать, пока папа с дядей уйдут с работы, мы с радостью тебя приютим.
На несколько секунд воцарилась тишина. У нас на Среднем Западе люди тоже вежливые, но… Сейчас передо мной стояла женщина, которая только что переехала на новое место и с которой я познакомилась пару минут назад – и она предлагала мне заходить к ней в гости, когда захочу. И делала это исключительно по доброте душевной, а не потому, что знала про аварию.
– Спасибо огромное! По средам бывает сложновато, – сказал дядя Адам прежде, чем я успела его остановить.
Обычно он работал с семи утра до двух и мог забирать меня из школы. Но в среду у него была ночная смена. В прошлом году я дожидалась в библиотеке, и еще иногда меня подвозили родители Эмили или Даниэль, когда девочки не задерживались на дополнительные занятия.
Мама Леви не раздумывала ни секунды.
– Так почему бы тебе не заглянуть к нам в среду? Конечно, если хочешь…
Я оглянулась на Леви. Он тоже посмотрел на меня и одними губами повторил сказанное мамой: «Если хочешь».
– Отлично, – согласился дядя Адам.
– Я оставлю вам мой номер, и твой папа сможет позвонить, если у него будут какие-то вопросы.
Леви ткнул пальцем в значок на рюкзаке и шутливо приподнял брови. Я представила, как мы вместе смотрим «Багги и Флойда».
– Да! – беззвучно ответила я.
Взрослые обменялись телефонными номерами. Пессимист во мне сказал, что мама Леви решила, что дядя не может за мной хорошо присматривать. Оптимист возразил, что она просто хороший человек и хочет, чтобы у ее сына были друзья.
А может, ей тебя жаль, предположил пессимист.
Она не знает, ответил оптимист.
Это было не то же самое, когда случайный знакомый внезапно начинает обращать на тебя внимание или предлагает выговориться – или, что еще хуже, приносит запеканку, какую мама не может приготовить для тебя.
Мы с дядей Адамом забрались в машину. Прежде чем включить зажигание, он всегда проверял, что я пристегнулась.
– Все хорошо? – он пристально посмотрел на меня.
– Ага.
На самом деле я понятия не имела, как относиться к тому, что произошло только что. Мне не нравились неожиданности. Хватит с меня.
Адам погрустнел.
– Твоя мама очень любила забирать тебя из школы.
Я кивнула: это была единственная реакция на то, когда кто-то упоминал маму.
По его щеке побежала слеза.
– Ты так на нее похожа.
Я все пыталась к этому привыкнуть. Мне нравилось быть похожей на маму: большие карие глаза, лицо в форме сердечка, волнистые каштановые волосы, светлевшие к лету.
Однако тяжело быть ходячим напоминанием о той, которую мы все потеряли.
Я закрыла глаза, сделала глубокий вдох и пообещала себе: через пятнадцать минут ты сможешь заняться алгеброй. Через пятнадцать минут тебя ждет передышка. Продержись пятнадцать минут – и все будет хорошо.
Ты правда думаешь, что мама предложила тебе прийти в гости из жалости?
Нет, больше не думаю. Теперь-то я знаю, что твоя мама – это что-то невероятное.
Яблочко от яблони.
Ой, я тебя умоляю!
Но ты-то признаешь, что позвала меня сидеть с вами за обедом только из жалости.
Да, так и было.
Ну вот. Надо было соврать и сказать, что ты мечтала со мной подружиться, потому что я крут.
Ты хочешь, чтобы я тебе врала?
Эм… конечно. Друзья врут друг другу, чтобы поддержать, настроение поднять. Ты не знала?
А я уже говорила тебе, что ты сегодня ужасно мило выглядишь?
Спасибо, я… подожди-ка!