Глава 4

Дорога запружена – «форды», «газики», «зисы», крытые громадные «студебеккеры». Какие-то тележки, пустые передки. Много верховых. Двое обозников на коровах. Прикрутили обмотки к рогам и едут. И все это с криком, гиком, щелканьем бичей движется куда-то вперед, вперед, на юго-восток, туда, за горизонт.

В. Некрасов. В окопах Сталинграда

Погибший часовой спешил к своему командиру, в хату на окраине села. Там-то и был настоящий КПП, который перенесли от моста с началом массовой эвакуации. Командир комендантского взвода и сам не понимал, для чего здесь поставлен его пропускной пункт. Он знал, что нельзя создавать проволочек, ограничился лишь проверкой документов у командиров подразделений, но каждый день ему приходили новые указания, противоречившие одно другому, а заодно и здравому смыслу.

Буквально вчера к коменданту прибегал бригадир местной МТС и спрашивал: когда настанет их очередь для переправы. Люди вторую неделю не расходятся по домам, ждут, когда поступит команда отправлять трактора на левый берег.

Комендант полистал инструкции, порылся в приказах и сообщил:

– От сего числа на девятый день.

Кремер на переправе стал создавать затруднения. Он остановил колонну беженцев и стал скрупулезно проверять документы, выяснять, чьи дети сидят в телегах.

В хвост вереницы с беженцами уперлась артиллерийская батарея на конной тяге. Подразделением командовал младший лейтенант Вячеслав Шинкарев, едва отметивший девятнадцатилетие. Его батарея всю зиму простояла в обороне под Волчанском, теперь вот уже неделю отступала с фронтом. Увидев затор у моста, Слава побежал выяснить причину. Он приложил руку к пилотке, сделал три строевых шага к Кремеру, четко доложил:

– Товарищ майор, разрешите обратиться?

– Говорите, лейтенант.

– Как долго продлится задержка?

– Как только я проверю документы всех граждан, сразу начну проверять ваши.

– Товарищ майор, у меня важное задание командира дивизии: переправиться на тот берег и занять со своей батареей оборону на случай прорыва вражеских танков к переправе.

– А у меня приказ моего командования: без тщательного досмотра и проверки документов на тот берег никого не пропускать. Пока готовьте списки личного состава, лейтенант.

– Товарищ майор, да вы поймите…

– И вы поймите, лейтенант! – повысил голос Кремер. – А вдруг под видом беженцев к нам в тыл проникнут диверсанты? А вдруг в телегах они везут взрывчатку? – Рука «майора» указала на торчащие из тряпья головы детей.

Шинкарев зашагал к своей батарее, про себя бормоча: «Будто диверсанты такие дураки, чтобы без документов сюда соваться, у них-то с документами уж точно все в порядке будет».

К понтону подкатила легковая «эмка», из нее вылезли несколько офицеров. Долговязый полковник первым подошел к «майору» и потребовал предъявить документы. Кремер подал удостоверение.

– Из Риги родом, майор?

– Из Лиепаи, товарищ полковник.

– Когда ж успел до майора дослужиться?

– Я с 1917 года в латышских стрелках! – произнес Кремер с чувством. – После войны пятнадцать лет прослужил в ЧК.

– Это офицеры моего штаба, – протягивая документы, кивнул полковник на свое окружение (у них документы проверяли подручные Кремера).

– Можете следовать, – Кремер вернул бумаги полковнику. Он четко помнил установку: не задерживать высший командный состав.

Полковник сел в машину, никто из его свиты не стал тратить время на выяснение причины создавшейся пробки. У людей с большими петлицами – большие дела.

Беженцы все прибывали, не желая становиться в хвосте батареи, объезжали ее. Натыкаясь на «майора», повозки усугубляли затор. Скоро все пространство перед мостом было запружено беженцами.

Давно заметив медленно ползущий с левого берега паром, Шинкарев двинулся встречать его у речной кромки. Среди паромщиков Вячеслав быстро отыскал старшего и познакомился с ним.

– Извини, лейтенант, – ответил паромщик, – не могу. У меня приказ от майора: на паромы грузить только технику.

Услышав о майоре, Шинкарев обернулся и вопросительно кивнул в сторону Кремера.

– Нет, – покачал головой паромщик, – у меня свое начальство – майор Соболев. Он всей переправой управляет.

Кремер торопил своих и чужих солдат, беженцев, даже покрикивал на паромщиков, создавая вид радения за дело, однако этим только создавал лишнюю суету. Видя это, Шинкарев все больше раздражался. Набравшись смелости, он в очередной раз подошел к Кремеру со списком в руках. Забрав список, «майор» даже не взглянул на него, кружась средь напиравших со всех сторон командиров.

– Ваша фамилия, младший лейтенант? Отставить панику! Вы командир или кто? На вас люди смотрят! А вы упаднические настроения создаете. Отойдите в сторону и не мешайте. В первую очередь надо переправить технику и материальную базу, а люди в крайнем случае и вплавь могут.

– У меня техника, у меня! – вырвался вперед толстый капитан.

– Что у вас?

– Грузовики со снарядами.

– Подгоняй к понтону.

– Да как же тут подгонишь? – нервничал капитан. – Шагнуть и то некуда!

Кремер и сам это видел, сохраняя спокойную холодность, хотя внутри него все ликовало. Машины пытались объехать скопления пехоты по обочине, но все равно упирались в людскую массу. Беженцы растекались по окрестным лугам. Со станции Сагуны шли колонны грузовиков, набитых военным имуществом. Поток заполонил Октябрьскую и Набережную улицы, длинным охвостьем терялся в глубине Белогорья.

Дорога, ведущая на Семейки и Россошь, скрывалась в клубах пыли, поднятой колесами телег, копытами скотины и ногами погонщиков. Гурты овец, стада коров, табуны лошадей, гонимые из Курской области, осушая колодцы и сминая траву в полях, вернули времена Батыева нашествия. Беженцы, следовавшие этой дорогой, хлынули на луг между Долгой улицей и Манжаркой, перевалив через каменную дорогу, ведущую к переправе, затопили луг между Доном и Кошелевой горой.

Третья дорога, из Подгорного, оказалась самой загруженной. Затор шел через всю центральную улицу Коминтерна, выходил за пределы села и еще на два километра тянулся по шляху в чистом поле.

У переправы вырос еще и водный затор. Караван речных сухогрузов, вышедший из Лисок два дня тому назад, уперся в понтон. Чтобы суда могли пройти дальше, мост нужно было на время развести, но бестолочь и толкотня не давали освободить полотно моста, тем более развести его. Трюмы барж были набиты демонтированным оборудованием, станками, архивами, документацией, хлебом и сливочным маслом. Речной караван остановился на плесе, близ левобережного села Бабка, стал маскироваться корабельными командами.

Ревущий скот, гомон тысяч людей, скрип немазаных осей, разнокалиберный гул работающих двигателей – стоголосый клич того утра. Он гнетуще вдавливал голову в плечи, точил сердце. Пугало отходившее войско. Не отдельные части и подразделения шагали походным маршем – отступал целый фронт.

Тамара, покормив детей, хотела выйти во двор, но замерла на крыльце. С бугра, на котором стоял их дом, открывалась широкая панорама. Луг от донского берега до Кошелевой горы клокотал гигантским муравейником. Люди, телеги и скот двигались по полю в неразберихе. Девушка позвала Виктора и Тоню. Бросив дела, они подошли к сестре. На порог вышла мать, держа на руках семимесячную Галю.

– Господи, помилуй! – выдохнула она. – Отродясь Белогорье такого не видело…

– Долго они тут будут? – непонятно у кого спросил Виктор. – Всю траву в лугах потравят.

– Такого миру понагнали, за неделю не переправятся, – сокрушенно призналась мать.

От Подгорного наплывал отдаленный гул. Все спустились с крыльца во двор, всмотрелись. В небе с редкими кучевыми облаками появились черные точки. Они росли, у бесформенных комочков обозначились крылья, хвостовые лопасти. Над двухэтажной школой, над краснокирпичными корпусами больницы, над кладбищем с двухвековыми могилами, над горсадом и Домом Советов, над толпами беженцев и армейскими колоннами, скопившимися в центре села, плыли проклепанные туловища из дюраля и алюминия. Пролетев Белогорье, они пошли к переправе. Тамара видела, как от самолетов отделилось по несколько черных брусков, как бруски эти стремительно полетели вниз. Выше древесных крон взметнулись столбы земли с дымом, и только потом донесся невообразимый грохот разрывов.

Ольга, на ходу качая проснувшуюся Галю, скрылась в доме. Дети остались на улице, продолжая смотреть на выраставшие столбы воды и султаны земли, перемешанной с камнями шоссе, остатками телег и человеческих тел. Увидев, что вместе с водой в воздух полетели доски и бревна, Виктор произнес:

– В мост попали…

Загрузка...