На вертолётной станции сквозь заиндевелое окошко сразу заметили приближение упряжки, в которой гарцевали два субъекта. И один из механиков сказал:
– На бобиках, а как жмут!
– Штаны держат. Одежду будут просить, – сказал другой. – Я этих киношников знаю. Как где съёмки, так им унты давай, шубы давай – хоть с себя стаскивай.
– Выдать! – приказал приземлившийся командир. Он любил фантастические фильмы.
И не успел Васька затормозить, а Плавали-Знаем крикнуть: «Здорово, орлы!», как открывший дверь механик спросил:
– Декорации? Для двух серий?
– Ага! – сказал Васька.
– Сколько угодно! – сказал механик. – Только музейные!
– Почему музейные? – спросил Плавали-Знаем.
– Мамонты! – И механик кивнул в угол, где лежали списанные в расход лохматые, как мамонты, тулупы и унты.
– Живём! – сказал капитан.
– Берём! – крикнул Васька, обхватывая всю кучу.
А ещё через несколько минут вертолётчики бросились вдогонку улепётывавшей упряжке, от которой разлетался весёлый парок. Унюхавший съестное Васька схватил вместе с одеждой куртку, в которой грелась кастрюлька с ужином для начальника станции. Механики кричали вслед про щи с косточкой и баранью отбивную, но крик этот терялся среди спокойных звёзд и посвистывающего морозного ветра. Упряжка летела изо всех сил к «Светлячку».
– Налетай! – крикнул Васька, осадив прямо у трапа. – Расхватывай!
Но начальник училища вежливо отказался. Современная форма сидела на нём как нельзя лучше и была привычней. И курсантам, несмотря на разницу во взглядах, она тоже добавляла гордости и самоуважения.
– Ну как хотите! – крикнул Васька. – Было бы предложено! – И, взбежав по трапу, уже в унтах и шубе, просунул нос в столовую: – Ну что?
– Порядок, – отрапортовал Супчик и метнул на стол семь оловянных тарелок, которые точно знали, где им остановиться.
– А почему только мелкие? – спросил Васька.
Но не всё на необыкновенной зимовке могло быть крупным. Вместо большого котла кок вытащил с камбуза маленькую кастрюльку и стал наляпывать на тарелки какую-то жижу.
– Это что? – спросил Васька, и лицо его вытянулось.
– Смесь! – сказал Супчик.
– Какая смесь? – вскочил Васька.
– «Крепыш», – сказал кок. – Питательная.
– А говядина?
Плавали-Знаем описал выпученными глазами вопросительный знак. Но кок пожал худенькими плечами:
– Зимовка.
– А что, – спохватился Плавали-Знаем. – Супчик прав! Ведь действительно – зимовка!
Все почувствовали, что необыкновенная зимовка и в самом деле вот-вот начнётся, и кто-то из механиков сказал:
– А скоро кончится топливо. Осталось до Океанска!
– Нарисуют! – съязвил Барьерчик.
– Как папа Карло! – захохотал Васька. – Дровишки и котелок.
– А что, – вылизывая тарелку, сказал Уточка. – Я читал в каком-то журнале: у нарисованного костра становится теплей.
– Если у художника есть настоящий огонёк, – заметил начальник.
– Можно попробовать! – Уточка с готовностью кивнул.
И Плавали-Знаем, прислушиваясь к вою ветра, сказал:
– Валяйте! Проверим! – Идея ему понравилась.
И Уточка пошёл в подшкиперскую выбирать самые горячие краски.