К началу Великой Отечественной войны на огневой позиции на полуострове Пактри в Эстонии находились 11‐я и 12‐я железнодорожные батареи, в составе которых, соответственно, были три 356‐мм установки ТМ‐1—14 и четыре 180‐мм установки ТМ‐1—180.
18‐я железнодорожная батарея (четыре ТМ‐1—180) находилась на огневой позиции в районе Либавы.
9‐я и 17‐я железнодорожные батареи (соответственно, три установки ТМ‐1—12 и четыре установки ТМ‐1—180) располагались на территории военно-морской базы на полуострове Ханко.
В полдень 22 июня командующий Балтийским флотом В.Ф. Трибуц приказал командиру Либавской ВМБ отправить в тыл 18‐ю железнодорожную батарею капитана В.П. Лисецкого.
Однако приказ сворачиваться и уходить батарея № 18 получила лишь в 7 часов утра 23 июня. В 13.00 транспортёры двинулись в направлении Виндавы. Но на станции Дубре была получена телефонограмма начальника Либавской ВМБ с приказом вернуться. Эшелоны, несмотря на суматоху, царившую в первые дни войны, сумели переформироваться «головой» на Либаву. Однако вскоре стало ясно, что телефонограмма была направлена агентурой противника, чтобы не дать артустановкам уйти.
Моторизованные части немцев уже захватили железнодорожное полотно позади батареи. В этой ситуации капитан Лисецкий отдал приказ выводить батарею задним ходом. Переставлять вновь паровозы в голову составов времени не было. Батарея двинулась на Ригу. По пути личному составу батареи приходилось ремонтировать железнодорожные пути, разобранные бандами националистов.
24 июня 18‐я железнодорожная батарея была на станции Заметаны. На перегоне Лионте – Искрити батарею атаковали германские бомбардировщики. Согласно докладу командира батареи, был сбит один «юнкерс», но и личный состав батареи понёс потери.
Поскольку путь на Таллин был нарушен, Лисецкий решил идти на Псков, а затем – на базу железнодорожной артиллерии в Мукково.
2 июля железнодорожные батареи № 11 и 12 получили приказ командующего Балтийским флотом об уходе из Эстонии. Первый эшелон 12‐й батареи ушел в 02.14 ночи 4 июля. На станции Палдиски в состав 12‐й батареи были включены два вагона-погреба и паровоз «Эм» от 17‐й железнодорожной батареи. Перед началом войны они ремонтировались на «материке» и соединиться со своей батареей, находившейся на полуострове Ханко, уже не успели. 5 июля 12‐я батарея прибыла в Ижорский укрепрайон в Лебяжье.
11‐я батарея 2 июля прибыла в Палдиски на Кургальский полуостров на западе Ленинградской области, примерно в 70 километрах от «Красной Горки».
Батареи № 9 и 17 были блокированы финнами на полуострове Ханко. 22 июня 1941 г. германские самолёты, базировавшиеся в Финляндии, бомбили ВМБ Ханко. В ответ 25 июня артиллерия Ханко открыла огонь по финским батареям. Финские батареи в свою очередь обстреляли Ханко, включая городской район.
Постепенно финны усиливали обстрел города Ханко. В ответ с 27 июля 305‐мм железнодорожная батарея № 9 и 180‐мм батарея № 17 периодически открывали огонь по финскому городу Таммисаари. Артогонь корректировался самолётами И‐153. В Таммисаари была разрушена железнодорожная станция, уничтожено несколько поездов, сильные разрушения были и в городе. Финское командование произвело эвакуацию жителей города.
Стреляли наши железнодорожные батареи и по морским целям. Так, 180‐мм железнодорожная батарея № 17 с дистанции 34,5 километра со второго залпа накрыла две баржи и буксир. Одна баржа взорвалась, другая затонула, повреждённому буксиру удалось уйти в шхеры.
28 июля та же батарея обстреляла финскую канонерскую лодку «Карьяла».
В ходе эвакуации полуострова Ханко в ночь со 2 на 3 июля 1941 г. по приказу командования железнодорожные батареи № 9 и 17 были взорваны. Так, по крайней мере, доложили командованию. Что же произошло там на самом деле, мы узнаем позже.
Железнодорожная батарея № 19 (четыре ТМ‐1—180) была построена на заводе имени Марти в Николаеве для Балтийского флота. В апреле – мае 1941 г. в Николаев с Балтики прибыли старший лейтенант Шулепов, лейтенант Михайлов и 50 краснофлотцев для принятия батареи. Заводские (они же приемные) испытания батареи в связи с возможностью начала войны были проведены по сокращенной программе.
Утром 23 июня батарея получила приказ готовиться к походу, и уже вечером эшелон пошел на север. «Первым эшелоном командовал старший лейтенант Шулепов, вторым – лейтенант Михайлов. Непредвиденная остановка на подходах к Орше. Немцы бомбили станцию. Далее – на Витебск. Прямые пути на Ленинград забиты. Приняли решение – пробиваться через Смоленск. Там в невероятной неразберихе эшелоны с транспортёрами загнали на разгрузочную площадку. Только энергичное объяснение старшего лейтенанта Шулепова с комендантом станции позволило вывести эшелоны на свободный путь.
4 июля первый боевой поход. 19‐ф ОЖДАБ был успешно завершен. Батарея прибыла в Лебяжье.
Доукомплектование батареи личным, в том числе и командирским, составом, вооружением и имуществом, формирование её служб, проведение производственных приемо-сдаточных испытаний артустановок батареи осуществлялось одновременно, 90 процентов личного состава никогда не служило в железнодорожной артиллерии. Поэтому на первых порах ставилась задача обучить людей владению механизмами «в мере, достаточной для производства стрельб сдаточных испытаний». Однако командирам в короткий срок удалось подготовить орудийные расчёты, сделать войсковую часть боеспособной»[12].
15 июля 1941 г. 19‐я железнодорожная батарея была включена в состав Ижорского сектора береговой обороны Кронштадтской ВМБ Балтийского флота.
9 июля 12‐я железнодорожная батарея получила приказ передислоцироваться в район Новгорода. На следующий день батарея была уже на месте и сразу же подверглась интенсивной бомбежке немецкой авиации. Налёты производились каждые 25–35 минут.
Командир 12‐й батареи направил телеграмму в штаб Балтийского флота: «НАХОЖУСЬ В РАЙОНЕ НОВГОРОДА СТ БОРОК РАЗВЕРТЫВАТЬСЯ ИЗ ЗА ОТСУТСТВИЯ ПУТЕЙ НЕ МОГУ ТУПИКИ СТРОИТЬ НЕЧЕМ ЗАДАЧУ НИКТО НЕ СТАВИТ СВЯЗИ С АРМЕЙСКИМ КОМАНДОВАНИЕМ НЕТ ПОДВЕРГАЮСЬ БОМБЕЖКЕ НЕСКОЛЬКО РАЗ В СУТКИ ПРИКРЫТИЯ С ВОЗДУХА НЕТ ПРОШУ ВАШЕГО УКАЗАНИЯ».
Но при неразберихе непрерывного отступления ответа на эту телеграмму так и не поступило, и 12 июля командование батареи приняло решение отправить транспортёры на Ленинград: 1‐й эшелон – по ветке через Рогавку, а 2‐й и 3‐й эшелоны – через Чудово на Лебяжье. 1‐й эшелон, которым командовал А.К. Дробязко, на перегоне Таткино – Рогавка подвергся налёту двух «юнкерсов». Один из них был сбит пулемётным расчётом ПВО батареи сержанта Ермолаева, вскоре после этого погибшего. Погибли также командир взвода ПВО лейтенант Худушкин и три краснофлотца, тринадцать человек получили ранения.
Бывший командир 12‐й ОЖДАБ Г.И. Барбакадзе вспоминал после войны: «Взрывами бомб артиллерийские установки весом в 170 тонн, силовая станция, центральный пост и погреба с боеприпасами были завалены в воронки, а часть из них отброшена на несколько метров от железнодорожного полотна. Фронтовая железная дорога была выведена из строя.
Приказ, вскоре полученный из Москвы, гласил: движение по железной дороге должно быть восстановлено в течение шести часов. Но как убрать тяжёлые подвижные орудийные транспортёры, вагоны с полотна за такое короткое время? Особую опасность представляли вагоны со снарядами, отброшенные на восемь – десять метров и упавшие вверх колёсами. Осколочно-фугасные снаряды весом в 97,5 килограмма в то время ещё снабжались особыми взрывателями, которые не имели походного крепления. По существующим инструкциям подобные снаряды, упавшие с высоты четырёх метров, подлежали уничтожению путём подрыва. Узнав об этом, один из прибывших на место происшествия начальников приказал взорвать всю материальную часть и боеприпасы, расчистить путь и восстановить движение.
Нам стало не по себе. Не укладывалась в сознание мысль, что можно начисто взорвать 180‐миллиметровые орудия с дальностью полёта снаряда 38 километров, да ещё и с боеприпасами! И мы все, оправившись от неожиданности, принялись убеждать начальника не делать этого, что нам и удалось. Быстро силами краснофлотцев батареи приступили к постройке обходного железнодорожного пути для восстановления движения в срок, чтобы спасти свои дальнобойные орудия. Снаряды решили обезвредить вручную, вывертывая взрыватели. Эту работу должны были выполнить, рискуя жизнью, смельчаки-добровольцы.
Алексей Васильевич Чернопятов, тульский оружейный мастер, знавший почти все виды оружия и боеприпасов, заявил мне:
– Лучше погибнуть при взрыве снарядов, спасая их, чем уничтожить своими руками. Я берусь за работу с взрывателями и обезвреживание снарядов.
Я верил, что Чернопятов сделает все возможное, чтобы сохранить боеприпасы для дальнейших боев, и разрешил произвести эту серьёзную и крайне опасную работу. Была создана команда смельчаков из восьми человек во главе с Чернопятовым. Помощником он взял своего воспитанника – старшину Фёдора Горбачева, также отлично знавшего многие виды боеприпасов, и командира отделения комендоров Самородова. Для выгрузки обезвреженных снарядов из вагонов-погребов были выделены комендоры Карпов, Смирнов, Бродов, Васильев и Поляков…
Вскоре раздалось:
– Есть первый!
Комендоры подхватили и унесли первый обездвиженный снаряд.
И пошло, и пошло.
– Есть второй!
– Есть третий!
И наконец:
– Есть четыреста восемнадцатый! – с ликованием закричали комендоры. Это был последний. Четыреста восемнадцать взрывателей были удалены из снарядов.
Четыреста восемнадцать раз в течение нескольких часов трое смельчаков были в руках у смерти. Но смелость, хладнокровие и отличное знание техники помогло им пойти на благородный риск и победить.
И тут же началась битва за сохранение материальной части орудий и других технических средств. Эту работу возглавили командиры артиллерийских установок старшие лейтенанты Алексей Кириллович Дробязко и Петр Софронович Зайцев. Им было уже легче, так как за это время движение по железнодорожному полотну восстановили. Правда, работа по спасению техники осложнялась тем, что прибывший восстановительный поезд имел грузоподъемность 75 тонн, а каждая из установок весила не менее 170 тонн. Но трое суток настойчивых трудов, матросская смекалка, любовь к своей технике и её глубокое знание, а главное, твердая вера в победу сделали невозможное возможным. Драгоценная техника и боеприпасы были спасены для дальнейших боев с озверелым врагом, рвавшимся к Ленинграду»[13].
Участник боев полковник В.В. Орловский писал: «11‐я, 12‐я и 18‐я батареи в июле 1941 г. прибыли на железнодорожную базу Маково и вели боевые действия с огневых позиций в районах Усть-Луга, Кихталка, Керстово, а затем Копорье и Калище. Они поддерживали своим мощным огнём оборонительные действия 8‐й армии на лужском плацдарме, нанося сосредоточенные артиллерийские удары по скоплениям танков и пехоты, по мостам через р. Луга в районах Нарвы и Кингисеппа, по населённым пунктам Ивановское, Поречье и Сабск»[14].
В частности, 18‐я батарея 5 августа вела огонь по скоплению войск противника у реки Луги, в районах Муравейно и Лычино в 3 километрах северо-западнее Сабска. 10 августа 18‐я батарея вела огонь по противнику в районе Муравейно – Поречье.
17 августа в Лужском секторе Кронштадтской ВМБ 12‐я и 18‐я железнодорожные батареи вели артиллерийский огонь по противнику в районе станций Веймарн – Ямсковицы в 4 километрах севернее Веймарна.
В июле 1941 г. Военный совет Балтийского флота принял решение установить на железнодорожные платформы морские орудия калибра 100–152 мм, предназначенные для строившихся кораблей и состоявшие на хранении в арсенале.
Для создания железнодорожных транспортёров 100–152‐мм орудий использовались обычные четырёхосные железнодорожные 60‐тонные платформы. У такой платформы снимался деревянный настил и вместо него настилался рифленый стальной лист. В центре платформы к балкам был приварен стальной лист толщиной 50 мм. К этому листу крепили артиллерийскую установку. Причём артиллерийские установки 130/50‐мм Б‐13, 120/50‐мм и 100‐мм Б‐24 оставались практически без изменений. Таким образом, были получены обычные корабельные установки на центральном штыре с круговым обстрелом. Транспортёры имели четыре опорные ноги, шарнирно скрепленные с платформой. Приводы наведения, подачи боеприпасов и др. были исключительно ручные.
Переделки в железнодорожной платформе и монтаж корабельной установки осуществлялись за 1–4 дня.
Единственное оригинальное решение имелось в конструкции некоторых 152‐мм железнодорожных установок. Их 152/57‐мм орудия Б‐38 предназначались для башен крейсеров типа «Чапаев». Установка башенного станка на железнодорожную платформу была сложна и требовала создания многих новых устройств, в том числе поворотного механизма. Поэтому 152‐мм качающиеся части Б‐38 устанавливали на станки от 203/45‐мм пушек, спроектированных в 1891 г. Другую часть 152/57‐мм железнодорожных установок располагали на станках береговых установок МУ-2.
Всего в 1941 г. было размещено на железнодорожных платформах четыре 152/57‐мм, тридцать шесть 130/50‐мм, четыре 120/50‐мм и две 100‐мм корабельные пушки.
Первоначально командование фронтом бессистемно передавало железнодорожные установки как Балтийскому флоту, так и отдельным сухопутным частям. Так, например, батареи № 41 и 42, вооружённые каждая двумя 152/57‐мм пушками Б‐38, были включены в состав Невского укрепленного сектора. Все батареи имели двузначные номера. Сухопутные начальники не разбирались ни в морских орудиях, ни в железнодорожных транспортёрах, армия не располагала боеприпасами для этих пушек, и в конце концов было решено сосредоточить всю железнодорожную артиллерию под единым командованием.
8 января 1942 г. была сформирована 101‐я морская железнодорожная артиллерийская бригада в составе семи отдельных дивизионов, 11‐й отдельной батареи и бронепоезда № 30. Перед бригадой ставились задачи контрбатарейной борьбы с германской артиллерией, ведущей огонь по городу, огневой поддержки наступающих войск Ленинградского фронта, обеспечение морских коммуникаций Ленинград – Кронштадт.
В состав бригады вошли 16 двухорудийных 130‐мм батарей, которые до января 1942 г. были переданы армиям Ленинградского фронта, и 12 батарей из состава Балтийского флота. 101‐я морская бригада железнодорожной артиллерии была подчинена командиру Ленинградской ВМБ.
Где-то в середине марта 1942 г. двузначные номера железнодорожных батарей калибра 100–152 мм были заменены на четырёхзначные, но номера батарей калибра 180–356 мм остались без изменений.
К 15 мая 1942 г. в составе 101‐й бригады железнодорожной артиллерии состояло:
отдельная железнодорожная батарея № 11 (356‐мм);
бронепоезд № 30;
401‐й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 12 (180‐мм), 18 (180‐мм) и 19 (180‐мм);
402‐й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 1100 (130‐мм), 1101 (130‐мм), 1102 (130‐мм);
403‐й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 1104 (130‐мм), 1105 (130‐мм), 1106 (130‐мм) и 1107 (130‐мм);
404‐й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 1108 (103‐мм), 1109 (130‐мм), 1110 (130‐мм) и 1111 (130‐мм);
405‐й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 1112 (130‐мм), 1113 (130‐мм), 1114 (130‐мм) и 1115 (130‐мм);
406‐й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 1116 (130‐мм), 1117 (130‐мм), 1118 (130‐мм) и 190 (германские 88‐мм);
407‐й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 1120 (100‐мм), 1121 (152‐мм) и 1122 (152‐мм).