– Вставай, животное, копье тебе в брюхо! – Громкий женский голос заставил Леонида очнуться.
Первое, что он увидел, – зеленая трава, от которой шел дурманящий запах. Наверное, это из-за нее так кружилась голова и подташнивало.
«Неужели упал на землю? И не разбился? Или все-таки отдал концы? И куда попал, в рай или ад? Ё-мейл его через вай-фай, безответный».
– Хорош прохлаждаться, падаль! Мозговерта приполз понюхать?
Крик резанул по ушам, вдобавок что-то больно полоснуло по правой ягодице. Мужчина приподнял голову и попытался выяснить, кто орет.
Возле ног стояла смуглая пигалица. Вряд ли ей перевалило за двадцать, но в своем наряде девица выглядела как чучело. Верхнюю часть одежды составляла половинка мешка с вырезанными под голову и руки отверстиями, нижнюю – широкие полоски ткани, обвязанные вокруг талии. Так называемый топ не доходил до пупка сантиметров на десять, а подобие юбки заканчивалось на середине бедра. В руках оборванка держала копье, которым только что проверяла прочность его задницы.
«Зачем ей столько юбок? – почему-то подумал Царьков, дурман из его головы пока не собирался выветриваться. – Ни себе чего! Мне еще и руки связали?!»
– Чего вылупился, мразь, бабы настоящей давно не видел? Встать, я сказала! – Она жестом показала, чего от него хочет. – Или сейчас…
Копье снова угодило в мягкое место.
Нереальность происходящего не позволяла Леониду сосредоточиться. Блуждающий взгляд перескакивал на местные раздражители. Сначала это была вонючая трава, затем орущая амазонка, теперь причинившее боль оружие.
Пленник с трудом поднялся. Только теперь он заметил, что пиджак и рубаха исчезли, остались лишь брюки и галстук. От обуви и носков его также зачем-то избавили.
«Стоит чуть-чуть вздремнуть – и тебя последних трусов лишат. Ничего не понимаю, может, я сплю?»
– Двигай туда! – крикнула дикарка и подтолкнула пленника древком копья. – Надо убираться подальше от зарослей мозговерта.
Царьков побрел в указанную сторону, но очень скоро зашипел от боли в ступнях. Ходить босиком было непросто.
– Ты вдобавок еще и хромоногий?!
Царьков сделал еще одно открытие: амазонка использует слова сразу двух языков, из тех, которым его научил Варио.
«Варио? Где я слышал это имя? А, говорящая ворона. Кажется, с ней мы топали по облакам. Расскажи кому – упекут в психушку. А эта пигалица куда вырядилась? Где-то снимают кино про индейцев? Но это не дает ей права приставать к солидным людям».
– Стой, недоумок! Продышись немного! – скомандовала смуглянка. – И откуда ты здесь взялся такой светленький?
«Откуда я взялся?» – мысленно задал себе вопрос Царьков и разом замер.
Память быстро восстановила подробности, начиная с утренней встречи с нахальной вороной и заканчивая вспышкой молнии. Леонид снова взглянул на разбойницу. Ростом ему по грудь, черноволосая, с продолговатым лицом, на котором существенную часть занимал почти римский нос. Цвет глаз он определить сразу не сумел, что-то среднее между карими и зелеными.
«Интересно, они все тут низкорослые или мне повезло?»
– Че застыл? Умер со страху? – Она толкнула пленника кулаком.
– Девочка, чего тебе от меня нужно? – наконец тот догадался раскрыть рот.
– Что-о-о?!
Лицо дикарки вдруг резко изменилось, словно она увидела монстра. В следующее мгновение наконечник копья устремился в грудь Царькову. Он отпрыгнул в сторону, не устояв, упал на землю, затем был вынужден кататься по траве, чтобы не быть пронзенным.
Остыла амазонка так же быстро, как и закипела. Уперев тупой конец копья в ребра мужчины, она спросила:
– Так ты, видать, от лордов сбежал?
– От каких еще…
– Оттуда, – дикарка указала взглядом в небо.
– Да я скорее с земли буду.
– Не мели чушь, придурок!
– Сама ты дура! – не выдержал Леонид.
И тут же получил древком по бедру.
– Ты чего творишь?!
– Воспитываю раба. Будешь мне грубить – вообще убью. Ты на арене, наверное, и одного боя не продержишься, а потому пользы от тебя никакой.
– Я не раб, – воспротивился мужчина и получил второй раз.
– Смеешь мне перечить? Встать! – заорала амазонка.
Царьков почувствовал накатывающую волну ярости. Он довольно резво вскочил на ноги и тут же уперся животом в острие копья.
«Интересно, а куда подевался мой живот? Точно помню, еще вчера он был. Не скажу, что очень большой, но… Или я тут месяц провалялся? Тогда почему не умер с голоду?»
– Боишься? – Амазонка по-своему расценила изменившийся взгляд мужчины.
– Отстань. – Царьков продолжал изучать себя, обнаружив, что и ноги не такие, как обычно.
Вены, которые заметно выделялись на икрах, также стали незаметны.
«Что тут происходит? Может, мне втихаря тело подменили?»
Новый удар пришелся в плечо, но Леонид даже не дернулся. Тогда девица приставила лезвие копья к горлу и зашипела:
– Ты совсем с головой не ладишь?! Так, может, сразу ее и отрезать?
– Попробуй! Вдруг я тебе без головы больше понравлюсь? Кстати, а как она выглядит?
– Кто? – опешила смуглянка.
– Моя голова.
– Точно перенюхал мозговерта. Что ж мне так не везет? Прибить тебя, что ли? Так нет, вроде на земле неплохо вертелся, может, какой толк и выйдет. Ну почему, когда тебе так сильно нужен самец, попадается непонятно что… – Амазонка, казалось, разговаривала сама с собой.
– Тоже мне, нашла проблему.
– Закрой пасть, скот!
– Сама ты… животное. И вообще, хватит хамить. Я ведь и обидеться могу.
– Все, ты меня достал. Слушай внимательно! Ты – раб! Мой раб! И говорить тебе положено лишь пять слов! Запоминай: «жрать», «дай», «угу», «убью» и «мое». Пикнешь лишнего – убью, не выполнишь мой приказ – убью, побежишь – ну… в общем ты понял! А теперь я тебя спрашиваю, жить хочешь?!
– Угу, – ответил мужчина, хотя самого распирал смех.
– Лыбишься, гад? Получи! – Она ловким движением начертила копьем под правой ключицей кровавый след в виде косого креста.
Затем в ее руках оказался нож с широким лезвием, которое так же быстро избавило пленника от брюк. При этом ремень она портить не стала, сложив его к себе в небольшую сумку, висевшую на плече. Там же находился мобильник, наручные часы, кошелек и расческа.
В результате Леонид остался лишь в галстуке, и улыбаться сразу расхотелось.
Тесак смуглянка ловко спрятала где-то за спиной. И отошла на пару шагов полюбоваться деянием рук своих.
– Красавец, ничего не скажешь! – произнесла она насмешливо.
Связанные за спиной руки чесались, требовали действия, а тут… Голый, беспомощный. От унижения хотелось выть волком.
– Да ты соображаешь…
Удар по ногам поставил его на колени, затем возникла боль в затылке. Похоже, садистка угодила в то же место, куда неоднократно долбил Варио.
– Только пять слов. Иначе умрешь, но не быстро.
– Я не играю по чужим правилам.
Новое столкновение с древком отозвалось потемнением в глазах. В голове тут же возникло сомнение по поводу категоричности собственного высказывания. Однако отступать он не собирался. Восстановившимся зрением он отыскал амазонку и одарил таким взглядом, что ту передернуло. Даже шаг назад сделала. И тем не менее задала следующий вопрос:
– Ну что, звереныш, дальше будем спорить?
– Угу.
– Так, одно слово выучил, уже хорошо. Продолжим?
Вот сейчас Леонид сильно пожалел, что никогда серьезно не занимался боевыми искусствами, даже в драках не участвовал. В детстве как-то пару раз попал под раздачу, особенно запомнился удар одного негодяя в середину бедра, причинивший ему тогда жуткую боль. Такую же, как совсем недавно причинила амазонка.
– Убью!
– Хорошо. Так, глядишь, и все запомнишь. Надо лишь чаще по башке лупить.
Мужчина поднялся на ноги.
– Еще раз ударишь по голове – и ты труп. Запомни, второй раз повторять не буду.
– Сейчас проверим. – Она замахнулась и…
Царьков пригнулся, затем подпрыгнул на метр в высоту, избегая ударов, однако амазонка, развернувшись к нему спиной, ткнула тупым концом оружия в грудную клетку. Пришлось попятиться, дабы не свалиться.
– Ах ты … – грязно выругался Леонид по-русски.
То ли дамочка слишком задумалась, пытаясь понять сказанное, то ли не ожидала прыти от пленника, но тому удалось сократить дистанцию, увернуться от копья и ударить коленом в середину бедра незнакомки. Теперь уже взвыла она. Подножка сбила амазонку с ног, и стопа пленника дотронулась до ее горла.
– Лежать… – Он снова выругался. – Раздавлю, как гадюку.
Он говорил по-русски, но переспрашивать она не рискнула. Сейчас глазами мужчины на нее смотрела смерть. И все-таки духу убить женщину ему не хватило.
– Да пошла ты, – плюнул Царьков и, развернувшись, двинулся прочь.
Проклиная все на свете, он шел, ожидая последнего удара в спину. Но его не последовало. Пигалица обогнала пленника и преградила путь.
– Почему не убил? – спросила, глядя прямо в глаза.
– Не имею такой привычки.
– Ладно, бить больше не буду, но ты все равно пойдешь со мной.
– С какой стати?
– Без еды и оружия ты погибнешь. Или зверье сожрет, или попадешь в руки к моим подругам. Они точно убьют.
– Зачем было брюки резать?
– Я сейчас. – Она развязала шнурок на поясе и нацепила одну из своих юбок на Леонида. – Большего рабу не положено.
– Опять раб?
– Да. По-другому нельзя.
Теперь она практически уговаривала пленника принять ее условия.
– И долго это продлится?
– Пять дней, потом я что-нибудь придумаю. Пойдем, а?
– Веди. Ё-мейл тебе с вирусом!
– Погоди. – Она вернулась и прихватила спрятанный под кустом узел, еще совсем недавно бывший его рубашкой. В него же отправились и порезанные брюки.
По дороге Ортиана, как звали амазонку, рассказала, что ожидало рабов в ее родной деревне. Сначала клетка, потом первый бой с дикарем нижнего яруса. После победы его переведут в конуру к хозяйке, а после третьего выигрыша она наденет на него вторую юбку и пустит в свой шалаш.
– Зачем? – задал дурацкий вопрос Царьков, пребывавший в состоянии глубокого безразличия.
– Я имею право зачать ребенка только от сильного самца. Таков закон. Женщина ловит дикаря, выставляет его на арену, если он хорош, пускает его к себе.
– А потом?
– Ты поможешь мне, я попробую помочь тебе. Ты же хочешь выбраться с нашего острова?
– Наверное.
«Меня еще и на остров угораздило попасть? И где тут море?»
– Я знаю, как это сделать.
– Так давай прямо сейчас этим и займемся.
– Ты у меня первый пленник. Думаешь, легко изловить дикаря? У нас четыре из пяти охотниц ни с чем возвращаются, а каждая восьмая вообще внизу остается. Не отпущу! – Она топнула ногой для убедительности.
– А почему ты решила, что я продержусь три боя?
– Мне же не удалось тебя убить, когда приняла за лорда, значит, и им не под силу. Главное – выиграть первую схватку.
По дороге в деревню амазонок она успела порассказать немало. Царьков узнал, что статус любой женщины тут определялся количеством ее дочерей. Чтобы их родить, требовалось поймать самца, причем не абы какого. Старики и дети в счет не шли, больные – тем более. Для отбора достойных существовала арена. Три выигрыша – и победитель получал вторую юбку и благосклонность хозяйки.
У Ортианы шансов повысить свой статус практически не было. Ее мать погибла еще до взросления дочери, сестер Наднебесный не дал, так что охотиться на самцов она могла лишь в одиночку, а о походах на большую землю не могло быть и речи. Выследить, поймать и главное – поднять наверх добычу одной не под силу. Помогать не станет никто, ведь даже родственники не всегда могут договориться, кому достанется «улов». Вот она и ходила по краю острова сразу после грозы, когда он опускался на высоту самых огромных деревьев – по ним изредка наверх забирались самые отчаянные дикари.
Слушая рассказ аборигенки, Леониду казалось, что он не все правильно понимает. Смесь слов из двух недавно освоенных языков в переводе затруднений не вызывала, но острова, которые, опускаясь, касаются верхушек деревьев…
– Что такое этот ваш остров? Что значит, опускается? Тонет, что ли?
– Эй, а ты точно не больной? – с опаской посмотрела на него Ортиана.
Пришлось тему закрыть. Тем более где-то вдали загрохотало. Царьков посмотрел на небо. Ни единой тучки. Но откуда тогда гром? Или тут что-то другое?
– Гроза?
– Конечно.
– А почему туч не видно?
– Раб, ты сколько времени провалялся в мозговерте? Совсем память потерял? Здесь, в Долине Гроз, громыхает по нескольку раз на дню. А тучи там, – она указала в сторону леса. – Просто за деревьями их не видно.
На краю деревни их встретили совсем молоденькие девчонки. Они с восхищением глядели на охотницу и ее добычу. Ортиана сразу приосанилась и теперь шла, расправив плечи. Но стоило поравняться с первыми шалашами, появились совсем другие зрители.
– Ты гляди, кто идет! Никак наша пигалица кого-то изловила? Да быть того не может! Ортиана, сознайся, небось дикаря измором взяла? Так за тобой бежал, что умаялся, сердечный. Ой, какой бледненький!
Дорогу им перегородили три барышни. Их одежда выглядела чуть ярче, особенно топы, которые были сделаны из менее грубой ткани. Самая низкорослая оказалась на голову выше Ортианы.
– Посторонись, Игриада, зашибу ненароком.
– Ой, какие мы грозные! Только непонятно, почему самец у тебя такой хилый? Прямо задохлик.
– Мой задохлик твоего вчерашнего громилу за один присест слопает.
– Такой сильный, что даже юбку у тебя забрал?
– Не отобрал, а заработал.
Одна из товарок Игриады потянула руку к «юбке» Царькова.
– Мое! – рявкнул тот, взглянув на женщину исподлобья.
– Ой, девочки, я его боюсь.
– И правильно делаешь, – сказала коротышка. – Пошли, Звереныш.
«Надо было еще кличку с ней оговорить, – поморщился Царьков. – Несолидно мужику за сорок так называться».
Парочка продефилировала через полдеревни, добравшись до центральной площади. Чего только не услышал про себя Леонид! Отзывы были в основном нелестными. И ростом он не вышел и статью, опять же бледность у многих вызывала опасения, не болен ли самец. В душе Царькова росла тревога. Он теперь уже не считал, что сумеет победить. Утешало одно – бои велись не до смерти. Главное было трижды повалить соперника на землю.
– Пока ты будешь жить здесь. – Ортиана подвела раба к клеткам.
Разглядеть новое жилище Леонид не успел. Сзади раздались шаркающие шаги. Он обернулся.
– Привела? – Страшная худощавая старуха, улыбаясь беззубым ртом, рассматривала нового постояльца. – Где откопала?
– На закатной стороне.
– Не больной?
– Да здоров вроде.
– Сейчас глянем.
Бабка покопалась в мешочках, висевших на поясе. Набрала по щепотке измельченной высушенной травы и передала охотнице.
– Дай ему понюхать.
Царьков чихнул так, аж уши заложило.
– Здоров твой самец. Причем гораздо здоровее тех, кого другие вчера и сегодня приволокли.
– Он их победит? – с надеждой спросила Ортиана.
– Если ума хватит. Больше тебе надеяться не на что. Заводи в пятую клеть. Кормить надо? – буднично спросила смотрительница за рабами.
– А как лучше? Может, после боя?
– Жрать! – не выдержал Леонид, которого голод мучил еще до злопамятного приземления.
– А он точно с мозгами. Ладно, девка, ступай домой. Вечером увидишь раба в деле. Веревка ему зачем? – старуха указала на галстук.
– Красиво, – объяснила амазонка.
Мужчине развязали руки уже внутри домика и оставили одного.
«Вот и до клетки докатился, – поздравил себя Царьков, разглядывая одну из стен своего жилища. Она состояла из связанных крест-накрест тонкой бечевой деревянных прутьев типа бамбука толщиной в два пальца. – Так он должен быть легким! Я эту коробку, наверное, сам приподнять смогу…»
Осуществить задуманное не получилось – клетка в нескольких местах оказалась привязанной к вбитым в землю кольям. Замков на дверце пленник не заметил, она запиралась с помощью веревки, которой обматывали прутья калитки и домика.
«Почти первобытное общество. Тогда непонятно, откуда дамочки тряпки на одежду берут и металл для оружия».
Старуха принесла какое-то месиво на плоском металлическом листе с загнутыми по всему контуру краями.
«Это чтобы дикарь не порезался? – спросил он себя, сам же и ответил: – Ценят тут нашего брата!»
Еда выглядела неприглядно, запах аппетита не добавлял, но этого и не требовалось. Начав есть, Царьков не смог остановиться, пока не закончил. А когда проглотил последнюю пригоршню кашеобразной массы, увидел, что поднос отполирован до зеркального блеска.
«Странно. Бегают полуголые с ножами и копьями, а блюда у них изготовлены на автоматизированном производстве?»
Он перевернул поднос и ахнул. Такого собственного отражения он лет двадцать не видел. Даже потрогал рукой лоб, потерявший практически все морщины, и виски без единого седого волоска. Тут же вспомнил про ноги, желудок, ранее нывший после каждого приема пищи, а нынче даже не напомнивший о своем существовании. Объедки каши оставили след на лице, и Леонид попытался найти что-то взамен салфетки. Ладони он в итоге вытер об юбку, а для лба и губ использовал забытый на его шее галстук.
– А ты не так прост, Звереныш. – Голос старухи заставил Царькова вздрогнуть.
Пленник настолько увлекся новыми открытиями, что не заметил приближения смотрительницы. Да и она на этот раз подобралась без присущего шарканья.
– И речь нашу хорошо понимаешь, и говорить наверняка обучен. Кивни, если я права.
Он машинально выполнил просьбу и лишь потом подумал о содеянном.
– А ну глянь мне в глаза, – властно приказала старуха.
Царьков опять подчинился. Он увидел черные зрачки пожилой женщины и попытался определить, какого цвета у нее глаза. Сначала показалось, что радужка серая, уже в следующее мгновение – синяя, потом проявился цвет листвы. Еще чуть-чуть – и кроме глаз он уже ничего не видел.
– Хорошо, очень хорошо, Звереныш. – Ее голос выудил мужчину из омута какого-то нереального состояния.
Леонид вроде и не спал, но лавина образов, которая хлынула в сознание, устроила там жуткую мешанину. Были здесь и люди, и животные, и птицы. Ладно бы он еще знал кого-либо из них или видел ранее по телевизору. Мужчина испуганно отодвинулся от решетки.
– Не бойся, не выдам. – Бабка расплылась в улыбке. – Однако за это придется отработать. Не волнуйся, тебе понравится. Договорились?
Он снова машинально кивнул.
Смотрительница развернулась и пошла, виляя задницей, словно на демонстрации мод. Про поднос она забыла, хотя приходила именно за ним.
«Ё-мейл ее послать на порносайт! А этой чего от меня надо? Она вообще в своем уме? Мне даже обновленного здоровья не хватит, чтобы столько выпить! Хотя чего я сразу о плохом? Может, ей просто огород вскопать надо или дров наколоть?»