Кто-то пашет землю, добывая хлеб насущный своим потом, а кто-то, как я, зарабатывает куда большие деньги в сфере услуг, не особо напрягаясь. Выслеживать людей, снимать их личную жизнь на камеру – дело, в общем-то, нехитрое. Но ведь тот же фермер не рискует своей жизнью, а я запросто могу нарваться на такую грубость, что и костей потом не соберешь. Вчерашний день – тому пример. Так что не все так просто в моей работе…
Но я свое отработал. Деньги с Насти получены, а новых заказов пока нет. Зато у моего друга появился очередной заказ, и он как раз собирался на работу, надев дорогую шелковую рубашку с запонками и ультрамодный клубный пиджак…
С Кешей Тумановым я сдружился еще до зоны, в мою воровскую бытность. Он тогда промышлял мошенничеством – знакомился с состоятельными женщинами, вешал им лапшу на уши, выманивал у них деньги под собственные бизнес-проекты. Дескать, не хочу, дорогая, быть нахлебником на твоей шее, а потому хочу иметь собственное дело… И надо сказать, дела у него шли успешно. Я в зону на два года загремел, а он продолжал в том же духе, пока совесть вдруг не взыграла. Да и в тюрьму ему вовсе не хотелось. В общем, отошел он от дела, и с женщин переключился на парней. Нет, он не знакомился с ними, не клялся в любви, втягивая в свои сети. Он знакомил их с девушками, учил, как нужно кружить им головы. Дело его называлось службой эскорт-знакомств, надо сказать, зарабатывал он неплохо.
Красивых девушек в Москве много, но еще больше парней, стеснительных по своей природе. Таким ребятам гораздо проще завести знакомство с какой-нибудь никому не нужной дурнушкой, чем с желанной красоткой, при виде которой у них немеют языки и отнимаются ноги. Кто-то из таких ребят связывает свою жизнь с дурнушкой, а кто-то звонит Кеше и вместе с ним отправляется в ночной клуб или еще куда-нибудь на охоту. Там они «снимают» двух красоток, Кеша, пользуясь своим острым языком, обаянием и годами наработанным умением, обрабатывает их, после чего одну забирает себе, а другую, получше, отдает клиенту. Если у парня складывается с этой девушкой, то Кеша получает свой гонорар, если нет, то заход в клуб повторяется, но уже исключительно за счет клиента…
Иногда у Кеши случался аврал, а разорваться на две части он просто не мог, и в этом случае к делу приходилось подключаться мне. На внешность я вроде бы ничего, язык подвешен, перед красотками не робею, подход к ним знаю, так что Кеша мог на меня положиться. А я, в свою очередь, мог рассчитывать на него. Если вдруг что, он всегда готов был помочь мне в моей работе. И помогал там, где я не мог справиться сам. Более того, помог мне выследить Воротникова…
А еще у Кеши порой возникали проблемы с мужьями и «папиками» его подружек, тогда он начинал собирать досье на них, с моей, разумеется, помощью…
Жили мы с Кешей в одной квартире. Как встретились случайно пару месяцев назад, так и живем под одной крышей в свое удовольствие. У него своя комната, у меня – своя, а гостиная общая.
– Марьяна ушла? – тихо спросил я, взглядом показав на закрытую дверь в свою комнату.
– Нет, не ушла! – нарочно громко, с продувной улыбкой отозвался Кеша. – Я ей говорю, что ты только меня любишь, а она не верит! Пойди скажи ей, что ты только меня любишь!
Кеша еще тот фрукт, он мог быть и кислым, и сладким, и горьким, причем одновременно. Я уже успел изучить его повадки, поэтому знал, когда он куражится, а когда просто шутит. И сейчас я был почти уверен, что в моей комнате никого нет.
– Далеко идти придется. Но если хочешь, я ей позвоню, – усмехнулся я.
– Ну, если она свалила, зачем звонить?
– Это хорошо, что свалила. Что ты ей напел?
Смешно это или нет, но иногда нам приходилось притворяться голубками. «Извини, дорогая, наша с тобой ночь была досадной ошибкой, на самом деле свою жизнь я посвятил мужчине…» Ну, не созданы мы были с Кешей для семейной жизни, рано нам еще жениться, поэтому и приходилось выкручиваться. И вины мы за собой не чувствовали. Той же Марьяне я вчера сказал, что на серьезные с ней отношения не рассчитываю, она же не дура, должна была все понять… А то, что мы порой выдавали себя за «нетрадиционалов», так этим, хотите верьте, хотите – нет, мы оказывали женщинам неоценимую услугу. Но это так, к слову.
– Что я ей напел? Сказал, что жена твоя с соревнований возвращается, – хмыкнул Кеша.
– С каких на этот раз? Самбо, дзюдо?
– Бокс. Одну, говорю, так ударила, что на стоматолога потом двести «штук» ушло. У Марьяны таких денег нет… Слушай, у меня назавтра сразу два заказа, выручишь?
– Завтра – да. Сегодня – нет.
Я прошел на кухню, разгрузил пакет с пивом в холодильник, открыл одну банку, но тут вдруг позвонили в дверь.
– Слава, открой, – донесся до меня Кешин голос, – а то у меня рукав горит!
Я хоть и гордый человек, но дверь мне открыть нетрудно. Уж я-то знаю, что это такое – гладить рукава на пиджаке.
Правда, открывать дверь мне расхотелось, как только глянул в «глазок». Два мужика в штатском, третий – в ментовской форме.
– Слава, ты чего там завис? – спросил Кеша.
И тут же за дверью требовательно заговорил штатский:
– Гражданин Старостин, откройте! Мы знаем, что вы дома!
Я открыл дверь и приготовился к нападению. Еще пока неясно, в чем меня обвиняют, но дело точно дрянь. Сама интуиция об этом говорила. И не просто говорила, а голосила…
Но менты не стали набрасываться на меня, сбивать с ног, заламывать руки за спину.
– Капитан Девяткин, московский уголовный розыск! – махнув передо мной удостоверением, представился старший.
Лицо у него вытянутое и закругленное, как у кролика, сходство это дополняла приподнятая верхняя губа, из-под которой выпирали крупные резцы. Шея сильная, плечи широкие, сам плотный, коренастый. Если он и похож был на зайца, то не на того, за которым гонялся волк из «Ну, погоди», а на того, который в том же мультфильме представлял тяжелую атлетику.
– В чем проблемы, капитан?
Работа моя связана не только с риском для жизни. Вламываясь в чужие квартиры, чтобы установить там аппаратуру, я нарушал закон, а потому запросто мог угодить за решетку. Я своей свободой рисковал. Неужели все-таки на чем-то погорел?..
– А ты не знаешь, Старостин? – пристально посмотрел на меня Девяткин. Взгляд у него едкий, цепкий, ну чисто ментовской.
– Без понятия.
А может, это Воротников капнул на меня? Я ведь без перчаток уже был, когда снимал его грехопадение на телефон, мог и наследить. А «пальчики» мои у ментов в картотеке… Но тогда Воротникову пришлось бы объяснять, чем он занимался в квартире на Комсомольском проспекте.
– А мне кажется, что ты в курсе…
Девяткин не только сверлил меня взглядом, он еще и наблюдал за моими руками-ногами, похоже, опасался, что я окажу сопротивление, или даже надеялся на это. Когда у ментов не хватает доказательств, они начинают провоцировать подозреваемого на побег. Ага, побежал, значит, виновен!..
– Кажется? Извините, но икон у меня нет, – с наигранным сочувствием развел я руками. – Но в кухне окно на церковь выходит, можете там перекреститься.
– Паясничаешь, Старостин? Ну-ну!
– Да нет, просто на кухню приглашаю. Пивко там у меня, дешевое и невкусное, как раз для незваных гостей.
– Да? – недобро усмехнулся Девяткин. – Ну, посмотрим!
Он подтолкнул меня к кухне, сам прошел вслед за мной. За ним направился его помощник, молодой остроносый и большеглазый парень, но в комнату заходить не стал, закрыв собой проход между кухней и коридором, остался следить за Кешей.
Капитан обозрел кухню, глянул на вскрытую мною банку с пивом, но брать ее не стал. Тогда я открыл холодильник и достал новую банку; он взял ее, вскрыл, сделал глоток и поставил на стол.
– Ну, почему же, нормальное пиво. Уж куда вкуснее баланды.
– Это намек?
– Это обстоятельства, Старостин. Нехорошие для тебя обстоятельства… Ну, чего стоишь, садись! – показал он взглядом на свободный табурет.
– Только после вас!
– Присаживайся, говорю…
Сначала за стол сел я, и только после этого Девяткин опустился на стул. Его помощник продолжал маячить в проходе, внимательно наблюдая за мной. Руку он держал под полой джинсовой куртки. Уж не за ствол ли держится? Если так, то дела мои действительно не фонтан.
– Ну так что, догадываешься, Старостин, зачем мы к тебе пришли? – Девяткин тоже не сводил с меня глаз.
– Может, мне лучше адвокату позвонить? Он подогадливее будет.
– Адвокат – удовольствие дорогое. Но есть и бесплатный вариант. Не знаю, какой тебя больше устроит.
– А короче можно?
– Где ты, Старостин, был вчера в районе шестнадцати часов?
– Домой ехал.
Не догнал меня вчера телохранитель Воротникова. Я беспрепятственно сел в свою машину и отправился домой, но застрял в пробке, поэтому путь мой растянулся на три часа – с четырнадцати до семнадцати.
– На чем ехал?
– На своей машине.
– На личном автотранспорте? – на своем квадратно-протокольном языке уточнил Девяткин.
Я согласно кивнул.
– С кем ехал?
– Один.
– Кто может подтвердить, что в это время ты находился в своей машине?
– Ведущий «Европы плюс».
– Ты ему звонил?
– Нет, я его внимательно слушал.
– Это не алиби.
– Сейчас яйца оторвете!
– Не понял?
– Хватит, говорю, кота за яйца тянуть. Что там в районе шестнадцати часов случилось?
– А ты не знаешь? – продолжал донимать меня Девяткин.
– Вам дверь открыть или сами уйдете?
– А ты дверь сам открывал или тебе помогли? – И капитан назвал точный адрес квартиры, в которой я побывал. При этом так пристально смотрел на меня, что не мог не уловить легкого смятения в моих мыслях.
– Все-таки Воротников накапал, – вздохнул я.
– Кому накапал? Что накапал? Когда накапал? – обстрелял меня вопросами Девяткин.
– Вам на меня накапал.
– А что ты такого сделал?
– Ударил его.
– Чем?
– Ногой.
– Когда ударил?
– У него спросите, протокол допроса составьте, я подпишу… Возможно.
– А с ним, думаешь, можно поговорить?
– А что с ним такое случилось? – похолодел я. Уж очень нехорошо смотрел на меня Девяткин, недоброе предчувствие во мне вытянулось в полный рост и орало благим матом.
– Убили его.
– Где? Когда?
– Где и когда? А кто убил, почему не спрашиваешь?
– По-вашему, это я его убил?
– Ты сам это сказал…
– Я могу сказать только то, что было. А убивать я никого не убивал…
Я рассказал, как получил заказ на Воротникова, как исполнил его, и что из этого потом вышло. Девяткин слушал внимательно, не перебивал, и все это время выматывал мне душу своим ментовским взглядом.
– Значит, ты частным детективом работаешь? Самому не смешно? – наконец спросил он с каверзной усмешкой.
– А что здесь такого?
– Ты же квартиры чистил, срок мотал, судимость у тебя.
– И что, уже не человек?
– Федот, да не тот.
– Учтите, разговор записывается, – соврал я.
– Не понял, – нахмурил брови Девяткин.
– Я неверных супругов на чистую воду вывожу, камеры у меня, «жучки», «клопы», прочая живность. Я и свою квартиру на прослушку поставил, так, чисто для прикола. А вы меня тут по признаку судимости дискриминируете, в гражданских правах ущемляете. Я патриот, в европейский суд жаловаться не стану, но прокурору «телегу» накатаю.
– Все сказал?
– Нет, еще не выразил опасение по поводу того, что вы попытаетесь списать на меня чью-то вину. Ну да, я же срок мотал, на меня теперь можно все что угодно списать. Разве нет?
– Хватит паясничать, Старостин, – неприязненно поморщился капитан. – Лучше скажи, как ты в квартиру проник?
– Во-первых, я не паясничаю, а говорю конкретно по существу. А во-вторых, дверь была открыта.
– Настежь? – хмыкнул участковый.
– Почему настежь? Слегка приоткрыта. Видно, Воротников с прошлого раза забыл ее закрыть.
– С прошлого раза? А когда прошлый раз был?
– Позавчера. Я его выследил, подвел к дому, довел до квартиры, вернулся в машину. А вчера с камерой подъехал…
– Дверь была открытой? – с подначкой спросил Девяткин.
– Мы не на рынке, и я по два раза не повторяю, – отрезал я.
– Ух ты!
– Ух я! Если вам что-то не нравится, я могу отказаться отвечать на ваши вопросы. Имею право.
– Действительно, право ты имеешь. Как хочешь, так его и имеешь. Захотел дверь в чужую квартиру выставить, пожалуйста, не вопрос. Что ж, теперь право будет иметь тебя.
– Это вы про какую квартиру говорите?
– Про ту, в которой Воротникова убили.
– А кто такой Воротников?
Девяткин с кривой усмешкой посмотрел на меня, переглянулся со своим напарником и только тогда сказал:
– Может, хватит ломать комедию?
– Кто такой Воротников? – совершенно серьезно спросил я. – Если у вас что-то на меня есть, говорите, а если нет, то я забираю свои слова обратно.
– Наследил ты, Старостин, пальчики свои оставил.
– Ну вот, уже конкретный разговор, а то ходите вокруг да около, тошнить от вас начинает… А что телохранитель Воротникова говорит?
– Так нет его, вместе с хозяином убили.
– Вы это серьезно?
– Да нет, пошутить к тебе зашли.
– А с Катей что?
– С Катей? С какой Катей?
– Да что я вам тут рассказываю!
Я резко поднялся со своего места, и напарник Девяткина выдернул руку из-под полы, направил на меня ствол.
– Сидеть!
Возражать я не стал и покорно вернулся на место. Спасибо, что мордой в пол не ткнули.
– Я вам записи покажу, с кем Воротников зажигал…
– Посмотрим, обязательно посмотрим… – махнул рукой Девяткин. – Значит, Катя ее зовут. А фамилия? Кто она такая?
– Ну, он ее по имени называл. А фамилию выяснить можно, – пожал я плечами. – Она позавчера к дому на машине подъехала, белый «Мерседес» S-класса. Номер я записал. Можно было бы по базе пробить, но зачем? Заказ-то на Воротникова был…
– И ты его исполнил?
– Ну да… Э-э, ну, не в том смысле… Я на убийство заказ не получал.
– А кто получал?
– Я, конечно, не адвокат, но протест заявить могу. Не надо в меня лампочки вкручивать, у меня тут электричества нет, – сказал я, похлопав себя по заднице. – Света не будет.
– Хочешь, чтобы подсветили? – не остался в долгу Девяткин.
– Не надо, я и так вспомнил.
– Как Воротникова убивал, вспомнил?
– Да нет, злость на одной козлине сорвал. Вчера, по пути домой. Он из машины, я из машины. Я на него замахнулся, он очканул, голову в плечи вжал… Я только замахнулся, бить не стал, а чего из-за ерунды срываться? Ну, подумаешь, подрезали меня… Думаю, этот крендель меня запомнил. А я номер его машины запомнил. Это как раз в районе шестнадцати часов было.
Действительно, был вчера такой эпизод. Черный джип «Фольксваген» меня нагло подрезал, я фарами поморгал, выразив, так сказать, свое неудовольствие, а мужик из машины выскочил, на меня дернулся… Есть такие зайцы, которые пытаются изображать из себя львов. И надо сказать, иногда это срабатывает. Только вот со мной такой номер не прошел. Я не просто из машины выскочил, еще и в драку ринулся. Заяц понял, что со мной разговора не будет, и запрыгнул в машину, а в закрытую дверь я стучаться не стал. Решил, что хватит на сегодня мордобоев, вернее, на вчера.
– Номер машины?
– Забыл, – соврал я, – но обязательно вспомню.
Нельзя было подпускать ментов к мужику из джипа. Он и без того считает меня своим врагом, а муровцы лишь усугубят ситуацию, причем сделают это со злым умыслом. Скажет мужик с их подачи, что не знает меня, и все. А может еще и другое время назвать, тем самым лишив меня алиби.
– Сам с ним поговорить хочешь? – догадался Девяткин.
– Ну, хотелось бы…
– А как ты съездишь, если мы тебя закроем?
– За что?
– Незаконное проникновение в квартиру было? Было. Пальчики ты свои там оставил? Оставил…
– А чья эта квартира? Кто там живет?
– Неважно.
– А кто-нибудь заявил на меня?
– Нет. Но мы можем возбудить дело по факту.
Я приложил кулак ко рту и демонстративно в него выкашлялся. Ага, так я ему и поверил. Не будет никакого дела по факту незаконного проникновения в чужое жилище. Но закрыть меня все же могут, подозрение в двойном убийстве – достаточно серьезное для этого основание.
– Ну, закроете вы меня, и что? Будете крутить, мутить, только время зря на мне потеряете. Из чего Воротникова убили?
– Из пистолета. Пистолет на месте преступления остался…
– Надеюсь, там не было моих пальчиков?
– Экспертиза покажет.
– Значит, не было. И быть не могло. Может, это Катя сделала?
– Не было там никакой Кати, – неуверенно проговорил Девяткин, накручивая на палец свой пышный чубчик.
– Была. У меня на компьютере запись. И в телефоне осталось. Там время, дата. В районе четырнадцати они начали, минут пятнадцать провозились, потом Воротников полез в шкаф… А убийство, значит, в районе шестнадцати произошло?
– В районе шестнадцати, – в раздумье кивнул Девяткин.
– Неужели они снова начали? Только непонятно, почему Катя так долго тянула? Ну, два часа траха – это понятно. Но если она не шлюха, а киллер, зачем надо было тянуть? Сразу бы кончила его, и все дела. Может, она ждала, когда телохранитель свалит?.. А он не свалил, да? Где его застрелили?
– В квартире. Он вместе с хозяином коньяк пил. И там было только два бокала.
Девяткин оценивающе смотрел на меня, словно не мог понять, всерьез я рассуждаю или дурака валяю. Может, зря он пояснения дает? Да нет, не зря старается: мне действительно хотелось знать, кто убил Воротникова и его телохранителя.
– Ну, так, может, Катя сразу ушла, а Воротников остался. Выпить с горя решил, но одному пить как-то не с руки, телохранителя позвал…
– А ты вернулся и устроил резню! – выстрелил вдруг Девяткин.
– Зачем это мне? – недоуменно взглянул на него.
– Ну, заказчик же у тебя был. Ты сообщил ему, что уличил Воротникова в измене, а он велел его за это убить.
– Так просто взял и велел? Прямо по телефону и велел? За два каких-то часа я и заказ принял, и ствол нашел… А вы точно из полиции? А то вдруг из программы «Розыгрыш». Ну, я не того полета птица, чтобы меня на таком уровне разыгрывали, но так у вас уровень – хоть стой, хоть падай…
Девяткин раздраженно покосился на меня, но промолчал. А я сунул руку в карман куртки, достал оттуда конверт, вынул деньги и махнул ими перед глазами расстроенного муровца:
– С заказчиком я сегодня встречался. Настя ее зовут. Представилась женой Воротникова.
– Жену Воротникова зовут Ольгой! – оживился Девяткин.
– Так я и не говорю, что она жена Воротникова. Она его женой представилась. Я ей, конечно, поверил. Мне все равно, кто кого заказывает. Какая разница, с кого деньги получать, правильно? Если бы она была женой Воротникова, она бы сегодня знала, что его больше нет в живых. А она не знала. Или знала, но скрывала это. А зачем ей скрывать? – вслух подумал я.
– Зачем? – подхватил Девяткин.
– Так это у тебя надо спросить. Ты опер, тебе и землю рыть. Но землю ты под меня рыть будешь, а это мне как-то не очень нравится… Хочешь, я сам встречусь с этой Настей, поговорю с ней, может, что выясню?
– Да нет, мы уж сами как-нибудь.
– Ну, тогда запоминай номер ее телефона.
Девяткин достал блокнот, записал номер телефона, который я продиктовал ему на память, и спросил:
– Кто она такая, если не жена Воротникова?
– Без понятия. Она позвонила мне по объявлению, мы встретились, она дала мне фотографию, сказала, что этого мужика надо поймать на «горячем». Она знала, что Воротников изменяет жене. А жену, значит, Ольга зовут. И не Насте Воротников изменял, – в раздумье растягивая слова, проговорил я.
– Что ты там, Старостин, лопочешь?
– Я даже не знаю, кто она такая, эта Настя. Зачем она за Воротниковым следила, если она ему не жена?
– Может, ты с ней в сговоре был?
– В сговоре и был. За деньги.
– Может, она заказала тебе Воротникова по полной программе?
– Не было полной программы. И Воротникова я не убивал. И алиби у меня есть. Ну, почти…
– Не убедил ты меня, Старостин, – покачал головой Девяткин. – Обыск будем проводить.
– А постановление у вас есть?
Постановление у оперов было, но только на обыск. Ничего компрометирующего они не нашли, но это не помешало им забрать меня к себе на Петровку и поместить в изолятор временного содержания. Я не сопротивлялся, но, уходя, попросил Кешу найти владельца «Фольксвагена». Тот пообещал заняться этим делом немедленно. И еще пообещал подключить к делу своего знакомого адвоката, которого он обучил когда-то грамоте общения с красивыми девушками.