Хохол выпил в корчме кварту сивухи и, уронив голову на стол, заснул. Корчмарь все время сидел над ним и кричал ему в ухо:
– Две кварты! Две кварты!
И хохол проснулся в полной уверенности, что он выпил именно две кварты.
А чем мы лучше этого хохла? Дурачить нас, и всегда-то не отличавшихся особой трезвостью ума и чувств, сбивать нас с толку – необыкновенно легко.
Вывесят огромнейшую вывеску: “Пролеткульт!” – и где же? – совсем рядом с десятью чрезвычайками, где всяческие представители русской культуры истязаются и убиваются денно и нощно (да не просто, а со смаком, например, над клозетной чашкой) – и сделано дело: мы уже разинули рот, мы уже бормочем:
– Нет, знаете, в этом-то им надо отдать справедливость, о культуре-то они заботятся!
Убьют или уморят, доведут до смерти физической или моральной Васнецова, Репина и тут же закажут компании каких-нибудь Маяковских “художественно” размалевать пятьсот дуг (по числу оставшихся на весь Петербург, еще не совсем околевших с голоду лошадей) – и опять готово:
– Ну, нет, батенька, уж что-что, а художество у них в большом почете!
В Одессе, когда человек старается вбить вам в голову, что вы не одну, а две, две кварты выпили, по-заячьи путает следы, бешено утверждает то одно, то другое, совершенно противоположное, – сразу обрывают такого человека:
– Слушайте! Довольно крутить Янкеля! Не валяйте дурака!
И вот я обращаюсь с горячим призывом:
– Дорогие соотечественники! Да доколе же это будет? Доколе будут так грубо морочить вас! Протрите глаза и оборвите же наконец человека, который так издевательски крутит Янкеля!
Вот я опять читаю в газетах: “Думали многие и, может, и сейчас думают, что большевики охраняют, берегут науку…” А ученые говорили мне в Петербурге: “Разрушьте, когда будете в Европе, эту легенду! Мы два года не получали пайков, получали только карточку В., то есть карточку буржуазных прихвостней. Нас арестовывали, мы вымирали с голоду!” И точно – за два с половиною года советской власти умерло десять процентов профессуры и врачей… Знаменитый физиолог Павлов молил выпустить его за границу… Ленин приказал ему ответить категорическим отказом, только разрешил предоставить индивидуальный паек… Павлов отверг паек, заявив, что он не желает быть сытым в то время, когда его коллеги умирают от истощения десятками…
А вот какое якобы частное письмо прочел я в газетах несколько дней тому назад:
“Богатство и величие страны измеряются мощью и величием ее умственных сил, Владимир Ильич! С учеными нужно обращаться возможно лучше и особенно у нас, где умственное развитие надолго стало невозможным… Нельзя истреблять цвет интеллигенции, отрубать народу голову, уничтожать мозги нашего и без того убогого народа… «Красные» такие же враги народа, как и «белые»… Я не колеблясь, предпочитаю находиться под гнетом «белых», ибо с вами мне больше не по пути!”
Как вы думаете, кто это опять “крутит Янкеля”? Это опять Горький – в письме к Ленину!
Знаю, это ужасно скучно, что я опять о нем.
Но что же делать? Влияние его очень велико, волею судеб – он очень известный русский человек, и вспомните, скольких сбил с толку его открытый переход к большевикам, его двухлетний и горячий труд плечом к плечу с “Владимиром Ильичом”, с Петерсом, с Дзержинским, его акафисты советской власти! Недаром же после убийства Урицкого (когда по свидетельству петербургской “Красной газеты” в одну ночь была убита “ровно тысяча” ни в чем не повинных людей, а Горький выступил председателем на торжественном собрании “Цика”), недаром повесили большевики плакаты по всему Петербургу: “Примирение русской интеллигенции с советской властью!” – и ассигновали Горькому миллионы на издание “Пантеона всемирной литературы”!
После того – сколько раз разевала рты почтенная публика благодаря Горькому! О, он хорошо знает нашу зыбкость и силу путания следов! Он знает, что значит к черту отшвырнуть все меры, все границы обычного, среднего: средний человек, привыкший к мере, непременно ошалеет, непременно растеряется.
Приехали в Москву два-три жулика из Индии, а он на весь мир возгласил, что на поклон к “святому, величайшему из великих Владимиру Ильичу” течет вся Индия от Гималаев до Цейлона, – и обалдел Париж, Лондон:
– А-а! Кажется, и впрямь все готово в Индии к канонизированию этого косоглазого плута, который, по словам Горького, “так чудесно хохочет”, стоя по горло в крови и грязи!
Спас Горький одного своего знакомого от расстрела – одного из тысячи, расстрелянной той самой властью, которую он так славословит и так подкрепляет своим влиянием, – и опять мы растеряны:
– Все-таки, знаете, спасает… Все-таки смягчает эту власть… А потом этот “Пантеон”… Все-таки, знаете, это сохранение хоть остатков русской культуры…
Да и как не растеряться? “Он многогранный… Он не политик… Он не подходит под общую мерку…”
И Горький, отлично учитывая нашу нетрезвость, все пышнее и пышнее являет свою “многогранность”, особенно тогда, когда ухудшаются советские делишки.
И теперь уже сам черт не разберет, что он думает и исповедует: то русские мужики и рабочие – “дикари, хвастуны и лодыри”, то они – “пламенные борцы”… То советская власть творит дивное, планетарное дело, то: “Я с белыми, а не с вами – мне, я вижу, не по пути с такими разбойниками… Раз вы избиваете мозг России, русскую интеллигенцию – до свидания, имею честь кланяться!”
О-о, Бог мой, наконец-то открыта Америка! Догадался-таки, прозрел на исходе третьего года!
Но нет, даже и в Одессе не крутят Янкеля так грубо!
P. S. “Я далек от политики и… сам у большевиков на подозрении… Девяносто пять процентов коммунистов – нечестные люди, далекие от коммунизма, склонные к мошенничеству и взяткам…”
Я прочел это, когда моя статья была уже написана. Это – заявление Горького г. Борису Соколову, это отрывок из только что опубликованной заметки Соколова “Беседа с Горьким”.
А я опять сделаю буквальную выписку из речи Горького на прошлогоднем “всемирном” съезде представителей III Интернационала, напечатанной в № 1 “Коммунистического интернационала” (Москва, май 1919 г.):
“Каждый должен признать планетарное значение деяний честнейших русских коммунистов… Их честное сердце не колеблется, честная мысль чужда соблазну уступок, честная рука не устанет работать…”
Он, без конца агитирующий путем всяческих посланий о красе советской власти, канонизирующий Ленина, председательствующий на съездах III Интернационала – он “далек от политики”…
А то, что он заявляет теперь, что 95 % “честнейших” коммунистов бесчестно, это г. Соколов называет только “непонятной двойственностью” его!