Я с интересом наблюдала, как серый лист полуистлевшей бумаги медленно отслаивался от слипшейся, почти рассыпавшейся от старости ветхой тетради.
Приглядывать за манипуляциями реставрационных и копировальных приборов было сейчас моей прямой должностной обязанностью. Удивительно, однако чувство щенячьего восторга от чудесного превращения полусгнившей бумаги в источник интереснейшей информации за месяц нежданно – негаданно свалившегося на меня лаборантства так и не притупилось.
Мне хватило одного дня, чтобы полностью разобраться в несложных обязанностях лаборантки нижнего уровня и освоить управление местными многочисленными реставрационными приборами. Да и что там трудного было осваивать? Если укоротить все многословные инструкции до понятного состояния, всего-то и нужно было запомнить, что индикаторы приборов должны светиться зелёным. Если нет, то звать на помощь библиотечного искина. Вот и вся премудрость.
Стоит признать, что по сравнению с моим прежним перенасыщенным графиком и лавиной забот, нынешний надзор за копировщиками реставрационного зала трудом назвать было сложновато. Не работа, а нечто задумчиво-созерцательное под присмотром искусственного разума нашей библиотеки.
Руководство не так давно отказалось от прямого подчинения копировщиков искину без контроля человека. Видимо, слишком ярким было выступление взбесившегося реставрационного аппарата в одном из центральных хранилищ, где вместо реставрации прибор целые сутки крошил в пыль ценные архивные документы. После этого в библиотеках снова появилась исчезнувшая было совсем должность лаборанта нижнего уровня, которую мне случайно и посчастливилось занять.
На эту работу, совершенно не соответствующую моей высокой квалификации лингвоисторика, меня устроила верная подружка Елера. Именно она заполнила и подсунула в базу вакансий мою анкету. Мне самой тогда было всё равно. Все мои душевные силы были брошены на отрыв от мужа. А вот искусственному разуму библиотеки было совершенно безразлично, что на должность лаборанта нижнего уровня придёт высококвалифицированный лингвоисторик.
Небольшой реставрационный зал, где я сейчас находилась, не отличался особой величиной. Это была просто большая просторная комната с высокими окнами, заставленная всякой реставрационной всячиной. На шкафах выстроились ряды реактивов, нужных в реставрационном хозяйстве, на стеллажах ютились микроскопы, сканы, пластиковые ящики с лазерными инструментами и образцами. Несколько действующих копировщиков разных типов занимали часть столов и сейчас большинство из них трудилось, не покладая манипуляторов.
В отделённом шкафами закутке у пищевого синтезатора гордо расположился очень нужный в любом хозяйстве диванчик для утомившихся и проголодавшихся сотрудников. В общем, все удобства, только работай, не ленись.
В тонких паучьих лапках соседнего аппарата вращался слегка помутневший от времени инфокристалл. Я бросила взгляд на экран. Кристалл медленно поворачивался перед моими глазами, подставляя свои мутноватые бока для осмотра. На экране микроскопа он выглядел гигантским валуном, хотя в реальности был всего лишь с ноготь большого пальца.
Я сделала себе бутерброд, вернулась к первому копировщику и снова погрузилась в созерцание.
Выверенный осторожный танец многочисленных крохотных лапок-захватов копировщика завораживал. Стопка ветхой сросшейся от времени бумаги нехотя поддавалась. Наконец она отпустила на волю самый верхний. Камера на мгновение вспыхнула мягким оранжевым светом. Копировщик, согласно заложенной в нём программе, распылил на отделённый от стопки лист тончайшую укрепляющую прозрачную плёнку пластика. Звякнул сигнал, и уже вполне готовый для дальнейших манипуляций отреставрированный образец упал в лоток рядом.
Замечательно. Что тут у нас? Я наклонилась над лотком и с интересом стала рассматривать упавший в него укреплённый лист с блёклыми, с трудом просматривающимися строчками, накарябанными чьей-то рукой сотни лет назад.
Хм… явно древнеэлтийский. Теперь главное справиться с разбором этих изящных завитушек, а сам перевод уже не составит труда. Этот мёртвый язык хорошо изучен. Программ лингвоперевода мёртвых языков, справляющихся с излишними завитушками и каракулями в инфосети тоже достаточно.
Я настолько погрузилась в разглядывание строчек, что голос, прозвучавший совсем рядом, заставил меня вздрогнуть от неожиданности.
– Неужели что-то уже смогла разобрать?
Интонации этого звонкого, до боли знакомого голоса как всегда были чуть насмешливыми. Я оторвала взгляд от лотка, подняла глаза и прищурилась. Ну надо же, какие интересные у меня сегодня гости…
Милис, дочка заведующей библиотеки. Почему-то эта вполне симпатичная девица воспылала ко мне необъяснимой неприязнью с самых первых дней моей работы в библиотеке. Сложилось впечатление, что за мной повсюду следует её изучающий взгляд, а рядом постоянно звучат её ехидные, на грани фола, комментарии.
Она сидела на подоконнике в паре метров от меня, слегка покачивая ногой в белой модной туфле. Ну да, ну да, последний писк моды, толстая мягкая отсвечивающая металлом подошва и застёжка-модификатор.
Вот что ей от меня надо? Студентка столичной библиотечной академии, отличница, блондинистая красотка успешно проходила практику в одном из залов маминой библиотеки, однако находила время и повод цепляться ко мне по мелочам. Слава небесам, девице было всего двадцать лет с коротким хвостиком против моих короткохвостых тридцати, и возраст ещё позволял нам обращаться друг к другу на ты.
Не опускаться до склок с малявкой, удобно устроившейся рядом на подоконнике, опыта и выдержки у меня хватало. Я вздохнула, собрала свою вежливость в кулак и ровно ответила:
– Да, конечно, разобрала. В столичном историческом университете древнеэлтийский преподают в обязательном порядке на каждом факультете. Разве вам в библиотечной академии его не преподают?
– Зачем нам, обслуге историков, древние языки, – со злой иронией произнесла девчонка и сморщила носик. – На нашей кафедре древние языки только факультативно. Час в неделю для самых любознательных. Библик не ставит целью обучить своих студентов древним языкам. У него другие задачи. Это у вас в Архисте есть где разгуляться. И руны, и клинопись, и иероглифическое письмо и ещё не пойми-что загадочное.
Я улыбнулась. Знакомые названия всколыхнули память и на мгновение вернули меня в студенческие годы, туда, где столичную библиотечную академию студиозусы называли Библиком, а историко-археологический университет Архистой.
– Я видела твои документы, – сообщила Милис, вскинула на меня внимательный взгляд голубых глаз и добавила: – А потом поподробнее посмотрела программу вашего обучения. Интересное у тебя образование. Ты прямо какой-то языковый монстр по сравнению со мной.
Я усмехнулась. Ну да, ну да, филологи с упоением осваивали тонкости произношения и литературу современных многочисленных языков, а лингвоисторики Архисты корпели над мёртвыми. Кроме букв и дифтонгов они разбирались с древними рисунками, продирались сквозь символы и знаками, коих было в избытке.
Девчонка помолчала, снова бросила на меня внимательный взгляд и вдруг совершенно нормальным тоном, без тени насмешки, объявила:
– У меня к тебе серьёзное дело есть. Как к языковому монстру.
От неожиданности я чуть не поперхнулась. Уж слишком по-деловому это прозвучало. Тем более, голос эта белобрысая пигалица унаследовала от своей мамаши, заведующей библиотеки. Уж чего-чего, а раздавать руководящие указания непререкаемым тоном наша заведующая умела.
– Вообще-то, я на работе и у меня обязанности. Вон, – я махнула рукой в сторону пятого стеллажа, – очередной образец дожидается.
– Работа само собой. Отодвинуть рабочие обязанности и прочие заботы в предлагаемом мной деле не требуется. Однако, я предполагала, что ты заинтересуешься. Ты же не бестолковая равнодушная лаборантка, а бывший научный сотрудник. К тому же, судя по твоему послужному списку, не тот, кого в первую очередь интересует карьерная лестница, а настоящий исследователь, которому интересны тайны.
Девчонка сделала паузу и пробежалась по мне оценивающим взглядом.
– Я тут один документ нашла занимательный…
А она хорошая манипуляторша оказалась! Быстро вычислила, чем меня можно зацепить. И ведь очень точно нащупала мою основную болевую точку. Меня сейчас не привлекали ни деньги, ни карьера, ни путешествия, ни знакомства, ни модные тряпки или развлечения. Сейчас я отчаянно нуждалась в идее, которая поглотит меня настолько, что позволит забыть о побеге от Тима. Мне как воздух нужна была новая дверь в какое-то иное, полностью отличное он предыдущего, светлое будущее. Прежнее свой свет утратило.
Причина внезапно свалившегося на меня лаборантства была житейски проста и примитивна. Два месяца назад я ушла от мужа, и ребром встал вопрос не только со сменой работы, но и с жильём и окружением. Хотелось спрятаться ото всех и от всего. От пересудов, косых взглядов, тактичных вопросов, которые душили своей деликатностью, вызывая непрошеные слёзы. Хотелось исчезнуть из прошлой жизни, полностью подтерев чужую память. Не было меня в природе и всё тут! Забудьте о моём существовании.
Кто бы мог подумать, что факультатив по реставрационным аппаратам, на который я по ошибке записалась на втором курсе Архисты, окажется настолько полезным при трудоустройстве! Для должности лаборанта одного из хранилищ старинных рукописей моя кандидатура, к счастью, подошла. Другими словами, отличная оценка за факультатив сыграла свою звёздную роль, и библиотечный искин решился доверить мне нажимать кнопки на реставрационных приборах. Остальное, включая объявленные в анкете усидчивость, аккуратность, стрессоустойчивость, а также знание нескольких древних языков, пошло для моей новой должности как приятный, но необязательный бонус.
Где-то что-то совместилось в колёсах судьбы, их шестерёнки заскрипели, меняя направление, и я, убегая от Тима, оказалась в Кардигасе.
Тьфу, когда же наконец я перестану думать о разводе?! Я потрясла головой, выкидывая ненужные мысли.
Итак, что же за документ такой там у Милис на примете?
Девчонка не ошибалась в главном: как выпускница столичного исторического университета, я действительно знала около десятка древних языков. Современные методики обучения позволяли усвоить очень многое, а меня вообще всегда тянула тема способов передачи информации. В студенчестве в зону моих интересов входили и клинопись, и руническое письмо, и даже иероглифы Тискатана, считавшиеся очень сложными для изучения.
Неужели Милис явно не только поинтересовалась сухими формальными строчками моего досье, но и копнула чуть глубже? Теперь эта девица сидела рядом на подоконнике, мотала ногой, прищурившись смотрела на меня и с явным любопытством ждала моей реакции.
– И что за документ? Да и что значит, нашла? – пробормотала я недоверчиво, с удивлением ощущая, что месяц аутотренинга не прошёл впустую: моя любознательная натура подняла голову.
Однако, Милис не так проста. С неё станет добыть информацию моими руками, а точнее, мозгами, а вину за несанкционированную работу с закрытыми документами потом свалить на меня.
– Где ты его нашла? Стесняюсь спросить, чем мне грозит знакомство с ним? – покосилась я на неё.
Девчонка открыла рот и привычно скорчила надменную физиономию:
– Где-где, само собой в хране…
Я фыркнула, перебивая её поползновения моральное давление:
– Слушай, Милли, если тебе нужна моя помощь, давай сотрудничать без этих твоих… гримас. – я вскинула голову, скривила губы и изобразила недовольную начальницу. – Такие рожи строить я и сама умею. Жизнь учит, знаешь ли.
Милис вздохнула и сменила надменное выражение лица на более простое.
– Извини. Знаешь, это, наверное, от страха. Я просто боюсь, что сотрудничества не получится.
– Почему?
– Да просто ты увидишь мою находку и сразу задвинешь меня подальше с моими идеями и планами. Воспользуешься ситуацией и начнёшь фонтанировать своими.
Я удивлённо подняла брови.
– Даже так? Настолько ценная находка, что я сразу вспыхну, заполыхаю идеями, отодвину тебя и помчусь воплощать?
Девчонка уныло покачала головой.
– Даже так. Я, знаешь ли, с помощью этого документика хочу вырваться из Библика и поступить в Архисту.
– Постой, а что тебе сейчас-то мешает?
Голубые красивые, аккуратно подкрашенные глаза с насмешкой воззрились на меня.
– Не что, а кто. Сама без подсказок догадаешься?
Да уж, ответ лежал на поверхности. Похоже, её волевая уверенная в себе мамаша всё решила за дочь с момента её рождения. Будучи рохлей заведовать большой региональной библиотекой не получится. Тут командирские задатки нужны. Видимо, мечты мамаши уводили её в столицу, поэтому выбора жизненного пути у Милли не было вообще.
– Ты единственная дочь?
– Нет. Но роли своим детям мама с папой уже распределили. Я единственная, кто не согласен. Однако начинать с нуля в Архисте, с отличием закончив три года в Библике, тоже как-то неправильно. Хотя бы первый курс зачесть, а лучше два.
Ха, а девочка-то в маму пошла, не мелочится.
– А я здесь с моим знанием древнеэлтийского причём?
Голубоглазая нахалка вздёрнула нос.
– Мы с тобой напишем статью в планетарный исторический журнал, сделаем прорыв в науке, и тогда я буду разговаривать со своими родителями совсем с других позиций.
– Так эту статью с криками радости и напечатали, ага, – хрюкнула я саркастически, прекрасно зная обстановку в научных изданиях. – Там безразмерная очередь из таких желающих.
– Да ладно прибедняться, – недоверчиво нахмурила брови девчонка. – Твои статьи в серьёзных изданиях встречаются, наверняка нужными знакомствами обзавелась. После того как ты у нас появилась, я навела справки. Анаис Ленникер, что пишет в соавторстве с Тимерсом Ленникером – это же ты?
– Я. Однако моё имя в статьях идёт вторым, а то и третьим. И только в соавторстве. Это другое, – криво усмехнулась я.
Ну да, ну да, у меня другой вес в научном сообществе. Тимерс Ленникер – автор, а я вечный соавтор. Мы с Тимом вместе заканчивали Архисту, а потом и работали в одном направлении. Однако эти десять лет Тим уверенно шёл по карьерной лестнице, обрастая научными званиями, а я ушла в его тень. Муж генерировал идеи, а я взяла на себя сопутствующую неизбежную организационную рутину, задвинув свою любимую архолингвистику. Мы вместе ездили по экспедициям, а потом Тим выступал с докладами на конференциях планетарного уровня. Однако именно я готовила к ним материалы, вычищала тексты, подбирала наиболее яркие иллюстрации и вела переписку.
Кроме того, у Тима была мечта. Он хотел найти легендарный артефакт, так называемый, камень счастья. Мы вместе искали его следы, упоминания в старинных источниках.
Отличнейшие были годы, полные научных дискуссий, высокого смысла и блестящих перспектив! Я чувствовала себя приобщённой к настоящей истории! Правда, приходится признаться, что горечь последних месяцев несколько испортила всю картину.
Как я решилась бросить всё и вылезти из накатанной за десять лет совместной жизни колеи?! Наверное, от отчаяния.
– Ой, вот только не нужно посыпать голову тоннами пепла, – поморщилась Милис в ответ на мою кривую усмешку. – Имя в науке у тебя какое-никакое есть. Научную кухню ты освоила получше твоего бывшего муженька. Подводные камни процесса для тебя все как на ладони. Да и на открытие планетарного масштаба мы не претендуем. Так, весомое региональное.
– Региональное, всего лишь? – не удержалась я от иронии.
– Ну да, – усмехнулась девчонка и подмигнула: – нам хватит нашего северного кластера. Да, он величиной с материк, но материк ведь не вся наша планета Венессия. Всего лишь регион.
– Логично, – улыбнулась я в ответ.
– В общем, в том, что научный прорыв неизбежен, у меня сомнений нет, – подвела итог моя собеседница. – Зато обуревают сомнения и опасения, что в процессе наших поисков ты можешь свернуть в сторону.
– В смысле? Не вписать твоё имя в статью?
– Нет, не в этом смысле. Не сомневаюсь, что честно меня впишешь. Просто в пылу научных изысканий можешь забыть о моём существовании и отодвинешь меня за ненадобностью.
– Ну знаешь! – возмутилась я. – Статьи с твоим именем в журнале планетарного значения «История Венессии» тебе мало! Опять же, кто тебя отодвинет, если ты впишешься в тему?! Ты несёшься впереди паровоза и пытаешься выдумать себе гарантии! К тому же, если призадуматься, – ехидно добавила я, – ты толкаешь меня на прямую конфронтацию со своей мамаш… с заведующей хоть и региональной, но вполне себе солидной библиотеки. А я отсюда, вообще-то, увольняться вот прямо сейчас не собираюсь.
Камера копировщика полыхнула оранжевым отблеском, звякнул сигнал и в лоток упал второй восстановленный лист. Появилось острое желание закончить разговор, отодвинуть в сторону блондинистую фантазёрку и рассмотреть лист поподробнее.
Она это почувствовала и насупилась.
– Извини, но пока мы делим шкуру неубитого медведя, – уже более спокойно и примиряющим тоном добавила я. – Посмотреть бы на твою находку сначала, а все договорённости потом. Со своей стороны обещаю честно оценить сей документ с точки зрения исторической науки и перспектив. Давай решать проблемы пошагово?
– Ты права, – на этот раз удивительно покладисто кивнула мне Милис и, как лошадь, махнула длинными волосами, завязанными в золотистый хвост. – Первая проблема у нас такая: как тебе попасть в хранилище.
– Какое хранилище?
– Наше закрытое, в соседнем корпусе. Ты же знаешь, что в каждой уважающей себя библиотеке есть закрытое хранилище, где лежат носители информации, в силу разных причин не подлежащие огласке.
– Твоя находка связана с войной или с политикой? – нахмурилась я.
Девчонка задумалась и подняла глаза к потолку:
– Точно я не скажу, но, мне кажется, с политикой это не связано. Да и вообще, к опасным военным разработкам это не относится. Никакого членовредительства. Это точно.
– Как тогда твоя находка умудрилась застрять в секретном хранилище? Что в ней такого?
– Мне кажется, что документ запрятали туда, потому что он относится к секретным разработкам прошлого.
Я вопросительно уставилась на неё.
Девица вздохнула и нехотя выдавила:
– К почти легендарным достижениям очень далёкого прошлого, достоверность которых под вопросом.
– Инфокристалл?
– Да.
– Тогда очень далёкое прошлое можно вычеркнуть. Инфокристаллы относительно недавнее изобретение, – я внимательно посмотрела на белобрысую нахалку, желающую на фальшивке сделать себе имя в научных кругах.
– Ты права, конечно. Однако с ним не всё так просто. Это инфокристалл первых поколений. Да и вообще, тебе нужно самой посмотреть. Был бы он бумажным, как твой нынешний образец, я просто скопировала бы его и показала тебе, что именно меня заинтересовало. А древнему инфокристаллу особое гнездо для контакта нужно, а его из хранилища не вынести.
Она спрыгнула с подоконника и протянула мне руку:
– Ну что, будем считать, что мы достигли предварительных договорённостей?
Я помедлила, разглядывая уверенную в сногсшибательности своей находки девицу, а потом пожала протянутую мне узкую ладошку и улыбнулась:
– Пока у нас лишь устный меморандум о намерениях.
– Хорошо, – не смутилась Милис. – Меморандум так меморандум. Посмотрим, как ты потом заговоришь.
– Посмотрим. Но только как мне попасть в хранилище – твоя забота. Я всего лишь лаборантка реставрационного зала.
Золотистый хвост качнулся от кивка головы, подтверждая согласие.
– Само собой. Жди, – и она быстро исчезла.
Я осталась одна. Копировщики рядом со мной тихо гудели, помигивая зелёными огоньками. Многочисленные щупы и прочие контроллеры и без моего совершенно непрофессионального вмешательства продолжали тщательно отслеживать целостность изучаемого объекта, а зелёный цвет индикаторов сообщал, что всё идет по плану.
Я присела на диван и задумалась.
Переезд из мегаполиса и смена образа жизни съели подчистую все мои запасы жизненной энергии и на какую-то вне рабочую активность её совсем не осталось.
Понятно, что два месяца слишком малый срок для полного излечения, однако сегодняшний разговор с дочкой заведующей что-то сдвинул в моём сознании. Словно могильная плита, вжимающая меня в землю, начала терять свой вес и стала чуточку полегче.
Да, я со всего размаха врезалась о внезапно захлопнувшуюся передо мной дверь в светлое будущее. Но ничего, разберусь. Дверей много, найду именно свою и открою.
Я выглянула в окно и вдруг заметила, что весна в самом разгаре. Яркая зелень, цветущие деревья, радостно-синее небо. Пф-ф-ф, не сказать, чтобы я этого не видела раньше, но осознала вот только что. Может, действительно прихожу в норму? Что, уже можно строить далеко идущие планы?
Мой вспыхнувший энтузиазм слегка дребезжал и фальшивил, но не стоило придираться к собственной психике. Раньше и такого не наблюдалось.
Признаюсь, в тот день я почти сразу забыла о пафосных речах Милис насчет статьи в научном журнале. Просто не могла себе представить, что девчонка нашла что-то действительно настолько стоящее, чтобы прорвать круговую оборону исторических патриархов, окопавшихся в редколлегиях.
Не верилось, что она может показать мне нечто, что могло бы меня самоё заинтересовать по-настоящему.