Зеленые островки на горизонте напоминали россыпь изумрудов на голубом бархате. Огромный солнечный диск, подобный древнему величественному божеству, медленно опускался в море. Уставшие теплые лучи нежно ласкали бирюзовую морскую гладь. Легкий бриз дарил приятную прохладу.
Устричная ферма, напоминающая гигантскую паутину, мерно покачивалась на волнах. На центральной платформе в дюралевом строении возились мужчины. С соседних островов, облагороженных роскошью вилл, за ними никто не наблюдал. Но даже если бы кто-то и надумал последить за людьми на устричной ферме, то не заподозрил бы ничего странного. Скорее всего, их бы приняли за рабочих, которые раз в несколько дней должны были заниматься прикормкой устриц и проверкой целости тросовой конструкции.
Один из этих мужчин, используя прямоугольную выемку чуть ниже потолка дюралевой хибары, рассматривал в стереотрубы виллу «Мирабелла». Он ловко справлялся с данным техническим средством разведки и одновременно разговаривал со своим напарником. Жгучие черные волосы и смуглая кожа заставляли видеть в нем типичного латиноамериканца. Его напарником, готовившим акваланг и гидрокостюм к предстоящему погружению, был старший лейтенант Сергей Павлов.
Полундра, как и предполагалось, прибыл на Гаити через Кубу. Сотрудники кубинских спецслужб были рады оказать помощь, демонстрируя тем самым себе и коменданте Фиделю эффективность недавних дружеских договоров с российскими коллегами. Вместе с Полундрой на Гаити появился и Хосе Аливарос. Он выступал в роли эквадорского предпринимателя Педриньо Гуттиераса, решившего инвестировать деньги в гаитянский бизнес. Именно на это имя несколькими неделями ранее была приобретена устричная ферма. Сергей Павлов был легендирован как высокопрофессиональный болгарский специалист по устричной индустрии. Выдавая себя за болгарина Георгия Благоева, Полундра перед кем угодно мог оправдать свой не ахти какой английский язык и даже проскакивающие время от времени русские слова – дескать, наследие бывшего социалистического лагеря. Ну а то, что специалист по устрицам должен регулярно совершать погружения с аквалангом, выглядело безупречно логично и не требовало никаких оправданий.
Устричная ферма стала местом, откуда проводилось визуальное наблюдение за подозрительным дворцом на соседнем острове. Видеосъемка объекта велась круглосуточно. Впрочем, результативность данных действий была близка нулю: через стереотрубы можно было рассмотреть лишь краешек одного из причалов да красные крыши за высокой оградой.
Время не терпело промедлений: следовало выяснить, что же происходит на вилле «Мирабелла» и кому она на самом деле принадлежит. Главная задача Полундры на этом этапе состояла в том, чтобы незаметно проникнуть на территорию дворца. Там он должен был установить замаскированные беспроводные микрофоны и видеокамеры.
Павлов, с момента прибытия на Гаити, находился в оперативном подчинении у Аливароса. Это не вызывало недоразумений и размолвок. Оба сразу же оценили профессиональную хватку друг друга. Когда два профессионала работают в одной связке, настойчиво продвигаясь к выполнению общей задачи, то возникновение дружеских чувств гарантировано в большинстве случаев. Данный случай исключением не являлся.
Хосе оторвался от стереотруб.
– И снова ни черта, – на чистейшем русском промолвил он.
– Герника, я все хотел спросить, – Полундра обратился к напарнику по его агентурному прозвищу, – откуда ты так хорошо знаешь русский? Ведь даже акцента никакого.
– Ничего удивительного, – улыбнулся Аливарос. – Я ведь родился и вырос в Советском Союзе. Папа с мамой были «детьми Испании»: в 1936 году во время мятежа фалангистов их эвакуировали из порта Барселоны в СССР. Спасли от смерти...
– Так ты испанец?! – несколько ошеломленно воскликнул Сергей.
– Я всегда знал о своих испанских корнях и горжусь ими, но считаю себя русским. Ведь жизнью я обязан России. И России служу везде, где она прикажет. «Жила бы страна родная, и нету других забот», как поется в старой песне.
– Уважаю, – выразил восхищение Полундра и добавил: – В Латинской Америке, наверное, трудно работать...
– По-разному.
– Но Гаити, как я посмотрю, очень мутная страна, – емко изложил свои впечатления Павлов.
– Еще бы, – согласился Хосе. – Остров невезения в океане есть. И это Гаити. Бывшая французская колония. Французы индейцев под корень вырезали и неграми-рабами заселили. На свою голову. Негры и мулаты добились независимости Гаити раньше, чем многие страны Латинской Америки. Рабство, конечно, отменили. Только стабильности и достатка в стране не прибавилось: интриги, перевороты, диктатуры и вся сопутствующая хренотень. Америкосы в начале прошлого века пытались тут чего-то дергаться: тринадцать тысяч чернокожих партизан уложили, да все равно потом пришлось уйти...
– Подожди, – остановил его Полундра, – дай попробую угадать: америкосы слиняли, а ситуация в Гаити ни черта не изменилась. Так?
– Да, ты прав, – подтвердил напарник. – Ситуация по-прежнему была крайне нестабильной. Да вот в конце 50-х годов прошлого века к власти пришел доктор Франсуа Дювалье. Папа Док, как его называли, имел собственное представление о том, что такое стабильность. Ну и наворотил дел – установил кровавую диктатуру. Ясно, что он нуждался при этом в серьезной опоре. Такой опорой стали специальные полицейские силы «Добровольцы Национальной Безопасности». Они были созданы по образцу итальянских чернорубашечников. Члены этой структуры, более известные как тонтон-макуты, носили большие солнцезащитные очки и являлись рьяными приверженцами культа вуду.
– Тонтон-макуты, – повторил Павлов, – какое странное название.
– У названия наверняка африканские корни, – пояснил Аливарос. – В гаитянском фольклоре так именовали рождественских персонажей, которые похищали непослушных детей.
– Я вижу, Папа Док был чувак не без чувства юмора, – усмехнулся Полундра. – Это ведь то же самое, если бы в России сотрудников какой-нибудь спецслужбы называли «бабаями» или «серенькими волчками».
– Юмор у Дювалье, как и у всех диктаторов, специфический был. Тонтон-макутам он не платил жалования и тем самым подталкивал к более активным поискам врагов государства, за счет чего добровольцы и кормились. Затерроризировали гаитян донельзя. Уничтожали малейший признак инакомыслия. Папа Док провозгласил себя пожизненным президентом. Одновременно он виртуозно изображал из себя колдуна вуду, а иногда и барона Субботу – духа смерти и загробного мира, вождя всех мертвецов. А эти, как ты сказал «серые волчки», не гнушались выдавать себя за выходцев из загробного мира.
– Неужели ему кто-то верил? – засомневался Сергей. – Это же полное мракобесие. Нагнать страху хотел или как?
– Еще как верили! Гаитянцы ведь просто одержимы дикими суевериями. Поэтому «колдовство» президента воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Жители испытывали и страх, и уважение, – пояснил Хосе.
– И чем этот гребаный кудесник занимался? Засуху у богов вымаливал? Или удачную охоту? – с ухмылкой спросил Полундра.
– Оно, конечно, смешно, – говорил Герника, – но лишь до поры до времени. Этот кудесник в начале 60-х годов рассорился с США и истыкал иголками восковую фигурку президента Кеннеди перед телекамерами, насылая проклятие. Через полтора месяца Кеннеди был убит. Явное совпадение. Однако на Гаити его гибель однозначно трактовали как следствие колдовского акта Папы Дока.
– Чертовщина, – сквозь зубы процедил Павлов. – Но с тех пор многое должно было измениться.
– Да ничего практически не изменилось. Папа Док умер. Его сынок попытался продолжить дело. Не получилось. Пришлось драпать. Тонтон-макуты ушли в подполье, но продолжают действовать до настоящего времени. Сегодня это фактически бандформирование. Стабильности в стране по-прежнему никакой. Коррупция ужасающая. Нищета полнейшая. Суеверия цветут буйным цветом.
– И роскошные виллы утопают в зелени живописных островов...
– Эти острова, безусловно, гаитянские. Однако в собственности они находятся у самых разных дельцов мира, которые вовремя воспользовались новыми здешними законами. Точной статистики у меня нет, но говорят, что преимущественно здесь обосновываются нувориши из Восточной Европы. Такие вот, как наша загадочная барышня с виллы «Мирабелла».
Полундра задумчиво покивал головой и сказал напарнику:
– Ладно, Герника, бог с ним, с Гаити. Мы же сюда, в конце концов, не революцию совершать приехали. У нас тут другие задачи. Что там с бухтой?
Аливарос с пониманием улыбнулся.
– Глубина бухты, – принялся объяснять он, – небольшая, где-то до 30 метров. Видимость воды прекрасная, до 10 – 12 метров. Я установил сонары, просканировал все, что только возможно – никаких подводных сетей, видеокамер и ловушек тут нет. Это очень странно, если учесть высоченные заборы, видеомониторинг и все остальное на самом острове.
– Хочешь сказать, что под водой должна быть какая-то подляна? – уточнил Сергей.
– Я даже и не сомневаюсь в этом. Слишком уж просто все получается: погружайся и плыви... – ответил Хосе.
Полундра заглянул в лоцию.
– Течения, донный рельеф... – бормотал он. – Действительно, странно. Никаких контрмер против несанкционированного проникновения со стороны моря не наблюдается. Что они там себе придумали?
– Трудно предполагать. За время службы много чего повидал, но в этом случае никакие аналогии не срабатывают. Может быть, стоит отправиться в Порт-о-Пренс и заглянуть в Интернет – вдруг что-нибудь найдется...
– Ой, это все долгая песня, – запротестовал Павлов. – А времени, сам знаешь, с гулькин хрен. Поплыву я туда осторожненько. Вряд ли там меня подводный флот барона Субботы ожидает. Может, хозяева виллы вообще забыли про обеспечение безопасности этой бухточки.
Не раздумывая, Полундра облачился в гидрокостюм и акваланг. Аливарос вышел из хибары вместе с ним и пожелал удачи.
Сергей Павлов погрузился в воду и сразу же отправился в направлении бухты. Плыть было одно удовольствие. Среди медуз и косяков мелких рыб Полундра чувствовал себя в родной стихии. Для такого тренированного боевого пловца, как он, проплыть под водой километр никогда не представляло трудности. Море радовало теплотой. Вода, как и обещала лоция, была прозрачной.
Старлей уверенно приближался к точке назначения. Он подплыл к бухте и осмотрелся по сторонам. Все больше возрастала убежденность, что недавние опасения были полностью беспочвенны. До цели оставался всего один маленький рывок. Полундра уже представлял, как выберется на южный берег островка и украдкой отправится к вилле. Однако внезапно острая боль пронзила левое плечо Сергея. В глазах его мгновенно помутнело, а мысли безнадежно спутались. Теряя сознание, боевой пловец ушел ко дну.