Глава 4 Пять новеньких девочек
Через пару дней близняшки полностью включились в школьную жизнь, как будто и не они приехали на неделю позже остальных. Пат и Изабель было даже немного обидно, что учителя так быстро забыли об этом, и пару раз близняшки получили замечание за то, что не знали каких-то подробностей, о которых рассказывали на уроке до их приезда.
Но у близняшек всегда были ясные головы, и они быстро догнали класс. Пат и Изабель любили летнюю четверть в старой школе, и в Сент-Клэре оказалось не хуже. Лакроссом не занимались, зато были теннис и плавание – вот здорово!
В Сент-Клэре имелось целых восемь кортов. Белинда Тауэрс составила чёткое расписание, чтобы каждая девочка имела возможность тренироваться. Учительница по физкультуре мисс Уилтон хорошо знала своё дело и быстро отбирала самых способных.
Марджери Фенуорти, которая в этой четверти перешла во второй класс, отлично играла в теннис, впрочем, ей удавались все виды спорта. Мисс Уилтон не могла на неё нарадоваться.
– Девочка такая сильная, – сказала она Белинде. – И у неё прекрасный стиль. Посмотри, как она подаёт, Белинда. Подкидывает мячик высоко, а когда он начинает падать, направляет его именно с той силой, какая требуется, чтобы перелететь через сетку. Я не удивлюсь, если она выиграет школьные соревнования в этой четверти и обойдёт даже вас, старших.
– Я не против, – ответила Белинда, – с условием, что она победит и всех наших соперников из других школ. В этой четверти и Оукден, и Сент-Кристофер устраивают одиночные соревнования. Думаю, мы могли бы выставить от себя Марджери. Она играет лучше меня.
– Вы играете примерно на равных, – заметила мисс Уилтон, – но Марджери невероятно сильная.
Близняшки тоже хорошо играли в теннис, и мисс Уилтон была ими довольна.
– Тренируйтесь побольше, и, возможно, мы включим вас в соревнования между первыми классами, – сказала она девочкам. – В этой четверти будет много соревнований, так что вас ждёт интересная жизнь, если попадёте в команду.
Близняшки порозовели от удовольствия и тут же решили практиковаться каждую свободную минуту. Они искренне полюбили Сент-Клэр и очень старались делать всё, чтобы их школа была самой лучшей.
А вот их двоюродная сестрица Элисон учительницу физкультуры совсем не радовала. Элисон терпеть не могла спорт.
– Я от этих игр вся липкая и грязная, – жаловалась она. – Ненавижу бегать, особенно в жаркую погоду. У меня голова потеет, и волосы становятся мокрые на затылке.
– Элисон, меня от тебя тошнит, – заявила Бобби Эллис, которая всегда прямо говорила то, что думала. В этом смысле Бобби была похожа на Дженет, только не такая вспыльчивая. – Ты, как павлин, всё красуешься неизвестно перед кем.
– Элисон исправилась в прошлой четверти, – попыталась поддержать сестру Пат. – Она так старалась научиться играть в лакросс!
– А Сэди говорит… – начала Элисон, совсем забыв, как относятся к этой её присказке окружающие.
Стоявшие поблизости девочки радостно встрепенулись.
– Сэди говорит… Сэди говорит… Сэди говорит… Что Сэди говорит? – хором затянули они.
Элисон рассерженно отвернулась. Обычно она была очень спокойной и доброжелательной девочкой, но совершенно не выносила, когда её дразнят, а в школе Сент-Клэр ей доставалось изрядно.
Элисон бросилась искать свою ненаглядную Сэди. Та тоже не любила спортивные игры. Вообще было непросто понять, что же она любит, кроме нарядов, ухода за волосами, ногтями и лицом… И ещё кино!
Сэди откровенно не желала играть в теннис или плавать. Она ненавидела воду. А Элисон её в этом горячо поддерживала.
– Вода просто ледяная! – объявляла она, стоя на самой верхней ступеньке, ведущей в восхитительно зелёную воду бассейна.
Она могла стоять так и трястись до тех пор, пока кто-нибудь, не выдержав, не сталкивал её в воду. Элисон бухалась туда с визгом и плеском, а потом выныривала, задыхаясь и отплёвываясь, и свирепо оглядывалась, ища того, кто её столкнул. Но Бобби, или Дженет, или ещё кто-нибудь был уже на другом конце бассейна.
Из всех новеньких девочек одной только Бобби Эллис нравились теннис и плавание. Она была хорошим товарищем и такой беззаботной и бесстрашной, что однажды внезапно столкнула в бассейн саму мисс Уилтон – кто бы ещё осмелился на такое, кроме неё? Никто никогда не знал, что может взбрести в голову Беззаботной Бобби в следующую минуту. Нет, правда, создавалось впечатление, что она не боится никого и ничего, идёт по жизни своим путём и ей глубоко плевать на все правила и наказания. Она прекрасно играла в теннис и быстро плавала.
А вот остальные новенькие со спортом совсем не дружили.
Пруденс, которую одноклассницы недолюбливали, уверяла, что спортивные игры – напрасная трата времени, но только потому, что они ей не давались. А вообще она считала себя страшно умной и пыталась втянуть других девочек в разговоры о политике.
– Слушай, заткнись, а! – просила в таких случаях Дженет. – Оставь эти разговоры для дискуссионного клуба, ради бога. Если бы ты хоть немного интересовалась тем, что происходит вокруг тебя, и делала бы что-то сама, а не только трепалась, поучала и высказывала своё драгоценное мнение, тебе самой жилось бы веселей. Болтай не болтай, всё равно ты – маленькая безмозглая дурочка. Ты ведь даже в подкидного дурака сыграть не способна!
– Мой папа говорит, что карты – азартная игра, – заявила Пруденс. Её папа был священником и воспитывал дочь в строгих правилах. – А моя тётя, которая замужем за сэром Хэмфри Бартлеттом…
Девочки хором застонали. Все уже до смерти устали от знатных родственников Пруденс, о которых она упоминала когда надо и не надо.
– Погоди-ка, – перебила её Бобби, делая вид, что ей страшно интересно. – Это та самая тётя, которая всегда застилает постель только голубыми шёлковыми простынями? Или тётя, которая закатила истерику прислуге за то, что та принесла бутылку с горячей водой в чехле, который не сочетался по цвету с пуховым одеялом? А может, тётя, у которой салфетки вышиты всеми буквами алфавита, чтобы любой гость всегда нашёл на салфетке свои инициалы?
Пруденс покраснела. Действительно, она один раз похвасталась, что у её тёти шёлковое голубое постельное бельё, но ни о бутылках с горячей водой, ни о салфетках не было сказано ни слова. Бобби всё выдумала, чтобы посмеяться над ней.
– Ну давай, скажи, – не успокаивалась Бобби. – Нам всем просто не терпится узнать последние светские новости!
Но Пруденс хватило ума промолчать и не ввязываться в ссору. Она понимала, что ей не угнаться за быстрой на язык Бобби, которая в любом споре всегда оказывалась победительницей.
Третья новенькая, Памела Бордмен, изо всех сил старалась освоить теннис и плавание, но у неё ничего не получалось.
– Понимаете, до того, как я приехала сюда, у меня была гувернантка, – объяснила она девочкам. – Она не учила меня играть в спортивные игры. Да я и сама не особенно интересовалась ими. Но мне всегда нравилась работа в классе.
– Если всё время работать и совсем не играть, можно вырасти очень скучным человеком, – заметила Пат. – Ты и так слишком умная для тринадцати лет! По-моему, тебе полезно немного побыть двоечницей и погулять на свежем воздухе. А то вечно ты пыхтишь над книгами.
А вот Карлотта до поступления в школу вообще никогда не играла в теннис и вела себя на корте как бешеная, забрасывая мяч куда-то за облака. Как заметила мисс Уилтон, наверное, Карлотте казалось, что теннисная сетка не менее двух миль в высоту.
– Знаешь, Карлотта, – сказала как-то мисс Уилтон этой огонь-девчонке, – когда я была маленькой, мы с братьями придумали себе игру под названием «Дымоходный теннис». Мы пытались забросить мяч на крышу так, чтобы он залетел прямиком в дымоходную трубу. Думаю, ты отлично справилась бы с этой задачей. Но сейчас ты кидаешь мячи не в дымоход, поэтому буду очень признательна, если ты попытаешься бить вон в ту сетку. Ну-ка попробуем… Подкидываешь мяч вверх, а потом посылаешь прямо в сетку!
Но Карлотта снова и снова яростно лупила по мячу, и тот улетал через ограду на кухонный двор. Девочки прыскали со смеху.
Плавала Карлотта примерно так же, как играла в теннис. Воды она не боялась и бассейн любила, но гребки делала, по словам Белинды, точь-в-точь как собачка, беспорядочно молотя руками и ногами.
– Ты плаваешь, как мой пёс Бинкс, – сказала Карлотте и Кэтлин. – Вы одинаково перебираете лапами в воде.
Сэди вообще не умела плавать. В отличие от Элисон она не мёрзла в воде, но не хотела портить причёску тугой резиновой шапочкой и жаловалась, что от хлорированной воды портится кожа.
Одним словом, по мнению первоклашек, все новенькие за исключением Бобби Эллис были пустым местом в спорте.
– Жалко, что наш класс потерял Марджери Фенуорти, – сказала Изабель, глядя, как та, вытянувшись в струнку, проплыла под водой от одного края бассейна до другого. – Она обязательно выиграет соревнование между школами. Представляешь, как мы, первоклашки, гордились бы ею!
Май в этом году выдался просто чудесный – тёплый и солнечный. Плаванием можно было заниматься каждый день, да и на теннисных кортах трава поредела в тех местах, откуда подавали мяч. Многие девочки посадили на пришкольном участке цветы, и сейчас все семена дружно взошли. Пожалуй, садоводство было единственным, что увлекало Памелу вне школьных стен. Она разбила большую клумбу и посеяла семена самых разных цветов, а мелкими – махровыми маргаритками, махровыми фиалками и высокими первоцветами – окружила клумбу, как ярким бордюром.
Классы ходили на прогулки в лес и на холмы. Сэди и Карлотта, похоже, ничего не знали о природе и из-за этого попадали впросак, чем смешили остальных девочек.
При виде лягушек на пруду Пат радостно завопила, а Сэди уставилась на них с большим интересом.
– Я наловила кучу лягушачьей икры этой весной, – сказала Пат. – Из неё вылупилась целая толпа головастиков. Сейчас они уже стали маленькими лягушечками. Такие хорошенькие!
– А что, головастики превращаются в лягушек? – страшно удивилась Сэди.
Девочки вокруг рассмеялись. Они не понимали, как можно не знать таких очевидных вещей.
– Ты что, никогда раньше в школу не ходила? – спросила Пат.
– Ну, в Америке мы с мамой всё время жили в разных гостиницах, – ответила Сэди. – У меня была гувернантка, только она сама ничего не знала. Понимаешь, мама почти всё время ходила по судам.
– Зачем? – не поняла Изабель.
– Когда папа умер, он оставил какое-то неправильное завещание, – объяснила Сэди. – Выходило, что все папины деньги достанутся его сёстрам. Мама обратилась в суд, и на решение этого дела ушли годы. В конце концов мама выиграла, и теперь все деньги получу я, когда мне исполнится двадцать один год. Немаленькое состояние.
– Так ты наследница состояния? – с восхищением протянула Пруденс. – Неудивительно, что у тебя такая красивая одежда и такие дорогие вещи.
Пруденс впервые услышала историю о наследстве. После этого случая все заметили, что она постоянно крутится возле Сэди.
– Видели, как милочка Пруденс увивается за богатой наследницей? – презрительно процедила Дженет. – Она подружилась с отличницей Памелой, чтобы та ей подсказывала, а теперь напрашивается в подруги к Сэди, потому что та когда-нибудь разбогатеет. Гадкая притворщица!
– Это не совсем справедливо, – заметила Пат. – Ведь Сэди – добрая и ни капельки не жадная, и к ней все хорошо относятся именно поэтому, а вовсе не потому, что она богатая. И Пэм тоже хорошая девчонка, хотя и зубрилка. И я с ней дружу не потому, что она умная, а потому, что симпатичная, пусть даже она сидит целыми днями, уткнувшись носом в книжку.
– Можешь защищать Пруденс, если хочешь, – заявила Дженет, – а я всё равно считаю её лицемерной притворщицей. Не могу смотреть, как она подлизывается. Правда, Бобби?
Бобби согласилась. Вот уж кого никак нельзя было назвать притворщицей, так это её. С ней всегда всё было просто и понятно. Доброжелательная, открытая и искренняя, несмотря на бесстрашие и дерзость по отношению ко всем и каждому.
– В этой четверти мы все такие разные, – сказала Пат сестре как-то утром, оглядывая класс. – Просто ужас, до чего разные. Думаю, мы ещё не раз переругаемся, пока привыкнем друг к другу.
