Лесная сказка для детей и взрослых - читать онлайн

Утренние молитвы прочитали в домовом храме, позавтракали, загрузили в микроавтобус съестные припасы, палатки, ёмкости для сбора грибов и ягод, уселись в машину и, благословясь у батюшки, тронулись в путь.

В дороге мама Юля наставляла детей, как себя нужно вести в лесу, чтобы не потеряться, и не заблудиться, но не все слушали внимательно. Мама Юля тоже не очень беспокоилась по поводу того, что кто-то может заблудиться. Двое взрослых уж как-нибудь уследят за пятерыми ребятами. В этом она не сомневалась. Тем более в том лесу, куда они направлялись, мама Юля была неоднократно и довольно хорошо его изучила.

До места назначения добрались за полчаса, не более. Каких-то тридцать километров для микроавтобуса – не расстояние. Свернули на лесную дорогу, и ещё километра два углублялись в лес. Наконец, выехав на большую поляну, остановились, и начали выгружаться. Детям не терпелось как можно скорее отправиться на ягодную и грибную охоту, но прежде надо было поставить палатки, подготовить место для будущего костра и натаскать сухих сучьев для костра, поэтому пришлось нашим торопыгам немного потерпеть. Отец Пётр объяснил им, что после сбора ягод и грибов, все устанут, и делать то, что они делают сейчас будет значительно труднее. Чрез час все намеченные дела были сделаны. Решение о том, кто и чем будет заниматься решили на общем собрании. Ребята с отцом Петром и Маша отправятся за грибами, а мама Юля с Лизой и Катей будут собирать ягоды. На том и порешили. Разобрали приготовленные пластиковые вёдра и плетённые корзины, и отправились на поиски даров леса. Группы разошлись в разные стороны, так как грибные и ягодные угодья располагались довольно далеко друг от друга. Не забыли захватить бутерброды и термосы с чаем, чтобы не возвращаться на обед, и не тратить зря время. Вернуться в лагерь условились к шести часам вечера. Так и начался этот удивительный день.

Ребята и девочки трудились без устали. Лентяев, слава Богу, среди них не было. Часам к пяти вёдра и корзины наполнились доверху грибами и ягодами. Пора было возвращаться. К шести часам, уставшие, но довольные, собрались в лагере. На ужин решили запечь картошку прямо в углях, да попить чай, а уж потом заняться чисткой и сушкой грибов. Отец Пётр прихватил с собой специальную печь, для сушки грибов, и взял этот труд на себя.

Ночь в Карелии мало чем отличается от сумерек, разве что только тем, что с приближением сумерек начинают просыпаться комары, а ночью уже лютуют вовсю, и негде от них спрятаться, но для ребят это не новость. С раннего детства к этому привыкли, и не очень обращали внимание на кровососов. Расселись вокруг костра, стали печь картошку, под весёлые рассказы отца Петра, и не заметили, как время приблизилось к полуночи. Первой опомнилась мама Юля, настоятельно потребовавшая прекратить веселье и отправляться спать. День завтра предстоял такой же тяжёлый, и надо было набраться сил. Отец Пётр полностью поддержал требование мамы Юли, прочитал вечерние молитвы, и только тут, отправляясь спать, Лиза обнаружила, что с ними нет Кати. Когда она ушла от костра и куда направилась, никто не знал. Её исчезновения просто не заметили. Все принялись кричать имя Кати, надеясь, что она где-то рядом, и, ориентируясь на крики, сможет вернуться в лагерь, но всё было напрасно. Катя не откликалась. Всех охватила нешуточная тревога. Потеряться ночью в лесу было проще простого, поэтому, недолго посовещавшись, решили разделиться на две группы и отправиться на поиски. Перед тем как разойтись, отец Пётр предложил всем помолиться Николаю-угоднику, чтобы он помог найти девочку. Не успели закончить молитву, как ветви ближайшего кустарника раздвинулись, и появилась улыбающаяся Катя в сопровождении какого-то седовласого старца. Все замерли, с удивлением глядя на приближающуюся пару. Глуповато-блаженная улыбка Кати никого не удивила, поскольку ожидать от неё можно было, что угодно, и все к этому привыкли, а вот какое-то свечение, исходившее из старца, поразило всех, включая и отца Петра.

– Давайте погреемся у костерка, – с улыбкой предложил старец, когда они подошли, – продрог я что-то.

– Может чайку горяченького, на брусничных листьях настоянного, Отец Николай? – спросила Маша.

– С удовольствием Машенька! Знаешь, чем порадовать старика, Господи помилуй! – отозвался старец.

Никому почему-то и в голову не приходил вопрос, откуда Маша и отец Николай знают друг друга. Это восприняли как само собой разумеющийся факт.

Старец первым присел на брёвнышко у костра. Его примеру последовали и остальные.

– Знаю! – с улыбкой произнёс он после недолгого молчания. – Знаю о ваших проблемах, Господи помилуй. Многие сталкиваются с ними, и всегда поначалу хочется оправдать себя. Не вы первые, не вы последние, но того, кто не научится сам определять свои грехи, ждёт немало бед и горестей в жизни, а уж про Суд Божий и поминать-то страшно. Там-то как оправдаешься?

– Помогите нам, отец Николай, Христа ради! – попросила за всех Лиза.

– Помочь? – переспросил старец. – А чего же не помочь? Конечно, помогу! – с улыбкой произнёс отец Николай.

Не успел он произнести последние слова, как клубы густого тумана стали наполнять лесную поляну. Туман был настолько густым, что все перестали не только видеть, но и слышать друг друга. Сколько времени собравшиеся вокруг костра находились в таком состоянии, никто сказать не мог, потому что исчезло само ощущение времени, и когда туман также неожиданно рассеялся, как и появился, всем показалось, что прошло всего несколько секунд. Никто даже испугаться не успел.

– Ну, как? – всё также загадочно улыбаясь спросил старец. – Что видели? Что слышали? Кто первым решится рассказать?

– Можно я буду первым? – решился Вася.

Волнение Васи было так очевидно, что бросалось в глаза. Мальчик никак не мог успокоится, то поднимал взгляд, то опускал, не зная, видимо, с чего начать, но всё-таки решился:

Видение Василия

Первая жизнь Васи – бесстрашного воина. Моё видение начался с того места, когда я, как обычно, играл в свои любимые «стрелялки», – начал свой рассказ парнишка. – Но играл я почему-то в школе на уроке математики, чего в жизни никогда не случалось. Одноклассники решали какие-то задачи, а я, не обращая никакого внимания ни на них, ни на учителя, ни на сам урок, продолжал биться с противником. Удивительно было то, что и на меня никто не обращал внимания. Как будто меня и вовсе не было на свете. Я так увлёкся игрой, что не заметил, как прозвенел звонок и все ребята вышли из класса. Я остался один и продолжал играть, не замечая этого. Потом всё-таки увидел, что уроки закончились, и вышел из класса. Игра была в самом разгаре, я наступал на противника и, если бы остановился, то обязательно бы проиграл. Я не мог этого сделать, так как по условиям игры у меня были истрачены уже все жизни и осталась только одна, поэтому, выходя из класса, я не прекращал игры и продолжал сражение. Я не прекратил игру даже тогда, когда вышел из школы и пошёл по улице. Мне казалось, что иду домой, но напряжение в игре достигло такой степени, что я перестал замечать всё вокруг. Я шёл туда, куда меня вели ноги. Постепенно сгущались сумерки, но я продолжал играть и идти неведомо куда. Не остановился даже тогда, когда закончился асфальт, и я пошёл по грунтовой дороге. Иногда нога попадала в какую-нибудь выбоину, и я спотыкался, но мне удавалось удержаться на ногах и продолжать путь, не прерывая игры. Игра закончилась только тогда, когда из укрытия, похожего на пень, в меня из гранатомёта выстрелил замаскированный противник, которого я не заметил. Это был конец! Я потерпел поражение, хотя уничтожил столько противников и был уже очень близок к победе. Я очень расстроился и продолжал переживать все перипетии боя, не обращая внимания на то, где нахожусь. Я всматривался в светящийся экран, воскрешая в памяти все события боя, пытался понять, что в моей тактике было не так, и очень переживал. От этих мыслей меня оторвал ветер. Порыв холодного воздуха вернул меня к действительности. Одевался я довольно легко, так как жил рядом со школой, и по дороге туда и обратно просто не успевал замёрзнуть. Подул холодный ветер, и с моих глаз будто спала пелена. Только что вокруг меня был день, и вдруг наступила полнейшая темнота. Было ясно, что я нахожусь где-то в лесу, потому что я отчётливо слышал шум деревьев. Посмотрел на светящийся экран планшетника, где всё ещё были видны мой танк, разбитый снарядом, уничтоженные противники и всё поле боя, покрытое воронками от разорвавшихся снарядов. Я никак не мог оторвать взгляда от экрана и понять, где я нахожусь на самом деле, там, на поле боя, или в этом холодном мраке. Новый порыв ветра и холодные капли дождя окончательно вернули меня в этот мир. Я оторвался от экрана и попытался осмотреться. Вокруг была кромешная тьма, и не было видно ни зги. Я поднял голову и увидел узкую полоску неба, более светлую, чем окружающий меня лес. Опустил взгляд вниз и посветил себе планшетником. Я стоял на узкой, не более полуметра, лесной тропинке. Страха я не испытывал, так как ещё до конца не осознал серьёзность своего положения, да и мой верный друг «Гугл», который всё знает, и всегда приходит на помощь, так же был со мной. Планшетник работал, и я не сомневался, что Гугл поможет мне найти дорогу, и без труда выбраться из этого тёмного леса. Холод мало – помалу охватывал тело, и меня начинала сотрясать мелкая дрожь. Крупные капли дождя, от которого негде было укрыться, падали на одежду, которая постепенно мокла, и в каких-то местах стала прилипать к телу. Ко всем моим неприятностям прибавилось и ощущение голода. Я вспомнил, что последний раз принимал пищу только во время завтрака, и очень пожалел, что отказался от бутербродов, которые мне предлагала мама. На обед во время большой перемены я так же не пошёл, так как был всецело увлечён игрой, поэтому чувство голода сейчас всё больше и больше давало о себе знать. В голове начали возникать не очень приятные мысли. Я почувствовал, как страх и отчаяние охватывают меня. Я вспомнил о своём помощнике и, вернув планшетник в систему поиска, обратился к своему другу: «Гугл! Где я нахожусь?» – спросил я, но мне никто не ответил. Я подождал некоторое время и спросил ещё раз, но ответа вновь не последовало. Я проверил компьютер, но он работал исправно и соединение с интернетом никуда не делось. Не зная, что предпринять, я от отчаяния стал трясти планшетник и звать Гугла, но он не отзывался. Холод стал проникать во все части моего тела, и от бессилия и отчаяния из моих глаз полились слёзы. Я был один в кромешной темноте в неизвестном мне месте, окружённый страшным лесом и не знал, что мне делать. Я совершенно забыл о своих родителях и товарищах, и, полный отчаяния и страха, закричал, что есть силы:

– Гугл! Гугл! Где ты?

– Чего орёшь? – раздался знакомый голос Гугла.

– Почему ты не отвечал? – с упрёком и облегчением спросил я.

– Не хотел и не отвечал! – сварливо ответил он.

– Но я же звал тебя столько раз! Почему ты молчал?

– У тебя закончились деньги.

– Какие деньги?

– Ты, что же, не знаешь, что за пользование компьютером надо платить?

– Нет, – откровенно признался я, – всё делала мама.

– Ну, в таком случае обращайся к своей маме, а меня оставь в покое.

– Но, как же я к ней обращусь, если не знаю, где нахожусь? Что это за место? Помоги мне выбраться отсюда, и тогда мама обязательно заплатит.

– Ты не знаешь, где находишься? Интересненькое дело! Ты находишься в том прекрасном мире, который ты сам выбрал, но здесь нет ни твоих родителей, ни твоих друзей. Ты сам, по своей воле, отказался от них ради этого мира. Ты сам выбрал этот волшебный мир, в котором по твоему желанию ты можешь стать самым сильным и ловким человеком в мире, самым умным и образованным, лучшим футболистом, лучшим артистом, лучшим во всём, что только не пожелаешь. Ты даже можешь стать властелином мира. Хочешь?

– Конечно, хочу, – обрадованно согласился я.

– Прекрасно! Заплати, и все твои желания будут исполнены.

– Но у меня нет денег.

– Иначе здесь нельзя. Тот мир, в котором живут твои родители и друзья, совсем скоро станет таким же, как и этот, но пока этого до конца не случилось, я ничем не могу тебе помочь.

– Как же так, Гугл? Неужели ты не помнишь, сколько раз ты подсказывал мне на уроках, когда я не готовил домашнее задание? Ты даже таблицу умножения за меня выучил. Я перестал общаться с родителями и друзьями, потому что думал, что у меня есть ты, мой единственный помощник и друг. Ты никогда не приставал ко мне со всеми этими нравоучениями, домашним заданием, подметанием полов и мытьём посуды. Ты делал всё, что я хотел, и я думал, что так будет всегда. Неужели я ошибся в тебе?

– Ну, почему же ошибся? Ничего ты не ошибся! Ничего не изменилось! Абсолютно! И дальше всё будет по-прежнему, но только тогда, когда ты за это заплатишь. Ты меня понимаешь? Только тогда, когда заплатишь! Иначе в этом мире невозможно!

– Но, у меня же нет денег! Где я сейчас смогу их взять? Если бы рядом была моя мама, она обязательно заплатила бы.

– Мне нет дела ни до твоей мамы, ни до кого-либо другого вообще, потому что я имею дело только с тобой. Ты уже достаточно взрослый человек и должен сам отвечать за свои поступки, поэтому думай сам, что тебе делать и как тебе поступать. Сколько на маму не кивай, денег от этого больше не будет.

– Так что же мне делать? Неужели нет никакого выхода?

– Почему же нет? Есть!

– Какой, Гугл? Подскажи и я сделаю всё, как ты скажешь!

– Подсказать? – с ноткой сомнения спросил Гугл.

– Подскажи! Конечно, подскажи! – взмолился я.

– Ну, что ж! Так и быть, подскажу! – милостиво согласился Гугл. – Тебе придётся оставить что-нибудь в залог, и тогда всё будет, как прежде.

– В залог? А что я могу оставить в залог, если у меня ничего, кроме планшетника нет?

– Планшетник оставь в покое. Его у тебя никто никогда не заберёт. У тебя есть нечто совершенно бесполезное, чем ты можешь пожертвовать без какого-либо ущерба для себя.

– Что, Гугл?

– Душа!

– Душа? А что это такое?

– Не знаешь?

– Нет!

– Ну и хорошо, что не знаешь. Да и ни к чуму тебе об этом что-то знать. Если уж твои родители ничего не рассказывали тебе о душе, то мне и подавно незачем это делать. Или рассказывали?

– Может и рассказывали, но я не помню. Ты же знаешь, что я, как только встретился с тобой, перестал обращать внимание на то, что мне говорят родители.

– Конечно знаю, и хвалю тебя за это. Что они знают, твои родители? Что они умеют? Только морали читать, да нравоучения, и больше ничего! Я правильно говорю?

– Конечно, правильно! Даже планшетник хотели у меня отобрать! – пожаловался я.

– Ну, это уж совершенный беспредел. Отобрать планшетник. Да, как только такое в голову могло прийти? А ещё, наверно, твердили, что любят тебя и делают это для твоей пользы? Так?

– Да, – согласился я.

– Вот и верь им после этого, – возмущённо произнёс Гугл. – Ну, да ладно. Чего тебе горевать, если у тебя есть такой друг, как я? Правильно я говорю?

– Я и не горюю, Гугл. Ты только помоги мне, а я сделаю всё, что ты скажешь. Договорились?

– Так уж и быть! Я помогу тебе, но только с тем условием, что ты от своего обещания уже не сможешь отказаться, даже если захочешь?

– Какого обещания?

– Я же тебе говорил, что смогу тебе помочь только в том случае, если ты согласишься вместо денег оставить в залог свою душу. Согласен?

– А можно мне немножко подумать? Я ведь не знаю, что такое душа.

– А зачем тебе что-то знать? Ты вот ответь мне на простой вопрос: ты хотя бы раз до этого задумывался о душе?

– Нет.

– Вот тебе и ответ. Если ты никогда не задумывался о ней, значит она тебе и не была нужна. А если она не была тебе нужна до сих пор, значит она не будет тебе нужна и дальше. Правильно? – настойчиво спросил Гугл.

– Не знаю, – неуверенно сказал я. Я не очень понимал, почему не соглашался на предложение Гугла, но что-то внутри меня не давало дать на это согласие.

– Хорошо, – согласился Гугл. – Сейчас я покажу тебе, что мы уберём из твоей души, чтобы это не мешало тебе жить. Согласен?

– Да, – согласился я, не зная, на что дал согласие.

– Вот и прекрасно! – с радостью произнёс Гугл. – Устраивайся поудобнее и смотри, – сказал он, и вдруг рядом со мной появилось большое мягкое кресло. Как только я сел в кресло, прекратился дождь и ветер, тьма расступилась и образовался полный света тоннель, прорезающий тёмный лес. В конце тоннеля я увидел что-то мерцающее светлыми и тёмными пятнами.

– Что это? – спросил я у Гугла.

– Это – твоя душа, – ответил он.

Не успел он ответить, как из этого мерцания вышли страшные демоны, ведущие закованного в цепи смиренного прекрасного юношу. Демоны избивали юношу плетьми, издевались и насмехались над ним, но юноша словно не замечал ни побоев, ни издевательств, не жалуясь и не издавая ни одного стона.

– Кто это? – испуганно спросил я.

– Это твоё терпение, – ухмыляясь, произнёс Гугл.

– А как же я обойдусь без терпения?

– А зачем тебе терпение, если все твои желания будут исполняться? Мешать только будет. Согласен?

– Наверное, да, – неуверенно согласился я.

– Смотри дальше, – не давая подумать, продолжил Гугл.

Вслед за юношей, которого мне было очень жаль, появилась маленькая девочка, которую вели такие же чёрные демоны ужасного вида, избивая и толкая её вперёд. Было видно, что девочка не хочет идти с ними, но сил сопротивляться у неё почти не было. По дороге один из демонов споткнулся обо что-то и упал, разразившись страшными ругательствами. Когда он поднялся на свои кривые ноги, я увидел, что он поранил свою чёрную волосатую ногу, и из раны потекла густая и почему-то чёрная кровь. Девочка тоже увидела это и бросилась на помощь. Она оторвала от подола своего платья полоску материи и перевязала рану, но вместо благодарности получила удар плетью.

– Кто это? – возмущённо спросил я.

– Это – твоё милосердие.

– А почему этот ужасный демон так отблагодарил её за помощь?

– А что здесь удивительного? В этом мире милосердие – огромный недостаток. Сам подумай! Что сделает с тобой противник, с которым встретишься в бою, если ты вдруг начнёшь жалеть его, перевязывать его раны, или благодарить за то, что он не отрубил тебе голову, или неудачно выстрелил? Да ты даже подумать об этом не успеешь, как он исправит свой промах, и тогда уж тебе точно будет несдобровать. А количество жизней здесь не бесконечно. Ты и сам об этом хорошо знаешь. Согласен с этим?

– Да, – с неохотой согласился я. Гугл был прав, и мне нечего было ему возразить, так как в мире, пусть и придуманном кем-то, существовали свои законы, главный из которых гласил: «Убей врага первым, или он убьёт тебя!» А, поскольку врагами были все встречные, с милосердием и благодарностью в таком мире прожить было невозможно.

– Значит, убираем и чувство благодарности! Только мешать будет. Договорились? – спросил Гугл.

Я подтвердил своё согласие, и тут же небольшая светлая часть моей души погасла и как бы растворилась. Я обратил внимание на то, что по мере того, как из моей души уходили ненужные, по мнению Гугла, её части, она становилась всё меньше и меньше в размере, и всё больше темнела.

– А теперь мы уберём самую ненужную и заразную часть твоей души, – с каким-то ожесточением в голосе произнёс Гугл.

– Какую?

– Любовь.

– Зачем? – испуганно спросил я.

– Если не убрать любовь, то ты не выживешь здесь и секунды, потому что тот, у кого осталась хоть капелька любви, обречён на погибель.

– Почему? – уже с ужасом спросил я.

– Потому, что тот, у кого сохранилась любовь не может быть свободным.

– Не понимаю. Объясни!

– Свободным может быть только тот, кому никто не нужен. Ты меня понимаешь?

– Не очень, – признался я.

– Проще говоря, свободным может быть только тот, кому на всех наплевать. В этом суть свободы! Но и это не всё! Если ты избавишься от любви, то ты избавишься и от страданий! Ты, наверное, знаешь, как страдают люди от потери близких и от любых неприятностей.

– Конечно.

– Но страдают-то они именно из-за любви, поэтому, если ты хочешь страдать так же, как и они, мы можем оставить тебе любовь. Страдай себе на здоровье! Хочешь страдать, или лучше обойдёмся без этого?

– Давай обойдёмся без этого, – согласился я. Перспектива страдать из-за чего бы то ни было меня никак не устраивала. Как только я дал согласие, моя душа как-то очень пронзительно и жалобно застонала и из неё начали вылетать, одна за другой, какие-то светлые существа, похожие на белый туман. Описать, как они выглядели, я не могу, так как они с быстротой молнии мелькали передо мной и исчезали, но я каким-то непонятным мне образом понимал, что представляют из себя эти мелькавшие и тут же исчезавшие белые существа. Не могу описать их внешность, но я каким-то образом понимал, что, вот, передо мной мелькнула доброта, а вслед за ней пролетела справедливость, а за ней – честность, мужество, чувство долга, трудолюбие, кротость и так далее. И всякий раз, когда очередная светлая часть мелькала мимо меня, душа издавала всё более и более жалобные стоны. Я чувствовал, что из меня безжалостно выдирают что-то очень близкое и родное, присущее только мне одному. Мой ужас от происходящего был настолько велик, что я, кажется, потерял сознание, и будто бы наблюдал за всем происходящим со стороны. Очнулся только тогда, когда стоны прекратились. Посмотрел на душу и поразился её виду. Теперь она представляла из себя какой-то чёрный бесформенный сгусток, издававший омерзительное зловонье. Но, к моему удивлению, и её вид, и даже это зловонье, мне нравились. Хотел обратиться к Гуглу и по привычке поблагодарить его, но понял вдруг, что мне совершенно необязательно это делать, потому что не чувствовал к нему никакой благодарности. Это обрадовало меня, и я злорадно засмеялся. Мне казалось, что я нахожусь на вершине счастья! Наконец-то я избавился от всего, что мешало моим желаниям! Наконец-то я действительно свободен, и мне абсолютно безразлично, что будет не только с моими родителями и знакомыми, но и что будет со всем этим так ненавистным мне миром вообще! О друзьях даже не задумывался, так как потерял их сразу же, как только попал в зависимость к компьютеру. Единственными моими собеседниками были те, которые, как и я, были в плену у компьютерных игр, но дружбы между нами никакой не было. Наше общение ограничивалось хвастовством о действительных или выдуманных победах, вызывавших зависть или насмешку своих собеседников. О поражениях, как правило, никто не рассказывал. При этом никто из нас не делился секретом побед. Чувство зависти к победам других было у всех моих знакомых, и я не был исключением. Оно вынуждало сутками сидеть за компьютером и безостановочно играть, пытаясь достигнуть того уровня, которого не достигли ещё твои знакомые.

Итак, я был, наконец-то, свободен! Ещё раз с восхищением посмотрел на свою чёрную зловонную душу, и она показалась мне прекрасной. Я продолжал наслаждаться её восхитительным зловонием, когда до моего слуха донеслось еле слышное рыдание. Я стал внимательно оглядываться вокруг, пытаясь найти того, кто так горько плачет, но никого не обнаружил. Хотел отмахнуться от этого назойливого плача, но не смог. Злость поднималась во мне и желание найти и наказать того, кто мешает мне наслаждаться моей новой душой, перерастала в ярость. Я поднялся с кресла и только тут обнаружил далеко за моей душой двух маленьких сверкающих белизной крылатых человечков, которые громко и безутешно рыдали и мешали моему наслаждению.

– Замолчите! – что есть силы заорал я, и они на время прекратили плакать. – Кто вы такие, и по какой причине вы рыдаете и нарушаете мой покой? – спросил я у них так, как будто уже на самом деле стал властелином вселенной.

– Мы твои ангелы-хранители, – ответил один из них, и, указывая на своего товарища, продолжил:

– Этот ангел был дан тебе Господом Богом при рождении. В миру его называют совестью. Он предостерегал тебя с момента рождения от дурных поступков, а я – твой ангел-хранитель, данный тебе после святого крещения. Мы оба должны были уберечь тебя от бесов, но не смогли этого сделать.

– Почему? – удивился я.

– Потому что Господь дал человеку право выбора, и только сам человек может выбирать, что и как ему делать. Мы можем только подсказывать и предупреждать, или по просьбе человека прогонять бесов, склоняющих его к совершению зла и ведущих к погибели.

– Как я мог услышать вас, если вы такие маленькие? Я и сейчас ваши голоса еле слышу.

– Мы вовсе не маленькие. Мы больше и сильнее любого из твоих теперешних друзей-демонов, но сейчас мы очень далеко от тебя. Мы так далеко от тебя, потому что ты отогнал нас, принимая их советы и не прислушиваясь к тому, что говорили тебе мы. Да что мы? Что говорить о нас, если ты отмахивался от всего, что советовали тебе твои родители, и считал геройством всё делать вопреки всему, что говорили тебе они. Но ты должен знать, что мы всегда готовы вернуться и прийти тебе на помощь. Даже в самой безнадёжной ситуации, когда будет казаться, что ничего нельзя уже исправить, тебе стоит только позвать нас, и мы придём на помощь. Но твой призыв должен исходить из самых глубин твоего сердца, потому что, в противном случае, мы можем не услышать тебя. Запомни! Для того, чтобы мы пришли к тебе на помощь, твоё желание должно быть совершенно искренним, и в нём не должно быть ни капли сомнения в том, что мы можем не откликнуться на твой призыв! Ты до самого последнего мгновения можешь всё изменить и избежать погибели. Запомни это!

– Ладно, – милостиво согласился я, – запомню. А теперь проваливайте! Не до вас мне! – сказал я им, и они тут же исчезли.

Едва я успел произнести эти слова, как свет в образовавшемся тоннеле померк и установились сумерки, в которых моя чёрная душа показалась мне ещё прекрасней.

Насладившись этим зрелищем, я обратился к Гуглу, которого почему-то стал считать своим слугой:

– Ты где пропал, компьютерная твоя душа? – с упрёком спросил я.

– Слушаюсь и повинуюсь! – услышал я тут же насмешливый голос Гугла.

– Почему стало так темно? – спросил я у него.

– Сей момент исправим, – сказал Гугл, и тут же всё озарилось дневным светом. Моя чёрная душа и кресло исчезли, и я увидел, что нахожусь посреди густых джунглей. В тот же миг на меня обрушились пронзительные крики птиц, шипение змей, и рыки злобных хищников. Поняв, что, имея в своих руках один планшетник долго в этом враждебном мире не прожить, я приказал Гуглу вооружить меня и одеть в бронезащиту. Тут же моё желание было исполнено. Я получил в своё распоряжение лазерный пистолет, тяжёлый пулемёт, десяток гранат, прибор ночного видения с тепловизором, датчиком опасности и полную бронезащиту. Я стал похож на живую крепость и очень гордился этим. Уж теперь-то моим противникам несдобровать! Осмотрелся и, не заметив рядом никакой опасности, двинулся навстречу неизвестности. Я хорошо знал, что в том положении, в котором находился сейчас, надо быть предельно осторожным и внимательным, так как опасность могла подстерегать меня на каждом шагу: и сверху, и снизу, и справа, и слева, и сзади, и спереди. Проще говоря, весь мир вокруг меня был одной сплошной угрозой. Любое насекомое, любая птица, любое животное и даже растение, несмотря на свой, казалось бы, невинный вид, представляли для меня смертельную опасность. Всех достоинств своего боевого снаряжения я не знал, но то, что он был герметичен и никакая мелкая тварь, даже, если бы и очень захотела, не смогла бы нанести мне вреда, знал абсолютно точно. Моё снаряжение представляло собой жаростойкий скафандр, плотно облегавший моё тело, с климат контролем, так что мне не страшно было бы попасть и в эпицентр любого пожара, которые зачастую случались в этих джунглях. Эта особенность моей защиты была совершенно не лишней так же и потому, что в этих джунглях водились такие смертельно опасные твари, которые обладали не только острейшими клыками и когтями, но и могли извергать огонь. Ко всему прочему, у меня исчезло чувство голода и жажды, и единственное, в чём я нуждался, так это в небольшом отдыхе и сне. Именно это и было моим единственным слабым местом. Если во время сна или отдыха на меня нападёт враг, то участь моя будет решена в одно мгновение, и я погибну. И хотя этот мир вроде бы и не был настоящим, но чувства при этом испытывались такие же, как и в реальном мире. Я имею в виду не только страх, ненависть, ярость и жажду уничтожить противника, но и боль, которую противник может причинить тебе. Никто в этом мире не испытывал жалости друг к другу, поэтому ждать пощады от кого бы то ни было, являлось чистым безумием.

Итак, проверив исправность своего вооружения, я двинулся в чащу, прорубая себе путь сквозь густые заросли длинным и острейшим ножом-мачете, встроенном в правую руку моего костюма. Усталости не чувствовал, так как все усилия, которые я прилагал для продвижения вперёд, брал на себя экзоскелет, встроенный в костюм. Его сила была такова, что я мог спокойно выдернуть с корнями дерево средней величины, и сломать его, как спичку. Временами я останавливался и чутко прислушивался, стараясь уловить присутствие возможных противников. Какое-то время всё было спокойно, и я с короткими перерывами продолжал прорубать себе дорогу, углубляясь в джунгли. Я не знал, куда иду, так вся цель моего присутствия здесь заключалась в том, чтобы отыскать противника и уничтожить его. И чем больше я уничтожу врагов, тем больше будет мой успех и чувства удовлетворения и гордости. Сладость этого чувства была настолько велика, что ради него я отказался не только от родителей, но и от жизни вообще, и ничуть не жалел об этом.

Я уже больше часа прорубался сквозь заросли, когда во время одной из коротких остановок детектор опасности издал сигнал тревоги. Я усилил звук и отчётливо услышал треск ломающихся деревьев, злобный звериный рык и звуки отчаянной борьбы. Я понял, что где-то недалеко ведут борьбу не на жизнь, а на смерть, два каких-то гиганта, так как их голоса скорее походили на раскаты грома. По сравнению с ними, рычание льва, которое я слышал по телевизору, можно было сравнить с комариным писком. Я удвоил свои усилия, так как именно этой встречи и искал. Я надеялся, что чудовища, увлечённые схваткой, не заметят меня, и можно будет убить их обоих, если они оба останутся живы к моему появлению. Через каких-нибудь четверть часа заросли стали редеть, и скорость моего продвижения увеличилась. Звуки борьбы были теперь слышны совершенно отчётливо. Мои чувства от приближения опасности обострились до предела, когда я неожиданно вышел на большое открытое пространство. Огромная поляна, которая внезапно открылась передо мной, была завалена поваленными деревьями, над которыми возвышались два чудовища, схватившиеся в смертельной схватке. В этом мире никто и никогда не уступал, поэтому все схватки кончались только тогда, когда один из противников погибал. Здесь нельзя было сдаться на милость победителя, по той простой причине, что чувства милосердия здесь не существовало. Вот и эти два чудовища, размером не менее пятиэтажного дома яростно боролись, пуская в ход и свои острейшие зубы, и длиннющие, как сабли, когти, разрывая плоть друг друга, и пытаясь добраться до горла противника. Они катались по земле, яростно рыча, вскакивали, недолго отдыхали, и вновь бросались друг на друга. Я посчитал, что в пылу схватки они не обратят на меня никакого внимания, поэтому не стал прятаться, а молча и с восхищением наблюдал за этой завораживающей картиной, не вмешиваясь в происходящее. Я ждал, когда кто-нибудь победит. Справиться с одним таким гигантом было бы куда легче и безопасней, чем противостоять двум сразу, потому что и одно такое чудовище могло разорвать меня на куски, и мне не помог бы никакой бронекостюм. Но, к моему удивлению и ужасу, во время очередной передышки чудовище, находившееся как раз напротив меня, вдруг издало рык, совершенно непохожий на те, что они издавали до сих пор. Услышав это, остановилась и вторая громадина, и повернула голову в мою сторону. Всё вокруг замерло. И я, и чудовища молча и настороженно наблюдали друг за другом. От ближайшего зверя меня отделяло не более тридцати метров. Преодолеть это расстояние монстр мог за несколько секунд. Ждать, когда он на меня кинется, было бы безумием, так как тогда у меня не останется времени для того, чтобы отразить нападение второго чудовища. А, если позволить им напасть на меня вместе, то моя гибель, вероятнее всего, будет неизбежна. И, хотя у меня в этом мире была не одна, а три жизни, умирать мне вовсе не хотелось, так как, во-первых, как я уже говорил, чувство боли здесь никто не отменял, а, во-вторых, очень жаль было тратить жизнь, потому что я не представлял себе, что будет со мной, когда закончится моя третья жизнь, а Гугл ничего мне об этом не говорил. Не дожидаясь нападения чудовищ, я вскинул пулемёт и начал стрелять в ближайшего ко мне монстра. Я не отпускал курок до тех пор, пока не закончились патроны. Пулемёт был заряжен разрывными пулями, которые вонзаясь в тело животного, взрывались, как маленькие гранаты. Я видел, что все они, попадая в цель, оставляют за собой полосу развороченной плоти, из которой, после короткой заминки, начинает хлестать кровь. После того, как стрельба закончилась, все мы, я и оба чудовища, находились несколько секунд в оцепенении. Затем я увидел, что тело того монстра, по которому я стрелял, начало разваливаться на две части, но досмотреть до конца этот процесс у меня уже не было времени, так как второе чудовище с яростным рёвом бросилось в мою сторону. Времени на раздумья не было, и я, отбросив в сторону бесполезный пулемёт, хотел отскочить в сторону, чтобы не попасть в лапы монстра, который уже летел в прыжке, намереваясь схватить меня своими страшными когтями, но споткнулся. Споткнулся и, упав, покатился совсем не в ту сторону, в которую предполагал отпрыгнуть. Именно это и спасло меня от неминуемой гибели. Чудовище предугадало мои планы, и прыгнуло как раз туда, куда намеревался приземлиться и я, но падение помогло мне избежать когтей. Я оказался придавлен его мягким животом, выбраться из-под которого у меня не было никакой возможности, так как мой экзоскелет не был рассчитан на такой огромный вес. Раздумывать в такой ситуации не было времени, поэтому я нажал на гашетку своего лазерного пистолета, направленного прямо вверх. Луч лазера стал мгновенно прожигать шкуру монстра, и на меня повалились, перерезанные тем же лучом лазера его внутренности. Почувствовав эту мгновенную и непонятно откуда взявшуюся боль, чудовище высоко подпрыгнуло и ринулось в сторону. Этот прыжок был последним движением в его жизни. Оно упало рядом с ранее убитым мной монстром, так и не поняв причину своей гибели, и сразу же затихло. Я выбрался из навалившихся на меня внутренностей, и бросился в джунгли. Вокруг стояла тишина. Все джунгли замерли, вслушиваясь в звуки этой схватки и ожидая её окончания. Я прекрасно понимал, что как только обитатели джунглей поймут, что схватка закончилась, они тут же начнут собираться, чтобы поживиться плотью побеждённого, а, если повезёт, то и самим победителем, если тот окажется достаточно изранен и обессилен, поэтому моей первой задачей было надёжно укрыться, что я и сделал, прихватив с собой разряженный пулемёт. Я залез на большое ветвистое дерево, росшее на краю поляны, и укрылся в его густой листве. Усевшись в развилке ветвей, перезарядил пулемет и лазерный пистолет. Неопытный игрок обязательно решил бы, что схватка уже закончена, но я-то знал, что это не так. Я истратил много сил и боеприпасов, поэтому мне просто необходим был продолжительный отдых, чтобы не только восстановить свои силы, но также и для того, чтобы пополнить боезапас, который восстанавливался по истечению определённого промежутка времени. Первые падальщики, и большие, и средние, и маленькие, появились уже через несколько минут. В любой другой ситуации они непременно напали бы друг на друга, но сейчас, привлечённые запахом свежей крови, когда горы обильной пищи были перед ними, не было никакой необходимости враждовать и рисковать своей жизнью, поэтому, на время бесплатного обеда, между ними воцарилось временное перемирие, и из врагов они превратились в сообщников. Естественный страх перед этими чудищами сдерживал их до тех пор, пока один из наиболее смелых из падальщиков не вонзил свои зубы в ещё тёплую плоть поверженных гигантов. Как только это случилось, тут же со всех сторон, толкаясь и отпихивая друг друга, множество хищников бросилось пожирать трупы. Воцарился полный хаос. Животные визжали, урчали, рычали и даже мяукали, вонзая свои зубы не только в тела чудовищ, но и кусая и отгоняя тех, кто мешал им насыщаться. Страх покинул животных, и на его место пришла неутолимая жадность и обжорство. Я сидел, притаившись на дереве, и наблюдал за происходящим без всякого смущения или раздражения. Мой план был предельно прост, но от этого не менее эффективен. Всё, что мне было нужно, так это дождаться, когда соберётся как можно больше хищников. Только тогда я и начну действовать. Я понимал, что мне не нужно будет долго ждать, так твари всё прибывали и прибывали, возникая как из-под земли, и заполняя собой всю поляну. Когда их собралось столько, что они покрыли собой не только тела поверженных чудовищ, но всю поляну вокруг них, я начал действовать. Мой пулемёт, установленный в расселину дерева, дал свою первую очередь. Я начал стрелять, начиная с животных, которые находились ближе к концу поляны, чтобы остальные не смогли разбежаться сразу. Не зная, откуда исходит угроза, они стали метаться, давя друг друга. Паника охватила всех собравшихся тварей. Они метались в разные стороны, но, по причине того, что дорогу в джунгли преграждал мой грозный пулемёт, им некуда было бежать, и они погибали десятками. Остановился я только тогда, когда вся поляна была устлана трупами падальщиков. Несмотря на то, что я расстался с любовью, я не стал кровожадным. Эту расправу я устроил, исходя только из практической необходимости. Меня волновало одно – сохранение моей собственной жизни, и мне было совершенно безразлично, сколько живых существ я должен уничтожить, чтобы добиться этой цели, ни одного, или тысячи. Я жил по правилам этого мира, и они меня устраивали.