Глава 7
Сейдж
Стоит открыть глаза, как утро приветствует, с позволения сказать, ледяным душем. Теплыми летними ночами мне часто снятся яркие необычные сны, которые потом долго не отпускают.
Я, конечно, обещала не вмешиваться в дела соседей, но подсознание продолжает работать, и только этим можно объяснить непрерывный поток сновидений, обрушившийся на меня после нежданного визита Фишера. В первом сне его племянница при попытке сбежать вываливалась из окна прямо на трассу, во втором падала с горной тропы за участком. Вообще-то тропа начинается от забора Андерсенов, однако по пути к маленькому общему пляжу делает несколько изгибов и заползает то на один участок, то на другой, так что теоретически я могу нести ответственность за телесные повреждения, полученные на моем отрезке.
Хлопоча по хозяйству, стараюсь выкинуть из головы ночные кошмары. Дела соседей меня не касаются, особенно после вчерашней истерики Фишера. Мне совершенно не улыбается показаться перед ним типичной провинциалкой – эдакой назойливой кумушкой.
Во время нашей первой встречи он был очаровательно вежлив и благодарен. Разумеется, бесконечные визиты любопытствующих – то еще испытание, однако…
Бутон тихонько ржет, словно чувствует сумбур в моих мыслях. Невольно вспоминаю, как он впервые попал сюда: сначала вел себя вполне дружелюбно, с удовольствием брал из рук сахар и сено, но вскоре стал раздражаться, проявлять агрессию к Рен и Эллису, когда те заезжали его навестить. Бутон столкнулся со значительными переменами и гнетущей неопределенностью; бедолага пытался освоиться, понять, где он и что происходит. Недовольный кот, путающийся под ногами, нервировал, здоровенная псина пугала. Пришлось научиться предоставлять коню личное пространство, терпеливо ждать, пока он начнет мне доверять, и в свою очередь всячески демонстрировать доверие. Заходя в стойло, я брала Хромонога на руки и приказывала Ласке сидеть смирно, давая Бутону понять: все под контролем, опасности нет.
Пожалуй, с Фишером следует держаться точно так же. Вместо того чтобы усиливать вокруг него хаос (пусть даже из благих побуждений, как в ситуации с Сэмом), лучше помочь установить и организовать личное пространство.
Это утверждение полностью противоречит обещанию не соваться в чужие дела. Ну и черт с ним. Я действую в собственных интересах. Не только желая оградиться от судебных разбирательств из-за возможных травм на горной тропе, но и для общей выгоды. Раз Фишер и Инди собираются провести в Спунсе все лето, пусть оно получится хорошим, – особенно если он намеревается начать здесь бизнес, которым я и другие жители города будем рады насладиться. Я могла бы облегчить ему жизнь, стать посредником между ним и Спунсом, обеспечив максимум пользы и комфорта.
Надо только убедить его в этом.
Не давая себе возможности передумать, решительным шагом направляюсь через луг.
С моря тянется легкая дымка. В воздухе витает аромат цветов: пионы отцвели еще в мае, но их с лихвой восполнили жасмин, лаванда и душистый горошек.
Я совсем забыла о времени. Вспоминаю об этом, лишь когда на крыльцо, недовольно щурясь, выходит заспанная Инди. При взгляде на часы мое лицо вытягивается.
– Фишера нет дома, – огрызается девочка.
– Ох, проклятье. Извини. Я не знала, что еще только семь утра. – Ненавязчивая помощь в устройстве личного пространства? Да уж, хорошее начало. – А где он? – Плюс деликатность и такт. – Нет-нет, можешь не говорить. Это не мое дело.
Инди раздраженно кривит губы, протягивает клочок бумаги. На нем торопливым почерком написано: «МАГАЗИН».
Девочка приподнимает брови, словно желая сказать: «Я ответила на ваш вопрос?»
На ум невольно приходит сравнение с Хромоногом. Он был уже взрослым, когда его обнаружили со сломанной лапой рядом с кофейней «Волшебный боб». Доктор Линдхаген, отец Серены, ампутировал конечность и посоветовал найти коту хозяев, которые будут держать его в доме, чтобы он мог вести спокойную праздную жизнь. Папа только что умер, а Эллис еще не выработал твердый характер, поэтому разрешил оставить кота у нас.
Хромоног вел себя ужасно: рычал, шипел, яростно царапал все, что окажется рядом, и загадил полдома. Он упрямо продолжал наступать на отсутствующую лапу, падал и орал от бессильной злобы.
Однажды Мика и Сайлас, подравшись, случайно разбили стекло во входной двери, и Хромоног сбежал. Невзирая на отвратительное отношение ко мне, я безутешно горевала, чувствуя себя брошенной. Разумеется, родители покинули меня не по доброй воле, но тогда я вряд ли это понимала. Проклятый кот стал еще одной утратой.
На следующий день Хромоног вернулся. Он жизнерадостно приковылял к дому с мертвым кроликом в зубах и бросил бездыханнную тушку к моим ногам, словно драгоценный дар. Стало ясно: охота за добычей помогла ему освоиться с травмой и в каком-то смысле усмирила. Получив цель, он обрел желание жить.
– На самом деле я к тебе, – обращаюсь к Инди. Это правда, пусть и рожденная сию секунду, по наитию. – Ты не могла бы мне помочь?
– Вы кто вообще? Ну, то есть я в курсе, что вы наша странноватая соседка, а еще?
Да уж, эта девочка сильно отличается от моих учеников, чьих родителей я знаю едва ли не с рождения, и потому они испытывают ко мне здоровый страх.
– Я тетя Сэма. Меня зовут Сейдж.
– Ой. – Инди удивленно встряхивается. Слава богу, Сэму удалось ее очаровать. – Да, точно. Я… э-э… забыла. Ладно, дайте мне десять минут.
– Прекрасно. Встречаемся у ограды.
Инди появляется через пятнадцать минут.
– Вы ведь не собираетесь толкать речь в духе: «Сэм – хороший парень. Если его обидишь, тебе не поздоровится»? – с беспокойством осведомляется она, скрестив руки на груди.
Фыркаю, сдерживая смех.
– Нет, просто хотела прочесть тебе лекцию о безопасном сексе. – Надо видеть лицо Инди в этот момент. – Понимаешь ли, когда два человека очень сильно друг другу нравятся, между ними может возникнуть влечение…
– Господи, нет! Пожалуйста, перестаньте! Не нужны мне такие лекции, честное слово! – Она возмущенно всплескивает руками.
Не в силах дольше терпеть, хохочу в полный голос.
– Инди, я же пошутила!
«Просто не могла не подразнить тебя, девочка, – думаю я. – Лучше займи руки делом, а голову, наоборот, разгрузи, прежде чем мы с тобой выйдем на откровенный разговор».
Именно так мы и поступили. Надо признать, Инди отлично работает и на удивление мало жалуется. Мы почти не разговариваем – так, обыденные замечания о погоде и планах на выходные. Она помогает мне устроить небольшой пруд для гусей. Выкапываем яму подходящего размера, укрепляем стенки выветрившимся гранитом, устанавливаем емкость для воды, обкладываем бортики галькой.
Гэри на удивление привязался к Инди; бродит за ней по пятам и возмущенно гогочет, когда та уходит. Если Грымза неосторожно приближается к девочке, у гуся случается невиданный припадок агрессии. Он клюет и щиплет Грымзу, преграждает путь, вытягивает шею, шипит.
– Ого! – Кажется я поняла, в чем дело.
– Что? – спрашивает Инди, вытирая пот со лба.
– Сделай одолжение, полежи вон там в траве. Хочу кое-что проверить.
Она неожиданно соглашается, лишь слегка закатывает глаза и тихонько фыркает. Как я и предполагала, Гэри хватает ближайшую веточку, ковыляет к Инди со всей скоростью, на какую способны его короткие лапы, и опускает находку на землю рядом с головой девочки. Затем приносит перышки, палочки, кусок веревки, несколько пучков мха и с любовью раскладывает вокруг нее.
– Что он делает?
– Строит для тебя гнездо. – Жаль, она вряд ли оценит, если я драматически воскликну: «ТЫ ЗАПЕЧАТЛЕЛАСЬ НА МОЕГО СЫНА!» [10] – Он решил, что ты его жена.
Инди садится, возмущенно смотрит на Гэри.
– Гусь-извращенец.
– Ну все мы не идеальны. – Честно говоря, ситуация не самая простая. Гуси живут парами. Гэри и Грымза не были парой, но вполне мирно сосуществовали. А теперь Гэри ради Инди готов заклевать Грымзу насмерть.
Ладно, как-нибудь разберемся. Тем временем мне в голову приходит важная мысль.
– Мы здесь уже три часа. Думаешь, Фишер еще в магазине?
– В прошлый раз он провел там часа четыре.
– В нашем магазине? Зачем?
Девочка пожимает плечами, привычно скрещивает руки на груди.
– Как правило, Фишер закупается в больших универсамах, но сейчас разрабатывает меню для ресторана, поэтому, наверное, решил изучить местный ассортимент. Возможно, он пока и сам не знает, чего хочет. Не спрашивайте меня, я не в курсе.
– Хм. – Невыразимо печальное зрелище – шеф-повар, бродящий по универсаму и не знающий, какие продукты выбрать.
– Только не это! – презрительно усмехается Инди. – Не надо его жалеть. Фишеру не нужна ваша жалость, да он ее и не заслуживает.
С улыбкой качаю головой.
– Ты считаешь себя вправе судить, что достойно жалости, а что нет?
– Да. Например, смерть матери. – Она с вызовом тычет пальцем в грудь. Обожаю подростковую откровенность: в отличие от взрослых, ведущих неспешные разговоры и постепенно выходящих на деликатные темы, дети раскрываются с минимальными усилиями, ибо жаждут, чтобы их заметили и поняли.
Еще я ценю характерный для их поколения черный юмор.
– Осиротела в двенадцать. – Отбиваю подачу.
– Мой отец вообще не хотел ребенка. – Инди сконфуженно морщит нос. – Так что формально я тоже осиротела в двенадцать, к тому же меня бросили при рождении. Двойной удар.
– А меня растили братья-подростки. Поскольку пришлось повзрослеть раньше срока, я пропустила важные этапы эмоционального развития, в результате мне постоянно требуется чувствовать свою нужность. – О-о, не так уж приятно в этом признаваться. – Я часто соглашаюсь с людьми, стараюсь быть полезной и удобной, потому что боюсь, как бы меня не бросили, – прибавляю я, ошарашенная этим прозрением. – Наверное, я пытаюсь сохранить свой мир маленьким, чтобы не чувствовать себя в нем слишком незначительной.
Инди странно смотрит на меня и произносит:
– А я – наоборот, пытаюсь сделать свой мир большим, чтобы не чувствовать себя запертой или загнанной в угол. Мне нужно пространство, я хочу совершить что-нибудь значимое или хотя бы иметь такую возможность.
Согласно киваю.
– Если верить святой троице, также известной, как группа «Чикс» [11], большие пространства – поле для больших ошибок.
Инди невольно хмыкает.
– И все-таки было бы неплохо попробовать.
Час спустя, когда Фишер возвращается домой, Инди угрюмо сидит на корточках рядом со стремянкой, а я, стоя наверху, снимаю с окна решетку. Он выскакивает из грузовика и поспешно направляется к нам, что-то резко выговаривая.
– Готова? – спрашиваю Инди.
– Ага.
Передаю ей решетку. Фишер бросает сумки.
– Думаете, соседи обрадуются, что вы являетесь сюда со стремянкой и разбираете их дом? – кричит он мне.
Одаряю его лучезарной улыбкой.
– Я каждый год вешаю им рождественские гирлянды.
Возмущенно бормоча, Фишер забирает у Инди решетку и ставит на место.
– Кажется, мы на пороге судебного разбирательства, – заявляет он.
– Можно я пойду? – осведомляется девочка.
– Кстати, о судебных разбирательствах, – ловко меняю тему. – Хочу показать правильную дорогу на пляж. Во избежание травм. – Не давая возможности возразить, отставляю стремянку в сторону, веду их на тропу и демонстрирую опознавательные метки, указывающие безопасный спуск к воде.
Повернувшись, вижу, что оба стоят, одинаково нахмурившись и скрестив руки на груди. Наконец Инди, воспользовавшись установившейся тишиной, выпаливает: «Ладно, спасибо», – и поспешно укрывается в доме. Фишер тоже собирается уйти, однако я останавливаю его фразой:
– Ваша племянница очень помогла мне сегодня.
Он разворачивается и подозрительно смотрит на меня.
– Правда?
– Да. Если вы не против, я была бы рада, если бы она согласилась немного помогать на ферме и в саду. – И поспешно добавляю: – Разумеется, не бесплатно.
– Вы предлагаете Инди работу? А вдруг она малолетняя преступница?
– Так, с этого места поподробнее, – смеюсь я. – Что, правда преступница?
Фишер молчит, будто размышляет, говорить или нет.
– Официально ни разу не привлекалась. – Вздыхает. – Спасибо, это было бы замечательно. Здорово, если у нее появится какое-то занятие. – Отводит взгляд, словно не уверен, стоило ли соглашаться.
Последние тучки испарились в лучах солнца. Фишер – единственное темное пятно на фоне золотистого луга. Мимо пролетает пчела, а он даже не вздрагивает, погруженный в свои мысли. Вспоминаю слова Инди: он и сам не знает, чего хочет. Интересно почему?
– Всегда пожалуйста. Во всех смыслах. – Боже, что я несу? – Я хочу сказать, рада помочь.
Фишер хмыкает. У него такой славный вид, когда он смеется, пусть даже совсем чуть-чуть, уголком рта. Недовольная гримаса мало кого красит, но есть лица, которые прямо расцветают от улыбки. Так и хочется подбодрить: «Ну же! Веселей!»
– Спасибо. – Его настроение явно улучшилось.
И да, сейчас я снова это скажу.
– Всегда пожалуйста.
На сей раз Фишер смеется чуть дольше и громче. Смех у него низкий, рокочущий. Невольно расплываюсь в улыбке. Приходится прикусить губу, чтобы не выглядеть совсем придурковатой.
– Э-э, я лучше пойду. Нужно разобрать покупки, – говорит он.
– Точно, покупки. Простите. Я заберу стремянку.
Торопливо возвращаемся к его грузовику. Машинально хватаю сумки, локтем открываю входную дверь.
– Что вы, не беспокойтесь. – Фишер явно смущен. – Вы и так столько для нас сделали. – Непонятно, он сердится или просто обалдел от моей бесцеремонности. Наверное, то и другое.
– Можете помочь донести стремянку до дома, если это удовлетворит вашу мужскую гордость, – в шутку отвечаю я.
Он фыркает, вздергивает брови, однако предпочитает промолчать. Удивленно таращусь на продукты, которые только что вынула из сумки: черная икра, куски непонятного мяса, свежезапечатанные пакеты с лососем, вероятно, купленным в порту.
– Я так понимаю, вы не любитель курицы с рисом, верно?
Фишер бросает на меня преисполненный негодования взгляд.
– Ничего не имею против курицы с рисом. Не судите человека по икре.
С невинным видом развожу руками.
– Хотите верьте, хотите нет, меня поразила не сама икра. Я даже не знала, что она здесь продается. Наверное, вы единственный, кто ее купил в этом году. – Не иначе, сей деликатес привезли по просьбе кого-нибудь из прошлогодних туристов.
Фишер принимает решение расставить все точки над «i».
– Я разрабатываю концепцию для строящегося ресторана. Его название – «Звездолет».
– Если попытаетесь включить в меню черную икру, будет недолет, – смеюсь я. Он награждает меня мрачным взглядом. – Простите за неудачную шутку, но… здесь такое не едят. Не в обиду будь сказано, вам бы рассмотреть блюда попроще.
– Очередной мудрый совет?