– Ма! Я пришел. Есть хочу – умираю.
Так звучал и выглядел самый главный момент дня Веры на протяжении двадцати лет. Самая приятная фраза и самый сладкий голос, всегда неожиданный и такой желанный с тех пор, как сын Андрюша первый раз отправился в школу один и сам вернулся домой. Он был тогда в четвертом классе. Ему исполнилось девять лет. Вера нашла в себе силы принять решение – не водить его в школу за ручку, он сказал, что над ним в классе смеются. Решение-то она приняла, а смирилась с ним не сразу. И еще довольно долго кралась за сыном, прячась за людьми или деревьями по обочине дороги.
Много тревог, трудностей и преодолений было у них с тех пор, как мальчик вышел в свой первый самостоятельный, короткий и очень важный путь. Он тогда отправился не просто в школу, а в свою сознательно выбранную судьбу. Его профессия – его любовь и страсть. Андрюша окончил факультет информатики и систем управления Бауманки и уже три года работает программистом в крупной IT-компании. Его выбрали из бесконечного множества соискателей, у большинства из которых был солидный опыт в профессии. У всех куча рекомендаций с других мест работы, а у Андрюши – ничего такого. Только Вера ни секунды не сомневалась, что ее сын – гений. Она страшно гордилась тем, что его сразу оценили. Он сам воспринял все спокойно: «А как же иначе, я хотел, я умею, они поняли, что я им нужен».
Вера с сыном жили тихо, скромно, практически незаметно для других. Андрей запойно работал, а его отдыхом был тот же компьютер. Вера после тридцати лет работы районным кардиологом ушла на пенсию. И тщательно скрывала даже от подруг, что наконец испытала настоящее, полное и ликующее счастье. Все, что ей нужно, – с ней. Если пока нет, то через какое-то время откроется дверь и прозвучит: «Ма, я пришел». А она свободна для того, чтобы делать жизнь сына по возможности удобной, уютной, теплой и устойчивой. Вера – человек чувствительный, неравнодушный, ей бывает очень тяжело от того, что вокруг столько горя и боли. Но в этот миг и в существующих обстоятельствах она завоевала свой шанс просто беречь и лелеять своего птенца, который только чужим кажется взрослым.
Вера с тоской и недоумением вспоминает первые годы своего вроде бы приличного брака. Два человека – ей чуть за тридцать, ему немного больше – решили связать свои судьбы по принципу «порядочного человека теперь трудно найти». Она врач, Николай – инженер на предприятии легкой промышленности. Вера очень старалась стать хорошей, правильной женой, торопилась родить. Муж никогда особенно не был влюблен в нее, но она ему явно нравилась. Он не пил, не курил, не интересовался другими женщинами. Достоинства Николая Вера себе и подругам тогда могла перечислять долго. Но сама вскоре поняла, что все то хорошее, что она могла бы о нем сказать, связано только с частицей «не». Не кричал, не бил посуду, не поднимал руку на нее – не, не, не… Так и жили, пока не стала практически катастрофой такая очевидность: этого человека просто нет рядом. Даже хуже, чем нет. Он торчит среди их с ребенком жизни как монумент отсутствия и равнодушия. Когда родился и стал расти сын, Вера ощутила безысходность их сосуществования с ужасающей остротой. Николай присутствовал в жизни жены и сына как физический объект, задача которого – изолироваться от них любыми способами. Муж приходил, молча ел и закрывался в своей комнате, надевал наушники и в то же время включал телевизор. Слушал, смотрел и совершенно не реагировал, когда Вера пыталась что-то ему сказать, о чем-то спросить, попросить. А когда появился Андрюша – все изменения в поведении Николая свелись к берушам. Так, чтобы ни один звук не пробивался наверняка. Он не хотел видеть ребенка, не мог слышать ни плач, ни смех. Этот объект, который не вписывался ни в какие представления Веры о семье, со временем становился все жестче и даже враждебнее. Не было ничего, что интересовало Николая, кроме собственного покоя и пищеварения.
Терпению Веры пришел конец, когда Андрюша заболел тяжелой формой кори. Ему еще не было четырех лет. Ребенок ужасно страдал, но уже тогда изо всех сил пытался терпеть, не плакать, не жаловаться. Вера хлопотала вокруг него, иногда всю ночь носила на руках, чтобы не оставлять малыша одного в пламени температуры, зуда, удушья. И один раз позвала мужа: попросила его подержать сына, пока она приготовит ему ванну. Муж посмотрел на нее непонимающе, пожал плечами и произнес:
– Положи его, в чем дело? Что я могу сделать? Ты же врач.
Воткнул беруши и ушел к себе.
Утром Вера проснулась после сорокаминутного сна с ясной головой. Там была одна четкая мысль: срочно разводиться и разъехаться, чтобы ее золотой ребенок не подумал, что холодное безмолвие их ледяного дома с маячащим силуэтом враждебно-безразличного отца и есть семейная жизнь. Чтобы его нежная душа не застыла на этом холоде нелюбви. Мальчик ведь в присутствии отца явно старается не подавать голоса и спешит спрятаться.
И она со всем справилась. Даже Коля был вполне доволен. За свою трехкомнатную квартиру Вера купила двушку и однокомнатную в старых девятиэтажных домах разных районов. Сама организовала переезды – сначала мужа. От благодарности, что он на все согласился, Вера даже грузчикам помогала таскать мебель в его квартиру. Отдала ему единственный холодильник и, конечно, телевизор.
Она только боялась спросить у ребенка, как он относится к перемене. Андрей вообще никогда ничего не говорил об отце. Да, собственно, что он мог бы о нем сказать? Но опасение у Веры было: мальчикам ведь нужен отец, так считается.
Их новое жилье, конечно, сначала казалось жутковатым: пришлось согласиться на запущенную кватиру, сто лет без ремонта – так дешевле. Они немного осмотрелись, притерпелись, Вера помыла пол, окна, приготовила вкусный ужин, сказала:
– Вот, сыночек, мы теперь с тобой вдвоем. Будем помогать друг другу, да?
– Да! – четко произнес Андрюша. – Хорошо как у нас.
И Вера побежала в ванную плакать от облегчения и счастья.
Много было проблем, сложных решений, но Вера научилась верить себе. Она столько лет ничего не покупала в ту квартиру в старом доме, тратила деньги только на питание, вещи и одежду для сына. Работала параллельно в нескольких местах. Зато получилось что-то скопить. И вот теперь, когда Андрей работает в отличном месте, у него хорошая зарплата, они сумели переехать в новый дом, в удобную, просторную квартиру. Вера отделала ее по своему вкусу, понемногу обставляла, они почти ничего не взяли из старой квартиры. Живут тут третий год, а дел еще по списку Веры полно.
А начала Вера обустройство нового жилища с установки особо надежной двери с видеокамерой, которую Андрей довел до совершенства: с нее можно позвонить в полицию, МЧС и куда-то еще. Вера пока не разобралась.
На этаже были еще две квартиры: напротив и рядом. У Веры никогда не имелось ни времени, ни желания знакомиться с соседями. Просто заметила, что в квартире напротив живет пожилая пара, вполне милые люди с очаровательной собакой. А рядом… Там оказалась ситуация сложнее.
Сразу после переезда в дверь Веры позвонили. На мониторе – незнакомая женщина в домашнем костюме. Вера открыла, не спрашивая кто. Она ведь еще никого в доме не знала.
– Здрасьте, – произнесла гостья. – Я Дарья, ваша соседка. Пришла познакомиться. Вы солью не богаты?
«Предлог как в анекдоте, – подумала Вера. – Верный признак, что будет приходить еще».
Она мгновенно оценила возраст и состояние организма соседки. Они примерно ровесницы, у Дарьи короткая стрижка, волосы то ли совсем седые, то ли выкрашены в такой цвет. Лицо тяжелое, отекшее, глубокие морщины и сетка капилляров. В общих чертах это лицо человека, который ведет не самый здоровый образ жизни.
Вера вынесла Дарье пакет с солью и сказала: «Возвращать не нужно. У меня есть еще».
Через пару дней Дарья возникла опять:
– Вы деньгами не богаты?
– Нет, – ответила Вера, но уточнила: – Сколько?
– Тыщу.
Вера дала ей тысячу рублей, а в следующие два раза дверь не открыла. Не очень приятное соседство, неожиданное для такого приличного дома. Это все, что Вера подумала о ближайших соседях перед тем, как забыть о них. Но самое главное было впереди.
Однажды ночью Вера проснулась от воплей в коридоре. Ей показалось, что это крики о помощи. Бросилась к двери, хотела сразу открыть, но потом сообразила, что это опасно, и посмотрела на монитор. Там возникла картина, как из фильма на телевизионном экране. Дверь соседей распахнута. Вопли издают Дарья и жутковатого вида девица – тощая, с прямыми длинными волосами, которыми она трясла как черным флагом. Они орали друг на друга: то был отборный мат, так что в содержание ссоры не вникнуть. Вера не сразу поняла, чем они еще занимаются. Вгляделась: боже! Дарья ногами выталкивает из квартиры крупного небритого мужика в каком-то тряпье. Тот не подает признаков жизни. Девица одновременно отталкивает Дарью, норовит вцепиться ей в лицо ногтями и ногами же вталкивает мужика обратно в квартиру.
«Это убийство?! – в ужасе подумала Вера. – Надо разбудить Андрея, я сейчас уже не вспомню, как с этой камеры вызвать полицию». Тут же сообразила, что ей проще всего позвонить по телефону, схватила его. Но тут предполагаемая жертва зашевелилась, встала сначала на четвереньки, потом на ноги и тоже заматерилась.
– Мам, ты чего тут стоишь? – раздался за спиной голос сына.
– Посмотри, Андрей… На этих… Я думала, мужчина мертвый, они обе таскали его, как мешок с сеном. А он оказался вполне живой. Слышишь, как образно выражается? Так мне звонить в полицию? Тут кто-то нуждается в спасении, как ты думаешь?
– Я тебя умоляю, мама! Им всем хорошо. Это просто такие люди. И такая личная жизнь. В нее запрещено вмешиваться по закону. Нам надо спать, мне скоро вставать на работу, а у этих впереди только одна песня. Пошли они туда, куда так настойчиво друг друга и посылают.
Вера не могла не согласиться с таким разумным решением. Не хватало еще вписаться в подобную свару. Троица вдруг замолчала и дружно вернулась в квартиру. Вера пошла на кухню, заварила травяной успокоительный чай, даже разогрела в духовке ватрушку для Андрея. Он обожает ночные перекусы с ней, когда не спится. Им сразу стало уютно и спокойно. Но у Веры остался очень неприятный осадок. Понятно же: для соседей это привычные отношения, как верно сказал Андрюша – такая личная жизнь. А они, получается, зрители поневоле. Но соседи – не муж. С ними не разведешься. Только не новая история с другим переездом! Главное, смысла никакого. Не такие это редкие соседи, наверное. Можно обрести еще похуже.
Утром Вера вышла, чтобы сходить в магазин. У лифта встретила соседку Татьяну с йорком из квартиры напротив.
– Доброе утро, Таня, привет, Тяпа, – почти радостно произнесла она, для нее облегчением было видеть нормального человека и собаку. – Вы не слышали шум ночью? Мы с сыном выглянули и не поняли: что это было?
– А. Вы еще не в курсе. Это головная боль всего подъезда. Так вам повезло. Сочувствую. Нам тоже, но мы вроде немного дальше. И не такое еще услышите. Эти люди – чистое отребье, если называть вещи своими именами. Квартиру используют исключительно для пьянок, возможно, торговли наркотиками, хранения краденого и прочего криминала. У них есть другое жилье. У нас Дарья появилась якобы для того, чтобы помочь брату-полковнику, который овдовел. Так «помогла», что он скоропостижно скончался через два дня после того, как привел женщину и сообщил, что собирается жениться. Разные у нас подробности рассказывали об этой смерти. А тогда, конечно, Дашка с дочерью стремительно оформили на себя жилье как наследницы. От Дарьи и ее дочери все шарахаются.
– Дочь – это такая худая девица с черными волосами?
– Она. Нинка. Алкоголичка, наркоманка и тащит в квартиру все, что на улице кажется ей мужиком. Когда Дарья тут, они приносят водку, сначала пьют втроем. А потом, когда парочка начинает требовать деньги на следующую бутылку, Дашка их гонит, они рвутся обратно. Это именно то, что ты наблюдала ночью. Мы уже затыкаем уши, как только у них начинается. Мой совет тебе и сыну: старайтесь отвлекаться, не обращать внимания. Мы когда-то имели глупость вызывать полицию, Нинку с кавалерами чаще всего увозили в отделение, ее затем в психушку – выводить из запоя. Говорят, Даша платит какой-то психушке, которая прячет дочь от возбуждения дел. А потом они все возвращались и устраивали нам травлю.
– Эта Дарья и ее дочь – безработные?
– Нет. Они вроде держат какой-то оптовый вещевой склад. Трудно себе представить, кто им мог что-то доверить и разрешить. Но таскают сюда баулы с тряпками, меняют наряды по нескольку раз в день. Нормальные такие вещи, даже модные. У Нинки машина, с которой тоже постоянные истории с судами.
– Спасибо, – от души поблагодарила Вера. – Всегда надо иметь ясную картину.
Вечером они с Андреем обсудили информацию. Вывод был общий: реакции – ноль, внешне соблюдать нейтралитет и держать дистанцию. Все это, конечно, в пределах возможного.
Чего только не насмотрелась Вера с тех пор по монитору своей камеры! Андрей сначала пытался бороться с тем, что мать бегает к двери на каждый крик соседей.
– Сынок, – мягко объяснила Вера, – я не зевака, не сплетница. Просто в моем порядке вещей крик человека, любого, это призыв о помощи. Это моя профессия, миссия – помогать. Ты же понимаешь, в любой пьяной ссоре могут быть жертвы. А когда человек ранен и страдает – врач не думает о том, достаточно ли этот человек хорош. Мне ничего не стоит подойти к двери и посмотреть: нет ли там крови, к примеру. Рано или поздно что-то очень плохое произойдет, скорее всего.
– Ладно, смотри, – согласился сын. – Только реагируй иначе. Ну, как на мультик, что ли. Я же вижу, что ты начинаешь переживать.
Вера задумчиво посмотрела на него. Она убеждена, что он самый умный, рассудительный и добрый человек из всех, кого она знает. Но он выбрал дело, которое в очень серьезной степени изолирует его от реальности, и обожает его. И он рожден от человека, который может быть эталоном эмоциональной глухоты и запредельного равнодушия. Гены – опасная, мстительная вещь.
Когда Андрюша был подростком, начал увлекаться всем, что связано с программированием, становился все более сосредоточенным и погруженным в решение своих задач и проблем, Вера наблюдала за ним пристально и пристрастно. Не появляется ли в нем желание, как у отца, отстраниться, спрятаться от всего живого: от любви, страданий, боли и, главное, от источников и объектов переживаний, то есть от близких и далеких людей…
Как-то она вернулась с работы. Дверь комнаты сына была открыта, он сидел за столом в наушниках… Не услышал, как она вошла, и, возможно, не хотел услышать. Не хотел, чтобы помешала. У нее вдруг оборвалось сердце: а что, если ее кошмар возвращается в таком, самом болезненном для нее варианте. Николая по крайней мере она не любила. Андрей – смысл ее жизни. Но Вера спокойно прошла в ванную, умылась, помыла руки. Потом тихонько закрыла дверь в его комнату. И она не хочет ему мешать. Повернулась, чтобы пройти в кухню, и тут раздался голос Андрюши, который распахнул дверь:
– Зачем ты закрыла дверь, ма?
– Чтобы тебе не мешать.
– Как ты мне можешь помешать? Пусть будет открыта, я хочу видеть, как ты там суетишься. Ты пришла позже на целый час. Я чуть не позвонил. И не то чтобы я хотел есть, но я хочу. Один не стал.
И Вера опять прослезилась на кухне, как в тот день их новоселья.
Нелепо, конечно, думать о том, что разумный, полноценный взрослый человек, занятый своим делом, станет бросаться с бинтами и утешениями на каждый вопль алкоголиков. А его мать в какой-то ситуации это для себя допускает. Потому что долг по-прежнему зовет, а нервы уже ни к черту.
Как-то после бурной ссоры Нинка выгнала мать, которая уехала в их другую квартиру, а сама появилась с новым мужчиной. Вера открывала дверь своей квартиры, когда они вышли из лифта. Избранник был очень крупным, высоким, с курчавыми темными волосами с проседью. Одет нормально, чисто: темные брюки и модная светлая толстовка с капюшоном, под ней черная майка. Вера поздоровалась, Нинка что-то буркнула в ответ, а ее гость впился в Веру пристальным, подозрительным и напряженным взглядом. Вера быстро вошла, перевела дыхание. Какой странный тип. Ей показалось, что от него несет агрессией и угрозой. А взгляд почти безумный.