На правом борту в каюте Крюгеров окно было открыто, и свежий морской бриз шевелил тонкие занавеси.
Элла вытянулась на кровати в тоненькой, коротенькой шелковой сорочке и болтала в воздухе длинной загорелой ногой. Ноги у нее были сильные, мускулистые, но при этом удивительно красивой и почти идеальной формы. Элла ими жутко гордилась, хотя ни за что никому бы в этом не призналась.
– Она действительно думает, что инспектор серьезно подозревает ее мужа? – Ганс, худощавый, высокий, с жилистыми, накачанными руками, стоял у окна, любуясь женой. Он всегда восхищался ее стройной спортивной фигурой, которую совершенно не портили широкие плечи, а небольшая, красивой формы грудь казалась ему гораздо соблазнительнее уродливых силиконовых тыкв, которыми украсила себя дурочка Елена.
Пушистые русые волосы и серые, холодноватого оттенка глаза вызывали его искреннее восхищение. Ни одна женщина не казалась ему столь привлекательной с тех пор, как он познакомился с Эллой. Она сочетала в себе ум, красоту, неуемную энергию, была изобретательна, остроумна, образованна. В общем, воплощала в себе идеал русской женщины, который он и искал. Странно было то, что своим счастливым браком он был обязан чудаковатому, ныне покойному, деду.
– Они с Ползуновым вообразили, что его вот-вот арестуют, – ответила с кровати жена.
– Что за ерунда? По-моему, у жандармов до сих пор нет четкой картины преступления. Они бродили по кораблю с потерянными, несчастными лицами.
Элла кивнула.
– Иногда люди сами создают себе проблемы, исключительно от безделья и богатой фантазии. И потом, согласись, скучно лежать на пляже без дела три недели, а тут такой аттракцион! Поиск преступника, и, главное, совершенно оправданный.
Разговор шел на немецком, хотя Ганс владел русским языком гораздо лучше, чем его супруга немецким, но на яхте, где плотность обитателей была весьма высока, они предпочитали именно этот вариант общения.
– Ну, тогда она на правильном пути. – Супруги понимающе переглянулись. – У Елены действительно был мотив. Ума не приложу, почему Сергей до сих пор с ней не развелся? – Ганс пожал плечами и присел возле туалетного столика. – Зная «новых русских», я поражаюсь подобной абсурдной привязанности.
– Все мы родом из детства, – пожала плечами Элла. – Отец бросил их с матерью, когда Сергею было семь лет, он очень тяжело это пережил.
– Ах, вот в чем дело. Безотцовщина. Разве они потом не общались?
– Нет. Отец просто переводил деньги по почте, сказав, что для ребенка встречи будут ненужным стрессом. А потом он с новой женой эмигрировал в Израиль, и они больше не виделись. Так что Сергей готов со многим примириться ради того, чтобы сохранить детям полноценную семью.
– Русские странные люди. Думаю, потерю такой мамаши, как Ленка, дети вряд ли заметят.
– Это уже другой вопрос. Главное в данном случае то, что если Сергей все же пойдет на развод, то Ленка ничего от него не получит. Ирма это знала, как и о ее связи с Шульманом, и угрожала Ленке все рассказать мужу. Я лично слышала сей разговор и как добропорядочная гражданка вынуждена буду сообщить об этом жандармам, если меня, конечно, спросят. И тогда… – не договорила Элла, выразительно глядя на мужа.
– И тогда Сергей сможет найти себе достойную пару, убийца получит по заслугам, а мы отправимся домой. А чем занималась до замужества эта сомнительная личность со скверной репутацией?
– Пыталась пролезть на эстраду. То на подпевках у кого-то голым пузом трясла, то на подтанцовках вертелась вокруг продюсеров и музыкантов, искала спонсора, который бы наверх протолкнул. Там Серега ее и подобрал. А до этого, кажется, в ресторане пела.
– Подожди, но ведь у нее ни слуха, ни голоса?
– А на нашей эстраде эти вещи – не самое главное.
– Действительно, – усмехнулся Ганс, подсаживаясь к жене на кровать и щекоча ей губами ухо. – И что же, ты поделилась с госпожой Ползуновой информацией? Помогла ей в поисках преступника? – В глазах Ганса засветились озорные огоньки.
– Разумеется, сделала все, что в моих силах. Тем более что у Ленусика, оказывается, и в самом деле отсутствует алиби. – Элла обернулась, обвила руками шею мужа, и они оба повалились на кровать. Элла перевернулась несколько раз и, оседлав Ганса, спросила с озорной, мальчишеской улыбкой:
– Кто лучший сыщик на свете?
– Мадам Крюгер! – И в следующую секунду они с хохотом скатились с кровати.
Дальнейшее не имело к расследованию никакого отношения.