В эркере за тяжёлой портьерой меня не видно, и, думаю, лорд позаботился о том, чтобы посторонние в эркер не заглядывали какое-то время, поэтому я упираюсь лбом в прохладное стекло.
Может быть, в какао подмешано зелье? В обе чашки. Поэтому лорд сбежал? Я смотрю в окно и не вижу ничего, что могло бы так внезапно заинтересовать лорда. Какие-то люди, издали не рассмотреть, пересекли двор и входят в боковую пристройку. Я отворачиваюсь от окна и перевожу взгляд на какао. Зелье, да? Я ищу подвох в простой заботе? Набралась у Гельдернов плохому. Зло улыбнувшись, я вытягиваю из себя крохи чистой силы. Энергетические каналы есть у всех, просто неразвитые. Я боялась тренироваться, боялась привлечь внимание. Но чуть-чуть каналы увеличила, самую малость.
Тех капель, которые я способна нацедить, не хватит даже на простейшие чары. Сил нужно больше раз так… в сто. Но капель хватает, чтобы вывести последовательность рун “проявление злого намерения”. Теперь не важно, подлил лорд зелье, развязывающее язык или горничная в чашку плюнула, я увижу серо-зелёное марево. Проверку не назвать надёжной – если лорд подлил зелье из добрых побуждений, то руны ничего не покажут, а на вторую цепочку моих силёнок не хватит.
Руны тают в воздухе без следа, и я, решившись, собираю себе бутерброд, делаю большой глоток. Какао дарит приятную сладость. Я прислушиваюсь к ощущениям, но ни посторонних примесей, ни магического воздействия не ощущаю.
Лорд возвращается, когда я приканчиваю последний бутерброд и допиваю какао из второй чашки.
Упс.
Оценив остатки пиршества, он неопределённо хмыкает.
– Спасибо, лорд.
– “Лорд”, “лорд”, “лорд”, – передразнивает он. – Леди Юджин, нас представили друг другу чуть меньше месяца назад.
И смотрит требовательно.
Для него, конечно, прошло меньше месяца, а вот для меня… больше десяти лет.
– Простите, память… девичья. Кажется, после представления, мы не… пересекались.
– Действительно. Вы отказали мне в танце, леди Юджин, – усмехается он.
Вспомнила! Радостная улыбка совершенно не уместна, но мне не удаётся её сдержать. Я наконец-то сориентировалась во времени. Танцевальный вечер, на котором лорд меня пригласил единственный раз и получил вежливый отказ, был до того, как я согласилась на близость. Но после первого поцелуя на балконе.
Хоть в этом повезло – я вернулась во время, когда ещё не успела потерять честь.
Отказ я вспомнила, имя – нет.
– Простите, лорд. В прошлом месяце я переживала временное умопомрачение. Купание в храмовом пруду пошло мне на пользу, после него я прозрела.
Я улыбаюсь и развожу руками.
– Вот как.
Лорд забирает поднос, набрасывает сверху салфетку. Он так и уйдёт? Шаг в коридор. Лорд придерживает портьеру, оборачивается.
– Диан, леди Юджин. Динан Раттти.
– О…, – только и могу выдохнуть я.
Диан Ратти…
Не помню. И родовое имя мне ни о чём не говорит. Хотя… Говорит! Муж как-то назвал Ратти живучим сорняком. Что бы это значило? Не знаю… Больше ничего не вспоминается, и я спохватываюсь, что завтрак вот-вот закончится.
Я возвращаюсь в апартаменты леди Мияноры. Горничная, судя по едва доносящемуся шуршанию, прибирается в спальне. Мне дальше будуара хода нет. Я встречаюсь взглядом со второй компаньонкой леди Мияноры и приветствую её лёгким кивком. Она сдержанно кивает в ответ.
– Леди Юджин, госпожа была вами недовольна, – и снова злорадство.
– Да, леди, – соглашаюсь я и умолкаю. Ещё и отхожу к креслу, подальше.
Моя визави кривит губы, но больше не навязывается. Надо признать, про чувство собственного достоинства она не забывает.
Ожидание тянется, но я не показываю, насколько мне тягостно стоять, потому что даже сесть без разрешения госпожи нельзя.
Компаньонкой быть несладко…
Двустворчатые двери плавно раскрываются во всю ширь, и входит леди Миянора, копия герцогини, только юна я. Волна золотисто-пшеничных волос, уложенных в высокий пучок, заколота деревянным гребнем, сияют аккуратно подведённые глаза, а губы тронуты перламутровым блеском.
Я делаю шаг вперёд и склоняюсь в реверансе.
– Доброе утро, леди Миянора.
– Утро, леди Юджин, – ловко вклинивается она, не позволяя завершить фразу. – Уже день.
– Сожалею, леди Миянора.
– Ах, избавьте, леди Юджин, – безразлично отмахивается она и устраивается на диване.
Несколько неожиданно, что она отказывается от возможности пройтись по мне, но мне же лучше.
– Да, леди, – склоняю я голову.
– Я слышала, из-за вас лорд Диан Ратти был вынужден бросить вызов лорду Лоуренсу Гельдерну? Поединок состоится сегодня в полдень. Ах, лорд Гельдерн может пострадать. Я не слышала, чтобы он участвовал в поединках прежде.
– Лорд Гельдерн очень мягкий человек.
Я не лезу в беседу, но отмолчаться мне не позволяют:
– Леди Юджин, за кого будет болеть ваше сердце?
– Лорд Гельдерн беспокоился о вас, и только поэтому позволил себе лишнее.
– Лорд Гельдерн оскорбил меня и не пожелал принести извинений. Я бесконечно благодарнаа лорду Ратти за заащиту моей чести.
– Светлые боги, – восклицает леди Миянора. – Вы разобьёте лорду Гельдерну сердце. Как ужасающе жестоко! Но я буду верить в лучшее. Я буду верить, что любовь победит, и тогда вам, леди Юджин, неизбежно придётся составить счастье лорда Гельдерна.
А ведь она права… Выиграв поединок, Лоуренс тем самым подтвердит свою правоту, а значит, моя репутация будет разрушена, и герцогиня с полным правом выдаст меня за него замуж. Бездна…
Я рвано выдыхаю. Миянора расплывается в счастливой улыбке. Её явно радует моё несчастье, и я возвращаю контроль над выражением лица, чтобы не радовать её ещё больше. Я вот только одного не понимаю… Зачем я нужна Гельдернам? Или это герцогиня стремится пристроить меня в их род. Но зачем?! Эхо тьмы и проклятие, которые Лоуренс от меня почуял, тут не причём.
Разве герцогиня или Геьдерны что-то получили в прошлый раз? Есть невесты, про которых говорят “завидная”, а я ровно наоборот. Я не магиня, не из старшей ветви рода и даже не из боковой, а фактически отсечённой, провинциалка, лишённая столичного лоска, у моих родителей нет никакого влияния, они по меркам аристократии бедны, у меня нет приданого, не маячит ценное наследство. Из интересного у меня только родовое имя – Махаон, но и оно ничего особенного из себя не представляет Махаон по сравнению с Гельдерн всё равно что дворняжка рядом с породистой гончей. Да и опять же, имя рода одно название, у меня ничего нет.
Или есть, но я об этом не знаю.
Вечером сяду вспоминать… Хотя муж предпочитал меня не видеть, в самом начале, пока Лоуренс ко мне не охладел, мне ещё позволялось свободно бродить по открытой для посторонних части резиденции, присутствовать на больших семейных ужинах и посещать храм. Какой-то ритуал?
Леди Миянора окидывает меня презрительным взглядом, усмехается и поворачивается ко второй “любимой” компаньонке:
– Слышали новость? Утром пришёл менестрель.
О?!
– Настоящий?! – вторя моим мыслям вторая компаньонка подаётся вперёд, и сейчас она на удивление похожа не на кусачую злыдню, а на повтороженную девочку, которой пообещали на праздник желанную игрушку, о которой она грезила, но не смела надеяться когда-нибудь получить.
Есть обычные певцы-бродяги, и некоторые из них даже пытаются представляться менестрелями, но нет. Истинных менестрелей можно назвать… магами, только от музыки, вместо чистой энергии у них играют переливы струн. Когда я только пробралась в библиотеку и ещё не нашла тайника за гобеленом, я читала всё подряд, но начинала со сказок и легенд, они отвлекали, манили красками, были убежищем от тоскливой действительности. Я гораздо позже пришла к пониманию, что та же юриспруденция полезней историй о том, как менестрель навестил умирающую женщину, спел для неё, и она поднялась совершенно здоровой, как другой менестрель своей игрой усмирил шторм и тем самым спас корабли, как…
Последняя история из сборника была печальной. Один из тёмных богов пообещал подарить “Семигласую Арфу”, легендарный, считавшийся утерянным инструмент-артефакт, тому менестрелю, который разрушит наибольшее число светлых храмов. В состязание вступили слишком многие, и последствия оказались закономерными – на менестрелей началась охота, убивали всех без разбора. Уцелели разве что младшие ученики, и искусство, передававшееся от мастера к ученику, кануло в Вечность.
Искусство музыкальной магии забыто, но играть выжившие ученики умеют волшебно.
– Да, настоящий, – кивает леди Миянора. – Он сыграет за ужином.
– Ах…
Я молчу, и леди Миянора замечает, косится на меня. Я притворно разглядываю мыски собственных туфель.
Услышать пение менестреля…
Возможно, мне запретят присутствовать, с госпожи станется. Но я уже не та наивная девочка, мечтающая прикоснуться к чуду.
В прошлом никакой менестрель в летнюю резиденцию герцога не приходил. Я в этом уверена абсолютно. Даже по уши влюблённая, и с утра до вечера вздыхающая о предмете обожания, я бы не пропустила такое событие. Ни за что.
Я вернулась ночь, и события начали меняться, да. Но изменения за столь короткий срок просто не могли “выплеснуться” за стены резиденции.
Откуда взялся менестрель?! На мою голову…
Реально, на мою. Единственное объяснение, которое приходит мне на ум – он тоже почувствовал колебания тьмы и… пришёл? Разведать? Разоблачить?
Появление менестреля приблизительно совпадает по времени с завтраком, я имею в виду, что у кареглазого лорда, Диана Ратти, внезапно нашлось дело… Может, пошёл встречать? Вот и второе объяснение – менестреля мог пригласить лорд. Да кто угодно мог! Изменения пусть не выплеснулись за стены, но могли просочиться. Поторопилась я с категоричным суждением. Плохо… Ошибаться нельзя.
В обсуждении предстоящего выступления я не участвую и почти не вслушиваюсь в охи-ахи. Дожидаюсь, когда леди наговорятся. Леди Миянора обводит будуар рассеянным взглядом и приказывает горничной принести рукоделие. Меня нитки-иголки никогда не прельщали, а вот леди Миянора вышивает с удовольствием.
Наконец-то можно сесть…
Я уныло берусь за пяльце, натягиваю ткань. Вышить красный цветочек или жёлтый?
За рукоделием время проходит незаметно. Я краем глаза отмечаю, как леди Миянора откладывает шитьё и поднимается. Я следую её примеру, как и вторая компаньонка, а ещё я кошусь на часы – близится поединок.
– Идёмте, леди, – улыбается она, – будет нехорошо, если леди Юджин опоздает к началу поединка в её… честь.
Ага-ага.
Я по-прежнему отмалчиваюсь, на уколы не реагирую.
– Я буду верить в лорда Гельдерна! – заявляет компаньонка.
– Как и я, – подхватывает Миянора.
И у меня внутри всё скручивает от нехорошего предчувствия.
– Разве лорд Ратти плохой боец? – невольно спрашиваю я.
Беда в том, что Лоуренс вполне может оказаться лучше. Как любой прошедший подготовку Гельдерн.