ЛИАТ. СОЖЖЕННАЯ ЛЬДОМ
Ульяна Соболева и Вероника Орлова
Мы обещали вам эту историю уже очень давно, и наконец-то появилась возможность начать этот роман, которого ждали очень многие.
Немного о героях и о мире. С Мендемаем вы знакомы, но он за эти годы изменился. Насколько? Вы увидите сами. Теперь он больше напоминает Дикий Запад или мир постапокалипсиса. Цивилизация вперемешку с полным ее отсутствием. Кое-что смертные и бессмертные из нашего мира смогли привезти в Ад. Поэтому теперь там одеваются не так, как раньше, а гладиаторы не носят набедренных повязок.
Немного о героях.
Арис – сын Фиена и Шели, потерявшийся на фоне войны в Мендемае во второй части серии. О тайне его рождения знает лишь сам Аш и Веда. Кто не помнит – перечитайте :)
Мальчик попал в рабство к эльфам и чудом выжил в лютых условиях. Он мечтает отомстить матери, убийце отца и даже их дочери, которая отобрала то, что должно было принадлежать ему по праву. Он жаждет свободы и справедливости.
Лиат – демоница. Дочь Аша и Шели. Единственная наследница. Своевольная, дерзкая, упрямая. Владеет своей армией гладиаторов. Ее смертники (так называют гладиаторов в Мендемае) участвуют во всех боях, устраиваемых знатью в Мендемае и обычно приносят ей победу.
Они встретятся – Арис и Лиат. Он – раб, а она – принцесса. Он – ее вещь, а она – его хозяйка. Что получится из этой встречи, вы узнаете в книге.
Мы не обещаем вам красивой любви. Нет. Мы обещаем вам дикую страсть, замешанную на лютой ненависти, адскую жестокость (потому что это Ад) над всеми героями, в том числе и жестокость от главного героя по отношению к главной героине, насилие без границ и много крови, боли и страданий.
Но мы так же обещаем вам ХЭ.
Не страшно? Тогда погнали прямиком в Ад.
АННОТАЦИЯ
Она предала меня. Та, кого я полюбил со всей адской дикостью. Она обрекла меня на смерть и на унижения…Но она не учла одного – Арис Одияр бессмертен, потому что жажда его мести неистребима. Я выдеру свободу для себя с мясом, а лживую тварь заставлю ползать передо мной на коленях и умолять меня о пощаде для нее и для ее проклятого отца. Я сожгу все ее мечты, я превращу дочь Аша в пепел и подарю ему на память!
Пришло время взойти на трон Мендемая его истинному наследнику! МНЕ!
ГЛАВА 1. Лиат
Мне казалось, всё это происходило не со мной. Что это морок, наведённый сильной колдуньей, и я со стороны наблюдаю собственную свадьбу. Точнее, заключение политического союза между нашими расами. Мне хотелось смеяться. Хотелось сорвать со своих волос почти прозрачную золотистую вуаль, сотканную, казалось, из сотен тысяч тончайших нитей, закрепленных между собой россыпью сверкающих на солнце бриллиантов. Пока совсем молоденькие эльфийки закрепляли её на моих волосах, я смотрела в зеркало и видела, как она ложится на них подобно паутине, как опутывает меня в свои сети, крепко стискивая, не позволяя двинуть шеей. Почти невесомая и в то же время давившая как мраморная плита. Мраморная плита по нам с тобой, демон. По той сказке, которую так увлечённо рассказывал мне ты и в которую с такой наивностью поверила я. Она намертво вбита в нашу общую с тобой могилу. В ту самую, что оказалась под плотной коркой льда. Он был прав. Я была мёртвая. Он ошибался только в том, что называл таковой для себя. Я умерла насовсем. Для всего остального мира и для себя самой. Просто очнулась в какой-то миг в теле, которое продолжало дышать, продолжало ходить и двигаться, оно что-то произносило изредка, но в основном оно молчало…а я чувствовала, как задыхаюсь в этом гробу. Моё тело стало той самой моей могилой. И если бы не понимание, что оно могло принести пользу моей семье, моей расе и моему отцу…
Я впервые была настолько мёртвой, что не ощущала ни боли, ни голода, ни испепелявшей жары. Тихий вскрик одной из служанок, когда в самое опасно время дня я вышла под палящее землю солнце, чтобы посмотреть, как сгорает земля. Жуткое зрелище. Видеть, как захлёбывается в судорогах жажды сама почва, как извиваются от палящей сухости редкие кактусы с чёрными смертоносными иглами, то пригибаясь вниз, словно моля о капле воды, то взвиваясь кверху, будто кляня само небо за эту беспощадную пытку. Тихий вскрик, который сначала привел в недоумение, потому что девчонка вдруг подбежала ко мне и расширенными от испуга глаза смотрела на мою обнажённую руку. Здешние никогда не появлялись днём в одежде с короткими рукавами, чтобы не получить множественные ожоги. Изнывая от жары, они тем не менее предпочитали скрывать полностью всю поверхность кожи, не желая становиться жертвой самого жестокого существа этих мест – солнца. Даже моя тонкая вуаль была создана из специальных нитей, волокна которых отталкивали солнечные лучи, не давая им сжечь волосы.
Оно прожгло в моём гробу дыру. Солнце. Оно нахально скалилось своими острыми лучами-кинжалами, испепеляю кожу на моём запястье, а я не ощущала боли, только удивилась шипению, раздававшемуся так близко, что я не сразу поняла, откуда оно идёт. Так горела моя плоть.
Эльфийка попыталась оттащить меня из-под солнечных лучей под легкий навес, протянутый между моим шатром и шатром Барата, а мне не нравились её прикосновения к моему гробу. Они оскверняли мою могилу, не давая смотреть вперёд. Туда, где всё ещё висело его тело. Где оно корчилось от мучительной боли, несмотря на то, что он перестал испытывать её…точнее, понимать, потому что потерял сознание.
Служанка что-то быстро лепетала на родном языке, а мне хотелось заткнуть эту дуру, возможно, даже отрезать ей язык за то, что мешала мне проститься с ним. Мама рассказывала, что в мире смертных при погребении человека близкие прощались с ним вслух. Вспоминали самые лучшие моменты и рассказывали о них, словно обещая, что пронесут через всю оставшуюся жизнь даже самые ничтожные, самые незначительные эпизоды, тем самым не дав раствориться душе человека в безызвестности.
Я тоже разговаривала с ним, только беззвучно. Я тоже обещала. Но не ему, а себе. Обещала забыть, каково это – чувствовать космос над головой, когда звезды не убивают своим жестоким светом, а взрываются на мириады молекул от наслаждения. Я обещала забыть каждое сказанное им слово, чтобы не заходиться в агонии от того, как они превращались в труху у меня на глазах. Все его слова. Одно за другим. Сколько дней, сколько лет я ещё буду вспоминать их и чувствовать, как отрывается каждое из них из самого моего сердца? Из памяти, в которую въелось ржавыми крюками тех картин, которые мы рисовали вместе.
«– Он прекрасен…как ты достал его? Где?
Я осторожно дотрагивалась до нежных голубых лепестков самого чудесного цветка, что я видела когда-либо в своей жизни. Коснулась и замерла в восхищении, когда тонкие округлые лепестки сомкнулись вокруг моего пальца. Успела заметить, как напрягся и сразу же расслабился Арис, глядя на меня.
– Он признает в тебе свою хозяйку.
Демон улыбался, а я вдруг поняла, что не могу оторвать взгляда от этой его безмятежной улыбки. Не могу перестать смотреть на него, кажется, стоит отвернуться и весь мир потухнет без этого света, которым горели сейчас его глаза.
– Ты так и не сказал, где его нашел?
– Разве это имеет значение? – Арис пожал плечами, склоняясь ко мне, только протянул руку к моему пальцу, чтобы погладить цветок…как тут же выругался и убрал ладонь, – Вот же тварь…
Засмеялась, смотря на то, как он хмурится, разглядывая проколотый острыми шипами палец.
– Поцелуй смерти. Самые прекрасные и самые жестокие цветы в Мендемае. Они отравляют каждого, кто посмеет дотронутся до них, а самых отчаянных и наглых могут парализовать тем ядом, что таится в каждой клетке растения, начиная от корня и заканчивая лепестками. Демоооон…как ты умудрился сорвать его? Точнее, как ты умудрился вернуться с ним на своих двоих?
– Ерунда, – он снова приближается ко мне, чтоб провести ужаленным пальцем по моим скулам…и я понимаю, насколько ему больно, если оставшийся на пальце яд успевает обжечь мою кожу, прежде чем испарится окончательно, – я уже сорвал самый опасный, самый жестокий из поцелуев смерти…эти цветы? Они жалкая пародия на твои поцелуи, моя принцесса.