Маркус слушал щебет ранних утренних птах где-то неподалёку от шатра и размышлял о том, как отговорить Вею от опрометчивого решения. Он не был знаком с Наэном Третьим, но по сведениям из разных источников знал, что король Меллеории любит и уважает свой народ. Честен, мудр и справедлив, чего нельзя сказать об Эгдане, который уже не раз показывал подданным своё истинное лицо. Но даже с добрыми королями нужно уметь общаться, а у Веи такого опыта не имелось. Короли не терпят, когда у них что-то требуют.
– Маркус, проснись! – ворвался в его сознание голос любимой, которая мирно спала рядом.
Это было странно. Либо Вея спит, либо пытается его разбудить – одновременно это происходить не может.
– Маркус!
Невозможно. В шатре было две Веи, одну из которых он держал в своих объятиях, а вторую видел прямо перед собой – взбешённую и невероятно красивую.
– Что за…
Но Веи исчезли. Обе. Шатёр тёже исчез. Всё пропало, а взамен того, что было, пришли тьма и боль. Всё тело налилось свинцовой тяжестью, руки онемели, а по жилам будто бы начал течь жидкий огонь. И дышать было тяжело, потому что на смену свежему утреннему воздуху пришел влажный смрад, пахнущий одновременно плесенью, кровью и дымом.
– Мне он нужен живым, – пробился сквозь звон в ушах незнакомый мужской голос. – И чем дольше, тем лучше. Я отдам его тебе после того, как заберу всю магию, какая в нём есть.
– Ведьмы сказали, что в нём больше нет магии Акиля, – возразил мужчина помоложе.
– А мне и не нужен дар Странника. Мне нужна магия стаи чёрных драконов.
– А моя?
– В тебе её было слишком мало. Колехорту она досталась по наследству, поэтому в нём нужной мне силы больше, и она чище.
На какое-то время наступила тишина, нарушаемая лишь тихим звоном стеклянных сосудов и шелестом одежд, а потом вновь зазвучал молодой голос, но уже раздражённо.
– Сколько времени тебе нужно, чтобы всё закончить?
– Не могу сказать, – отозвался второй мужчина. – Магия драконов капризна, с ней очень сложно работать.
Последовал тяжёлый вздох, послышались удаляющиеся шаги, и Маркус попытался открыть глаза, чтобы увидеть того, кто уходит, но не смог.
– Я убью тебя, Колехорт, – раздался зловещий шёпот над самым ухом. – Наслаждайся остатками жизни, пока колдуну нужна твоя кровь, а потом я заставлю тебя тебя проснуться, чтобы ты мог видеть, как умирает твоя рыжая шлюха. Я буду брать её у тебя на глазах раз за разом. Буду резать на куски её нежное тело и скармливать плоть схашивиям, пока эта ведьма не сдохнет. Ты будешь всё видеть, но не сможешь помешать. А потом настанет и твой черёд. Медленно, ублюдок. Я буду убивать тебя так медленно, что ты начнёшь мечтать о смерти, но не получишь её, пока мне не надоест смотреть, как ты страдаешь. Тебе стоило умереть от руки Таирии, потому что я на мгновенную смерть точно не расщедрюсь. За каждую её слезинку ты заплатишь куском…
– Джевед, вот ты где! – прервал поток чудовищных угроз старческий женский голос. – Идём, мальчик. Эгдан хочет, чтобы ты присутствовал на Совете.
– Да, Гри, конечно, – отозвался молодой человек.
Они ушли, а Маркус погрузился в невесёлые размышления о том, что могло произойти, пока он пребывал в оковах собственного разума. Вероятно, он заснул, и Вея решила не беспокоить его утром, когда должны были состояться назначенные ею встречи с королями. Ну или его странный, очень реальный сон был результатом её колдовства – она ведь могла так поступить, чтобы Колехорт ни во что не вмешивался. Бесчестно, да, но её можно понять. А потом что-то пошло не так, и она попыталась его разбудить, но не успела.
Откуда взялся Джевед? В Акильфадии никто не выжил – Олаф там все норы облазил, но нашёл только останки колдунов и детей в южных пещерах. Все погибли. Но Джевед-то жив. Значит, он находился далеко от замка, когда утёс обрушился в море. Возможно, пытался выбраться в Предгорье тем же путём, каким его привёл Аарек, поэтому и спасся. А его жажда мщения обусловлена, вероятнее всего, гибелью Таирии – других причин до зубовного скрежета ненавидеть Маркуса Колехорта у этого мальчика не было.
Зачем какому-то колдуну нужна магия драконьей стаи? Это простой вопрос, и ответ на него – подчинение. Колдун хочет получить власть над чёрными драконами. Маркус слышал о могущественном колдуне Эгдана, но не думал, что способности этого человека могут быть настолько велики. Извлечь магию стаи из человеческой крови – такое и меллеорским ведьмам не по плечу, хотя они и считаются самыми сильными колдуньями во всех островных королевствах. Вывод – колдун прибыл откуда-то издалека. Зачем? Не имеет значения. Вопрос – как от него избавиться или хотя бы сбежать, если тело полностью обездвижено каким-то заклятием?
И самое главное – что с Веей? Ведьмы никому не дали бы её в обиду, их преданность Душе золотого дракона не знает границ. Есть ещё целое зачарованное войско Аукероста и магическая стена – вряд ли с девушкой могла приключиться какая-то беда. Маркусу не хотелось даже думать о том, что могущественный колдун Эгдана каким-то образом разрушил все чары, и Вея действительно попала в руки старшего брата, опьянённого жаждой мести. Она – божество. На её защиту встанут… А кто встанет, если за пределами магической стены никто даже не знает, как она выглядит?
Это было невыносимо. Осознание собственного бессилия одновременно со страхом за жизнь самого дорогого для тебя человека – ужаснейшая из мук. Джевед ещё даже ничего не сделал, а Маркус уже готов был выть от отчаяния.
– Ну что, Колехорт, посмотрим, чем ты можешь быть мне полезен, – просочился сквозь его душевные терзания голос колдуна. – Вижу, ты проснулся, поэтому придётся потерпеть. Будет больно.
Что-то острое вонзилось в шею немного ниже уха, и жидкое пламя в крови взорвалось, раздирая разум на тысячи никак не связанных между собой образов и мыслей. Из памяти почему-то всплыло лицо Аллелии и её слова: «Этой магией Лунные горы пропитаны насквозь, потому что драконы жили здесь очень долго». Тьма вспыхнула зелёным огнём целительной магии, перед мысленным взором возникла каменная поверхность, по которой заструились во все стороны тонкие ручейки магического света. «Всё будет хорошо…» – прошуршал где-то в глубинах сознания голос золотого дракона, и Маркус понял, что искал в его крови могущественный колдун. Понял, но сразу же забыл, поскольку новый приступ невыносимой боли погрузил его в глубокое, спасительное беспамятство.
* * *
– Где девчонка? – грозно осведомился Джевед, распахнув дверь в помещение, где собирался Совет, с такой силой и яростью, что тяжёлые створки врезались в стены. – Ты обещал, что её тоже привезут!
Присутствовавшие на этом утреннем собрании советники уставились на него с недоумением, а в глазах короля Эгдана промелькнула тень недовольства.
– Успокойся и сядь, – приказал он приёмному сыну. – Я позвал тебя не для того, чтобы выслушивать жалобы и претензии. Мы обсуждаем кандидатуры наместников в Меллеории.
– Ответь на мой вопрос, и обсуждайте потом, что хотите, – злобно прошипел Джевед.
– Сядь, мальчишка! – грохнул Эгдан по столу кулаком. – Твоё безрассудство переходит все допустимые границы!
– Так откажись от меня, жалкий старик.
Это прозвучало столь нагло и надменно, что любого другого Эгдан немедленно приказал бы казнить, но поступить так с приёмным сыном он не мог, и Джевед прекрасно об этом знал. У короля имелись законные сыновья, к которым после его смерти могла перейти власть над Сеаркатой, но эти мужчины вряд ли смогли бы править королевством. Один из них был недалёким сластолюбцем и погряз в разврате. Второй давно создал семью где-то в других обитаемых землях и не имел намерения возвращаться даже ради короны на своей голове. Третий не проявлял ни лидерских качеств, ни интереса к политике. Четвёртый отличался чрезмерной, почти звериной жестокостью. О незаконнорожденных отпрысках на троне речь даже не шла, и приёмный сын короля Джевед Бричран оставался единственной приемлемой кандидатурой. Этот мальчик был спесив и пока ещё по-юношески эмоционален, но умён. Не так давно ему исполнилось двадцать четыре года, и в этом возрасте он уже проявил силу воли и решимость, пусть и не в том направлении, в каком хотелось бы владыке.
Любовь к Таирии Эгри застила Джеведу глаза. Теперь эта досадная помеха отсутствовала, а желание мстить утихнет после того, как мальчику будет позволено убить Колехорта – на это Эгдан возлагал большие надежды, поскольку хотел, чтобы приёмный сын наконец-то избавился от душевных мук и взялся за ум.
Джеведа нашли в снегу неподалёку от северной сторожевой башни у Долгого озера спустя месяц после того, как он украл одного из драконов и умчался мстить Маркусу Колехорту за страдания и смерть своей возлюбленной. Он был измучен и болен, едва не умер, но старуха Гри выходила его. Джевед рассказал ей, как встретился с акильфом Аареком, которого стражи северной башни хотели казнить на месте за нарушение запрета покидать Акильфадию, как и предписывал закон. Узнал, что Таирия жива, но с ней дурно обращаются. Хотел добраться до акильфийского замка на драконе, чтобы забрать девушку, но чудовище отказалось лететь через Лунные горы, поэтому пришлось пробираться за их пределы тем же путём, каким Аарек выбрался в Предгорье. Акильф провёл его подземными ходами прямо в замок, но в конце этого путешествия их встретили погребальные костры. Таирия заплакала от счастья, когда увидела Джеведа, но она была в ужасе из-за всего, что произошло в Акильфадии, и умоляла своего спасителя убить ведьму, жуткий ритуал которой уничтожил весь клан колдунов. Джевед выполнил её просьбу незамедлительно, хотя ведьма и так уже была обречена на смерть. После этого появился золотой дракон и унёс Колехорта вместе с его друзьями и рыжеволосой колдуньей в неизвестном направлении. Аарек был в гневе из-за того, что потерял сородичей, и велел чужакам убираться прочь с его земель. Путь домой был только один – под горами. Таирия не слишком хорошо себя чувствовала из-за беременности, но не жаловалась даже тогда, когда им пришлось вброд переходить подземную реку по колено в ледяной воде. А потом случился обвал. Камни просто посыпались им на головы сверху, и в какой-то момент Джевед потерял сознание, потому что получил сильный удар по голове. Когда он очнулся, проход позади него оказался полностью заваленным, а Таирии рядом не было. Он помнил, что она замешкалась. Помнил, как протягивал ей руку и звал, а она кричала, что ей страшно.
Эгдан посылал людей к северным отрогам Лунных гор, но чёрные драконы не подпустили их близко. Джевед тоже рвался отыскать вход в тоннель, когда достаточно окреп после болезни, но вскоре пришло известие, что акильфийский замок рухнул в море, а он был единственным местом, куда Таирия могла вернуться, если не погибла под завалами. «Её больше нет. Прими это и продолжай жить», – с грустью в голосе сказал тогда приёмному сыну король, хотя на самом деле был рад, что всё закончилось именно так. Он всегда считал Таирию Эгри плохой партией для Джеведа.
Горевал мальчик не слишком долго, потому что почти сразу же вылил своё горе в другое чувство – ненависть к Маркусу Колехорту. Вину Маркуса он видел в том, что тот не отказался от невесты, которая была ему не нужна, и в том, что Колехорт потащил Таирию с собой в горы, заведомо зная, насколько опасным может быть это путешествие. Золотой дракон принёс девушку и несколько мужчин к святилищу под горой Меллео – об этом знали все. Джевед побывал там и даже своими глазами видел зеленоглазых меллеорских ведьм, очень похожих на ту колдунью, которую Колехорт забрал из Акильфадии. Увы, защитная магическая стена не позволила мальчику добраться до объекта его ненависти и утолить жажду мщения.
Потерпев неудачу, Джевед исчез на несколько месяцев, а потом вернулся в королевский замок в Сеаркате в обществе жуткого колдуна и потребовал, чтобы Эгдан объявил Меллеории войну, раз уж воинам прибрежных гарнизонов больше не нужно защищать побережье от кьорвигов. Получить власть над землями, на которых стоит гора Меллео, чтобы на законных правах требовать у ведьм выдачи Колехорта – таков был его план. Перед этим мальчик пробовал мирным путём договориться о том же с Наэном Третьим, но получил отказ.
Эгдан увидел в этом требовании шанс значительно расширить границы своего королевства и получить власть над всем островом Сеар. В Меллеории бедная, болотистая земля, и в другое время эти владения не представляли бы для него никакого интереса, но теперь к горе Меллео в невероятном количестве стекались паломники, которые могли обогатить казну не хуже охотников за редкостями. Наэн – слизняк, ему совесть не позволит устанавливать поборы, когда речь идёт о поклонении неожиданно появившемуся божеству, но Эгдан со своей совестью по данному поводу договорился уже давно.
Душа золотого дракона – пустышка, которая ничего не может дать людям. Смертная, уязвимая ведьма с такой же магией, какая есть у всех меллеорских ведьм. Этой информацией с королём Сеаркаты поделился привезённый Джеведом колдун, который нарушал законы природы налево и направо, не опасаясь возмездия. Гаха-Диун брал силы для колдовства не у природы, а у своих мёртвых предков – это очень удобно, поскольку ответственность за его деяния ложилась на тех, кому было уже всё равно. Его могущество не знало границ, поэтому прибрать к рукам Меллеорию удалось без боя, но на этом интересы короля, колдуна и Джеведа расходились.
Кровь Колехорта – цена, которую Гаха-Диун назвал за свои услуги. Душа золотого дракона этого человека не интересовала, поэтому её дальнейшая судьба оказалась во власти нового законного правителя Меллеории. Джевед не скрывал своего намерения «выпотрошить эту девку на глазах её любовника», а Эгдан опасался, что это может привести к плачевным последствиям для всего королевства. Конфликт усугублялся тем, что Джеведу каким-то образом стало известно о смертном приговоре, который больше полугода назад король Сеаркаты вынес супруге Маркуса Колехорта Таирии Эгри. Отношения между Эгданом и его приёмным сыном с тех пор были очень натянутыми, но в своих родных детях король достойных преемников власти над королевствами не видел, поэтому терпел возмутительное поведение Джеведа и надеялся, что когда-нибудь мальчик образумится.
– Ты прав, – вздохнул правитель острова Сеар, снял со своей седой головы корону и положил её на стол. – Да, я жалкий старик. Я настолько стар и жалок, что уже даже собственный зад не могу подтереть без посторонней помощи. Но я пока ещё король, и моё слово – закон. Ты просил Колехорта? Ты его получил. А девчонку я тебе на растерзание отдать не могу, прости. Она – залог процветания моих королевств. Пока золотой дракон недосягаем, охотники за ним будут нести золото в мою казну. Если с Душой золотого дракона приключится какая-то беда, дракон может примчаться к ней на выручку, и тогда для нас всё закончится. Его убьют, а интерес к острову Сеар останется только у кьорвигов, которым уже никто не помешает ворваться сюда с юга и востока. Понимаешь, да? Твоё желание отомстить Колехорту может уничтожить два королевства. Кем я буду, если допущу это? Точно не королём.
– Ты обещал! – снова прорычал Джевед. – Кем ты будешь, если не сдержишь своё обещание?
– Мудрым правителем, – пожал плечами Эгдан. – Я знаю, что Гаха-Диун способен разрушить магическую стену, возведённую ведьмами вокруг горы Меллео, и предположил, что ты попросишь его об этом, поэтому заранее позаботился об интересах моих королевств. Этой ночью корвиги увезли бесполезную для нас рыжую ведьму в свои земли, потому что боготворят её, а остров Сеар в обмен на этот щедрый дар получил гарантию, что набегов больше не будет даже в том случае, если золотой дракон издохнет. Гаха-Диуну всё известно, и он даже принимал в этом непосредственное участие, поскольку признал мудрость такого решения. Прости, Джевед, но тебе придётся пересмотреть свой план мести и довольствоваться только смертью Колехорта. А теперь сядь, мой мальчик, и прояви хоть немного интереса к теме, которую мы здесь обсуждаем. Я не могу усадить свой зад на два трона одновременно, поэтому нужно решить, кем заменить слизняка Наэна.
Джевед не хотел участвовать в принятии столь важного решения, поскольку был зол, как тысяча демонов, вместе взятых. Он не видел, как умерла Таирия, но испытывал такую боль от её потери, что утолить эти невыносимые страдания могли только равноценные муки Колехорта. Эгдан, которого тоже следовало наказать за подлость, лишил его этой возможности, поэтому правильным могло быть только одно решение.
– Я поеду в Меллеорию и буду править ею от твоего имени.
– Ты нужен мне здесь, – нахмурился Эгдан.
– У тебя четыре наследника, вот и займись их перевоспитанием, чтобы было кому передать корону, а я больше не желаю видеть ваши отвратительные рожи и слушать гнусные речи, которые вы называете политикой. Либо ты назначишь наместником меня, либо я просто навсегда исчезну из твоей жизни сегодня же. Выбирать тебе, мудрый король. Пусть мне сообщат о решении, а я пока соберу свои вещи.
Джевед ушёл, а когда стражники закрыли за ним дверь, король Эгдан вернул корону на свою голову и с видом победителя посмотрел на советников.
– Я же говорил, что он согласится. Если сможет стать хорошим правителем там, то справится потом и здесь. Поскорее бы только Гаха-Диун получил от Колехорта то, что хочет, а то жажда мести портит мальчику характер.