– Вы ко мне? – приветливо спросила милая старушка в теплом халате. – Извините, я не одета, не ждала гостей.
– Дарья Васильева, – представилась я, – из собеса.
Баба Рая поправила аккуратно подстриженные седые волосы.
– Заходите, что случилось? Ботиночки снимите, мне убирать тяжело, хоть и невелика квартира, да силы с каждым днем убывают.
– У вас очень уютно, – отметила я, очутившись в крохотной кухне, – цветы красивые.
– Радуют гераньки, – закивала баба Рая, – распускаются круглый год, от того и моли нет, лучше всяких дорогих средств работают!
– Можно посмотреть ваше пенсионное удостоверение, – я попыталась изобразить суровую чиновницу.
– Пожалуйста, – засуетилась старуха и потрусила в комнату.
Через пару минут она вернулась с жестяной коробочкой, открыла крышку и громко сказала:
– Умирать скоро, вот я и приготовилась. Родных нет, муж давно на том свете, детей не нажила. Сначала времени не было, о чужих заботилась, а потом по здоровью не получилось. Одежду себе в гроб приготовила, платье новое, белье, туфли, платок, денег насобирала и все бумаги сложила, чтобы долго не искали. Вот: паспорт, пенсионное, карточка из поликлиники…
Я взяла одни «корочки» и раскрыла их.
– Логинова Раиса Матвеевна?
– Она самая! – закивала старушка.
– Фотография вроде не ваша.
– Что вы такое говорите, – испугалась она.
– Прическа совсем другая.
– Так это когда снято, – всплеснула руками Раиса Матвеевна, – с тех пор много воды утекло, меня и не узнать! С годами краше не делаешься!
– По-разному бывает, – не согласилась я, – в пожилом возрасте на лице проступает характер, хотя вы правы, жадность сильно уродует.
Баба Рая притихла.
– Зачем вы пришли? – осторожно осведомилась она, когда пауза в беседе слишком затянулась. – Меня раньше никогда из собеса дома не беспокоили, сама к вам хожу.
– Все когда-нибудь случается впервые, – строго сказала я, – вам знакома Анна Львовна Королькова?
– Нет, – слишком быстро ответила баба Рая, – мы никогда не встречались!
– Верится с трудом, – по-прежнему без улыбки сказала я, – если учесть, что Анна Львовна живет в квартире под вами.
– Ах, вы про Нюшу! – «вспомнила» старуха. – Понятия не имею об ее отчестве!
– Значит, с Корольковой вы знакомы?
– Выходит, так.
– Давно заходили к ней в гости?
– Мы лишь во дворе сталкивались, – врала баба Рая, – поздороваемся и в разные стороны.
– А вот свидетель утверждает, что вы захаживаете в сто восемьдесят третью квартиру! Раз в месяц непременно!
– По-соседски, – изменила свои показания Раиса Матвеевна, – соли попросить, сахару! Иногда лень в магазин-то бежать.
– Но вы посещаете Королькову в строго определенные дни, когда ей приносят пенсию.
– Это для нас праздник, – запричитала Раиса, – ждем денег как манны небесной, и на радостях чаек пьем. Пастилы купим и пируем.
– С Мариной? – усмехнулась я. – Она скорее специалист по спиртным напиткам.
– Ой, горе, – махнула рукой Логинова, – поглядишь на чужих деток и обрадуешься, что своих нет. Я всю жизнь в садике воспитателем провертелась и скажу вам, что ребята встречаются порочные, с горшка подлые.
– Полагаю, из них вырастают такие же взрослые, – перебила я бабу Раю, – когда они стареют, договариваются с новой порослью плохих деток о мошеннических операциях.
Логинова приросла к стулу.
– Хотите, расскажу, как дальше будут развиваться события? – спросила я и, не дождавшись ответа, продолжила: – Милиция изымет ведомости, где вы расписывались за Королькову, и дверь в камеру захлопнется. Проведете остаток жизни за решеткой, правда, тратить деньги на еду и оплату квартиры вам не придется, государство предоставит и баланду и койку.
– Я старая, – еле слышно прошептала Раиса Матвеевна.
– Увы. Уголовный кодекс не делает послабления для пожилых людей, – не останавливалась я, – на снисхождение может рассчитывать только ребенок.
– Миленькая, – застонала баба Рая, – простите! Бес попутал! Одна живу! Денег нет! А тут…
Непрерывно всхлипывая и вытирая рукавом халата сухие глаза, старуха быстро изложила некрасивую историю.