Клиентов мистер Ройалл принимал отнюдь не в комнате-«кабинете»: честь профессии и мужская гордость не позволяли ему работать на дому, а положение единственного юриста в Норт-Дормере обязывало принимать клиентов под той же крышей, что мэрия и почта. Свою контору он привык посещать дважды в день – утром и после полудня. Перед тем как открыть дверь с потускневшей табличкой, мистер Ройалл заходил на почту за письмами – исключительно ритуальное действие, – обменивался словом-другим с секретарем городского совета, который бездельничал в своем кабинете, а затем направлялся в противоположный угол. Там Каррик Фрай, владелец лавки, держал для него стул, и там же всегда можно было найти компанию из одного-двух членов городской управы, что вели разговоры, облокотившись на длинный прилавок, в атмосфере, насыщенной запахами кофе, дегтя, кожи и пеньки. Временами мистер Ройалл был не прочь отказаться от домашней односложной манеры речи и поделиться мыслями с земляками; вероятно, он также не хотел, чтобы редкие клиенты удивлялись, застав его праздно сидящим в пыльном офисе за пустым столом. Как бы то ни было, работал он почти так же мало и нерегулярно, как Черити в библиотеке, а остальное время проводил или в лавке Фрая, или в разъездах по делам страховых компаний, или сидя дома за перечитыванием «Истории Соединенных Штатов» Бэнкрофта.
С тех пор как Черити заявила о желании занять место Юдоры Скефф, отношения воспитанницы и опекуна неуловимо, однако несомненно изменились. Свое слово адвокат сдержал, хотя ему пришлось изрядно поманеврировать, чтобы Черити обошла других претендеток. Орма Фрай и старшая дочь Таггартов потом целый год смотрели косо на удачливую соперницу.
В кухарки мистер Ройалл нанял Верену Марш из Крестона, дряхлую и неповоротливую вдову. Скорее всего, только за стол и кров: прижимистый адвокат едва ли стал бы платить тугоухой старухе по доллару в день, как пришлось бы молодой расторопной девушке. Так или иначе, на чердаке прямо над комнатой Черити теперь поселилась Верена. Хоть и глухая, но с ней спокойнее.
Черити знала: та ненавистная ночь больше никогда не повторится. Каким бы глубоким ни было ее презрение, сильней всего мистер Ройалл презирал себя сам. Когда она потребовала «еще одну женщину в доме», то не столько для своей защиты, сколько для его унижения. Она не нуждалась в защитнике более надежном, чем уязвленная гордость достойного адвоката. Мистер Ройалл не проронил ни слова извинений или оправданий, как будто ничего и не было, однако последствия той ночи сказывались во всем, что они говорили, в каждом невольно отведенном друг от друга взгляде. Теперь ничто не могло пошатнуть власть Черити в старом доме.
День, отмеченный встречей с кузеном мисс Хэтчерд, подошел к концу; Черити лежала в постели, закинув руки за голову, мыслями постоянно возвращаясь к Люцию Гарни. Видимо, тот намеревался пожить какое-то время в Норт-Дормере, не зря же говорил, что выискивает в округе старые дома. Хотя Черити не вполне понимала, зачем Гарни или кому бы ни было искать старые дома, если они рядами стоят вдоль каждой дороги, она уяснила, что юноше нужны книги. Что ж, завтра она точно сделает то, что не удалось ей сегодня: найдет ту самую брошюру, а заодно все книги, которые имеют мало-мальское отношение к поискам Гарни.
Груз невежества в отношении жизни и литературы еще никогда так сильно не угнетал Черити, как при воскресшем мучительном воспоминании о неловкой сцене в библиотеке.
– Здесь нет никакого смысла в самосовершенствовании, – пробормотала она в подушку и сжалась от нахлынувших смутных образов огромных сияющих мега-Неттлтонов, где девушки, одетые еще роскошней, чем Белль Балч, запросто болтали об архитектуре с юношами, у которых были руки Люция Гарни. Затем вспомнила, как он вдруг умолк, подойдя к столу и впервые на нее взглянув.
Выпрыгнув из постели, Черити пробежалась по голым половицам к умывальнику, вслепую нашарила спички и зажгла свечу. Поднесла ее к маленькому квадрату зеркала на беленой стене и всмотрелась в отражение. Маленькое лицо, обычно мрачное и бледное, сияло в круге света, будто роза, а глаза под шапкой растрепанных волос казались больше и глубже, чем днем. Да и ладно, что не голубые!.. У горла ночную рубашку из небеленого льна стягивала несуразная лента на пуговице. Черити расстегнула ее и потянула вниз, обнажая тонкие плечи. Вот она невеста в атласном платье с декольте и идет с Люцием Гарни к алтарю. А вот он целует ее на ступенях церкви…
Она отставила свечу и прижала ладони к губам, словно пытаясь удержать поцелуй… и вздрогнула от омерзения, когда с лестницы донеслись шаркающие шаги мистера Ройалла, который поднимался к себе в спальню. До этого момента она просто его презирала, теперь же преисполнилась ненависти. Гадкий, гадкий старик!
На следующий день они сидели за столом в привычном молчании, формально из-за присутствия Верены, хотя ее глухота позволяла пресвободно обмениваться интимнейшими признаниями. Когда с обедом было покончено, мистер Ройалл оглянулся на Черити – она осталась помочь Верене убрать посуду, – и неожиданно произнес:
– Мне надо с тобой поговорить.
Недоумевая, девушка отправилась за ним в кабинет.
Он сел в черное, набитое конским волосом кресло, а Черити безразлично оперлась на подоконник, с нетерпением ожидая, когда сможет наконец отправиться в библиотеку на поиски книги про Норт-Дормер.
– Скажи-ка мне, – начал мистер Ройалл, – отчего тебя не бывает в библиотеке в рабочее время?
Вопрос мгновенно нарушил ее блаженную рассеянность.
– Кто такое сказал?
– На тебя жаловались. Этим утром ко мне заходила мисс Хэтчерд…
Тлеющее негодование Черити тут же разгорелось в полноценный пожар.
– Так и знала! Не иначе, Орма Фрай насплетничала вместе с этой жабой Таггарт, и Бен Фрай, небось, который за ней увивается. Подлые шпионы! Только и мечтают выжить меня из библиотеки – как будто она кому-то здесь нужна!
– Кое-кто все же приходил вчера, а тебя не было.
– Вчера? – Лицо Черити озарилось воспоминанием. – И когда же это меня вчера не было?
– Около четырех часов.
Девушка притихла. Она так погрузилась в грезы о встрече с Гарни, что искренне забыла, как спешно оставила свой пост после его ухода.
– А кто приходил в четыре?
– Мисс Хэтчерд.
– Мисс Хэтчерд? Да она и близко не подходит к библиотеке с тех пор, как охромела! Где ей взобраться по ступенькам!
– И все же. Вчера она приходила в библиотеку с юношей, который сейчас у нее гостит. Насколько я понимаю, он беседовал с тобой в тот же день чуть раньше и, вернувшись, упомянул мисс Хэтчерд, что книги в запущенном состоянии. Она разволновалась и немедля отправилась в библиотеку, а встретила там только закрытую дверь. Мисс Хэтчерд послала за мной и высказала эту и другие жалобы. Она утверждает, что ты пренебрегаешь своими обязанностями, и собирается искать на твое место опытного библиотекаря.
Черити выслушала упреки, не шелохнувшись, так плотно сжав пальцы в кулаки, что ногти впились в ладони. Из всего сказанного мистером Ройаллом она по-настоящему услышала только одну фразу: «Он упомянул мисс Хэтчерд, что книги в запущенном состоянии». И что ей теперь были другие нарекания? Заслуженные или незаслуженные, они достойны лишь ее презрения, так же, как сами обвинители. Но незнакомец, к которому ее столь загадочно потянуло… Как он мог ее предать? В тот самый момент, когда она взбиралась на холм, чтобы насладиться воспоминаниями об их встрече, он спешил донести мисс Хэтчерд, что «книги в запущенном состоянии». Черити вспомнила, как ночью во тьме прижимала ладонь к губам, бережно сохраняя воображаемый поцелуй, и разозлилась на беднягу Гарни еще больше.
– Все, я ухожу, – выпалила она. – Ухожу немедленно!
– Куда? – В голосе мистера Ройалла прозвучала нотка испуга.
– Ухожу из этой паршивой библиотеки! Да, прямо сейчас, и ноги моей больше там не будет! Пусть не надеются, что я стану сидеть и ждать, когда меня выгонят!
– Черити… Черити Ройалл, послушай… – начал опекун, грузно выбираясь из кресла, но девушка отмахнулась и выбежала вон.
Наверху она достала ключ из-под игольницы, где всегда его прятала, – и кто-то еще говорит о ее небрежности! – надела шляпку, вихрем пронеслась по ступенькам и выскочила на улицу. Мистер Ройалл, если и слышал торопливые шаги, никак не пытался остановить воспитанницу и урезонить. Возможно, памятуя о собственных приступах ярости, он понимал тщетность подобной попытки.
Примчавшись к храму знаний, Черити резко повернула ключ и вошла под его сырые своды.
– Вот и отлично, не буду больше дрожать в этом старом склепе, пока остальные греются на солнце! – ощутив привычный холод, воскликнула она.
С отвращением девушка обвела взглядом длинные ряды тусклых корешков, овечий профиль Минервы на черном пьедестале и висящую над столом блеклую гравюру с унылым молодым Хэтчердом в высоком воротничке. Она собиралась забрать свои кружева и регистрационный журнал и отправиться прямиком к мисс Хэтчерд с заявлением об отставке. Однако внезапно силы оставили ее, она села за стол и уткнулась лицом в руки. Сердце было разбито жесточайшим открытием: первый путник, что встретился ей в пустыне, принес яд вместо воды. Черити не плакала – не могла, – но внутри бушевала буря. Сотрясаясь от немого крика, она чувствовала, что жизнь ее пуста, уныла и безобразна. Невыносима!
– За что мне такая боль, за что? – простонала она, прижимая кулаки к закрытым векам, уже опухшим от подступающих слез. – Не пойду, не пойду к ней таким чучелом!
Вскочив, девушка отбросила волосы назад, как будто они ее душили, вытащила из ящика журнал и стремительно повернулась к выходу.
В тот же момент дверь открылась, и вошел, насвистывая, кузен мисс Хэтчерд.