If all the world and love were young (если бы весь мир и /вся/ любовь были юными),
And truth in every shepherd’s tongue (и истина на языке у каждого пастуха),
These pretty pleasures might me move (эти милые удовольствия/радости могли бы меня тронуть; pleasure ['pleʒə] – удовольствие; наслаждение; /плотские/ радости)
To live with thee and be thy love (чтобы жить с тобой и быть твоей возлюбленной).
Time drives the flocks from field to fold (время гонит стада /овец/ с поля в овчарню = время загоняет стада овец с полей в овчарни; flock – стадо /обычно домашних животных, особенно овец или коз/; fold [fəʋld] – загон для скота /обычно овец/),
When rivers rage, and rocks grow cold (когда реки ярятся/бушуют и скалы/валуны становятся холодными; rage [reɪʤ] – ярость, гнев, бешенство; to rage – беситься, злиться; быть в ярости, в гневе; бушевать, свирепствовать /например, о буре/; rock – скала, утес; большой камень /осколок скалы/),
And Philomel becometh dumb (и Филомела[23] становится немой; Philomel ['fɪlə(ʋ)mel] – Филомела; соловей; dumb [dʌm] – /уст./ немой),
The rest complains of cares to come (остальные жалуются на заботы, которые должны прийти = оплакивают грядущие заботы/горести; rest – остаток; другие, прочие, остальные; to complain [kəm'pleɪn] – жаловаться; care [keə] – забота, cares – заботы, тревоги, неприятности).
The flowers do fade (цветы увядают; to fade – вянуть, увядать), and wanton fields (и пышные/роскошные поля; wanton ['wɒntən] – распутный, развратный; /поэт./ буйный, пышный, богатый /= luxuriant [lʌɡ'ʒʋrɪənt]/)
To wayward winter reckoning yields (своенравной зиме выплачивает: «уступает» счет = платят дань[24]; wayward ['weɪwəd] – своенравный; несговорчивый, капризный, упрямый; reckoning ['rek(ə)nɪŋ] – вычисление, подсчет, счет; выплата; расплата; to yield – приносить урожай, давать плоды; уступать, соглашаться; /воен./ сдаваться; прекращать сопротивление; сдавать /неприятелю/: to yield up a fort – сдать крепость),
A honey tongue (медвяный = льстивый язык; honey ['hʌnɪ] – мед; медовый), a heart of gall (желчное сердце; gall [ɡɔ:l] – желчь; /зд./ горечь /= bitterness/),
Is fancy’s spring (источник воображения // весна фантазии/прихоти; fancy ['fænsɪ] – иллюзия; галлюцинация; воображение, фантазия; мысленный образ; склонность, пристрастие; прихоть, причуда; spring – источник, ключ, родник; весна), but sorrow’s fall (но /и/ наступление печали // осень горести; sorrow ['sɒrəʋ] – горе, печаль, скорбь; fall – падение; приближение, наступление /сумерек, ночи, зимы/).
Thy gowns, thy shoes, thy beds of roses (твои платья/одеяния, твои туфли, твои клумбы роз; bed – ложе; клумба; грядка),
Thy cap, thy kirtle, and thy posies (твоя шапочка, твое платье и твои букетики; kirtle ['kɜ:t(ə)l] – /уст./ длинное платье, обычно носимое под верхней одеждой; posy ['pəʋzɪ] – /маленький/ букет цветов)
Soon break (скоро ломаются), soon wither (скоро вянут; to wither ['wɪðə] – вянуть, увядать; сохнуть; блекнуть), soon forgotten (скоро забыты = забываются):
In folly ripe (в неразумии зрелые = неразумию представляющиеся зрелыми/спелыми; folly ['fɒlɪ] – неосмотрительность, недальновидность, непредусмотрительность; глупость; недомыслие; прихоть, причуда; ripe – зрелый, созревший, спелый), in reason rotten (в разуме = разуму – гниющими/испорченными; reason ['ri:z(ə)n] – разум, рассудок; благоразумие, здравомыслие; rotten ['rɒt(ə)n] – гнилой, прогнивший; испортившийся, испорченный).
Thy belt of straw and ivy buds (пояс из соломы = соломенный пояс и с бутонами плюща; ivy ['aɪvɪ] – плющ; bud [bʌd] – почка; бутон),
The coral clasps and amber studs (коралловые застежки и янтарные пуговицы; coral ['kɒrəl] – коралл; коралловый; цвета коралла, светло-красный: coral lips – коралловые губы, красные губы; to clasp [klɑ:sp] – скреплять, застегивать; clasp – застежка; amber ['æmbə] – янтарь; янтарный; stud [stʌd] – гвоздь с большой шляпкой; запонка; /зд./ пуговица /= button/),
All these in me no means can move (все эти /вещи/ никак не могут побудить меня; no means = by no means – никоим образом, никак; to move – двигать; трогать /душу/)
To come to thee and be thy love (прийти к тебе и быть твоей возлюбленной).
But could youth last (но если бы юность могла длиться; youth [ju:θ] – юность, молодость; to last [lɑ:st] – продолжаться, длиться; сохраняться; носиться /о ткани, обуви/; выдерживать /о здоровье, силах/), and love still breed (а любовь по-прежнему давать плод; to breed [bri:d] – вынашивать /детенышей/; высиживать /птенцов/; размножаться, плодиться; порождать),
Had joys no date (если бы радости не имели конца: «даты = срока окончания»; date – дата, число; время; период, срок; пора: a flower’s brief date – краткий срок, отпущенный цветку; date /зд./ = terminal date – окончательный срок/срок окончания), nor age no need (и возраст не имел бы нужды = и старость не терпела бы нужды),
Then these delights my mind might move (тогда эти наслаждения могли бы тронуть мою душу; delight [dɪ'laɪt] – удовольствие, наслаждение, развлечение; предмет восхищения, источник наслаждения; mind – ум, разум; память; душа)
To live with thee and be thy love (чтобы жить с тобой и быть твоей возлюбленной).
If all the world and love were young,
And truth in every shepherd’s tongue,
These pretty pleasures might me move
To live with thee and be thy love.
Time drives the flocks from field to fold
When rivers rage, and rocks grow cold,
And Philomel becometh dumb,
The rest complains of cares to come.
The flowers do fade, and wanton fields
To wayward winter reckoning yields,
A honey tongue, a heart of gall,
Is fancy’s spring, but sorrow’s fall.
Thy gowns, thy shoes, thy beds of roses,
Thy cap, thy kirtle, and thy posies
Soon break, soon wither, soon forgotten:
In folly ripe, in reason rotten.
Thy belt of straw and ivy buds,
The coral clasps and amber studs,
All these in me no means can move
To come to thee and be thy love.
But could youth last, and love still breed,
Had joys no date, nor age no need,
Then these delights my mind might move
To live with thee and be thy love.