Я, признаться, подумал, что это чей-то розыгрыш, вроде украденной невесты, но народ гурьбой повалил на балкон. А потом так же стихийно в страхе отхлынул назад. Женщины охали, мужчины их поддерживали под руки, на лицах гостей отпечатался ужас. Я поспешил в эпицентр событий, бросив писателя с его предупреждениями. Растолкав локтями посетителей, выбрался на широкий балкон с балюстрадой изогнутых столбиков, поддерживающих массивные перила, и витыми колоннами, выполненными в лучших традициях барокко. На мраморном полу лежало распростертое тело Коровиной. Разметав пышное белое платье, она неестественно откинула голову. Глаза закрыты, под затылком краснела растекающаяся лужица крови. Кто-то уже ползал возле потерпевшей, ощупывая горло. Как выяснилось, это был местный литейский главврач. – Анжела Павловна мертва, – растерянно пробормотал он, глядя на свои окровавленные руки. – Повреждена затылочная кость. – Спокойно, товарищи! – подоспел Горохов. – Никому не покидать заведение. Мы должны всех опросить. Шеф с ходу включился в работу, даже чуть заплетающийся от выпитых рюмочек язык ему не помешал. – Вы с ума сошли! – прошипел Борис Борисович, повиснув на руке следователя, будто Моська. – Это же уважаемые люди города! – У нас убийство, – холодно проговорил шеф. – И убийца, Борис Борисович, может находиться среди этих самых уважаемых людей. Председатель исполкома не отступал:– Пусть идут домой, а потом, кого надо, вызовем. Вы представляете, какой скандал разразится, если всех задержим? – Перед законом все равны, – Горохов освободил руку от «Моськи». Я отловил одного из бестолково бегавших официантов и отправил его звонить в «02», чтобы зафиксировать происшествие через дежурку. К нам подошел прокурор и встал на сторону Монашкина. – Никита Егорович, – пробормотал он, пряча глаза. – Мы сами разберемся. Поверьте, отработаем все по полной. Но Борис Борисович прав – гостей надо отпустить по домам. – Никого не выпускать, – Горохов был непреклонен, и казалось, сам готов был встать на выходе, закрыв ее широкой грудью. – Хочу вам заметить, что это не ваша подследственность, – прокурор, наконец, осмелился поднять глаза на Горохова. – Осмотр будет проводить мой дежурный следователь, а оперативно-розыскными мероприятиями займется местная милиция. Отдыхайте, Никита Егорович, просим прощения за этот вопиющий инцидент, но я вас попрошу покинуть место происшествия… – А вы ничего не перепутали, Тимофей Олегович?! – гневно сверкнул глазами шеф, даже лысинка его зловеще блеснула. – Я представитель генеральной прокуратуры! И проконтролирую на месте, как вы отрабатываете место особо тяжкого преступления! И Горохов не соврал, функции проверяющих на нас действительно могли быть возложены. Но и местные не сдавались. – Ну, о преступлении говорить еще рановато, – прокурор на всякий случай сделал шаг назад. – Возможно, это просто несчастный случай… – Чего?! – Иван Федорович! – окликнул главврача прокурор. – Скажите, пожалуйста, могло ли повреждение затылочной кости образоваться от падения с высоты собственного роста? – Э-э… – развел тот пухлыми ручками. – Я не судебный медик, я только лечить, но тут… Хм, теоретически, конечно, можно так упасть и расшибиться. Да… – он посмотрел на пол балкона, явно лихорадочно соображая. – Тут еще и скользко, кто-то пролил шампанское или вино. – Вот! – поднял указательный палец Тимофей Олегович, – Возможно, наша юбиляр немного перебрала, поскользнулась, упала и крайне неудачно приложилась затылком о мрамор. До заключения судебно-медицинской экспертизы пока рано говорить о возбуждении дела… Случай, конечно, крайне скверный, но не стоит усугублять ситуацию. Поверьте, Никита Егорович, мы отработаем все по букве закона. Тем более, что Анжела Павловна – не чужой нам человек, мы все заинтересованы в объективной оценке произошедшего… – И все же я останусь и посмотрю, как вы работаете, – уже смягчившись, кивнул Горохов. Я тем временем подошел к шефу, отвел его в сторонку и зашептал:– Никита Егорович, у меня тут есть некоторые соображения насчет подозреваемого, не успел вам рассказать. Нам лучше пока не выдавать своих намерений, а сделать вид, что мы ретировались. Если мои догадки подтвердятся, то и это дело скоро себе заберем. – Как это? – вытаращился на меня шеф. Еще бы – после убийства, а вернее, обнаружения тела не прошло еще и нескольких минут, а у меня уже версии имеются. Впрочем, если бы Горохов выслушал меня сразу внимательно, сейчас не был бы настолько удивлен. – Тут прослеживается серия убийств неких уважаемых людей Литейска. Парамонов был первым, потом балерина Завьялова, а теперь вот директор овощебазы. – Но что у них общего? – недоуменно всплеснул руками Горохов. – Кроме того, что это непростые люди – ничего… Не вижу связи, Андрей Григорьевич. – А вот и нет… Есть общий знаменатель. Поедемте в гостиницу, я вам кое-что покажу. – Что? Я не стал темнить и ответил:– Книги местного писателя, там описываются похожие убийства. – Как – описываются? Прямо в книге? С подробностями? И сегодняшнее тоже? – Насчет сегодняшнего пока не знаю… Вот и посмотрим, действительно ли это несчастный случай, или товарищ Светлицкий описал ещё и смерть дамы на балконе в своих детективных произведениях. У меня все его собрание сочинений имеется. – Светлицкий? – Горохов нахмурился, хмель с него как рукой сняло, он как старый охотничий пес, взял стойку, почуяв дичь. – Тот самый писатель, про которого я говорил? У которого сегодня все автографы брали, и с которым ты сам, между прочим, о чем-то долго разговаривал? – Он самый… – Надеюсь, ты ничего про свои догадки ему не сказал? Я сдержал раздражение – на трезвую голову Никита Егорович меня за дурачка не считал. – Конечно, нет… Надо сначала все проверить. Мы договорились с ним о встрече, вернее, почти договорились, но, – я кивнул в сторону балкона, – нас прервали. Он про меня книгу хочет написать, якобы. – Книгу? – Горохов еще больше протрезвел. – Про тебя? – Ну, да… Детектив. По мотивам деятельности нашей межведомственной группы. – А я там тоже буду фигурировать? – Да какая разница, Никита Егорович, главное – есть повод с ним встретиться и прощупать, не вызывая подозрений. – Для меня есть разница, Андрей Григорьевич, – приосанился следователь, – может, этот писатель совсем не при делах, мы его обидим, и книжку он про нас плохую напишет. Или вообще меня там не будет…***Прибыв в гостиницу, мы завалились в люкс к Горохову, обложившись книгами Светлицкого. Я их мышью притаранил из своего номера. Чтобы не разбудить Свету, крался, как вор. Листали, щуря глаза и борясь со сном. Но ничего дельного – похожего на смерть королевы овощей сюжета нам не попадалось. Остальных будить не стали, думали справиться своими силами, но Никита Егорович вдруг выбыл из боя, сладко захрапев в кресле с томиком в руках. Я не стал будить шефа, все-таки возраст, алкоголь и недавний перелет сказались на его организме. Пусть отдохнет. У меня у самого глаза уже в кучу. И буквы сливались в сплошную черную нить строк. Ладно… утро вечера мудренее, а ночью и трава серее. Чем что-то пропустить, лучше отправиться на боковую. Я накрыл шефа пледом, взял из его рук раскрытую на середине книгу, хотел положить на журнальный столик, но глаз зацепился за абзац, в котором кто-то прокричал: «Убили! Анастасию Павловну убили!» На слово «убили» у меня прямо сработал зрительный рефлекс, сразу бросилась в глаза эта фраза из множества других на странице. Сегодня почти точно так же кричали, когда обнаружили тело Коровиной. Сон как рукой сняло. Я стал вчитываться в строки, мигом погрузившись в отрывок сюжета. Там, в романе, на балконе особняка обнаружили мертвую помещицу с проломленной головой. Аж кулаки зачесались, а на «загривке» шерсть встала дыбом. Вот оно! Нашел! Никита Егорович чуть-чуть не дочитал до нужного места, уснул. Ну, Светлицкий, ну чертяка! Кто же ты на самом деле? Писатель или серийный убийца? Безжалостный преступник или просто случайный вдохновитель некоего маньяка, что решил творчество мэтра воплотить в кровавую череду убийств? И подставить его… или это все тонкий расчет, быть может? Я потряс Горохова за плечо, тот что-то пробурчал, попробовал перевернуться на другой бок, но в кресле это не вышло. Чуть не сполз с него на пол, открыл глаза и недоуменно уставился на меня:– Я, кажется, немного задремал, Андрей, – он с удивлением разглядывал плед, которым был укрыт. – Это ничего, – улыбался я. – Я нашел описание нашего сегодняшнего убийства. Вот, смотрите. Роман называется «Записка с того света». – Там что, убили директора овощебазы в ресторане? – оживился Горохов, откидывая плед. – Нет… Но все очень похоже. Сейчас, надо прочитать, кто же там убийцей окажется. Хотя прошлые сюжеты мне ничего не дали. Но все равно интересно. И мы принялись с шефом среди ночи читать роман Светлицкого.***– Вы куда, гражданин? – из окошка «аквариума» дежурной части высунулся лейтенант с красной повязкой дежурного на рукаве. – На работу! – недовольно дыхнул на него перегаром шеф, сверкнув корочками. – Лосев у себя? – Нет его, – покорно осел дежурный. – Сегодня же суббота… – Черт знает что! – ворчал Горохов (настроение у него было скверное, сказывалось похмелье). – В городе убийства нераскрытые, а начальник милиции спокойно отдыхает. Суббота, видите ли. Мы прошли внутрь здания управления всей своей командой. Приходить сегодня на работу мы вообще-то не планировали, но после вчерашних событий Горохов решил, что потрудиться надо и в выходной день. Лосев еще вчера выделил нам кабинет начальника штаба. Тот скоропостижно ушел на пенсию, и на его место пока никого не назначили. Неплохой кабинет, только хлама в виде всяких папок, бумаг и прочей макулатуры много. Видно, что бывший штабист сам принимал непосредственное участие в разработке всяких служебных бумажек, раз накопил у себя столько номенклатуры. Пока Горохов обживался за новым столом, я ввел наших в курс дела, показав им сцены убийств, описанные в захваченных мною трех книжках Светлицкого. – Ни фига себе! – выслушав мой «доклад», воскликнул Федя. – Приехали по одному делу, а тут сразу целый букет нарисовался! Брать надо этого писаку! Погодин хлопнул кулаком по ладони, будто муху раздавил. – Ты, Федор, придержи коней… – поморщился шеф, потирая виски и ища глазами графин с водой. Графин был, вот только вода в нем высохла. – У нас против него никаких улик. И потом… В нашем производстве только дело Парамонова. Остальные расследует местная прокуратура. Факт серийности еще доказать надо… – Да что тут доказывать? – кипятился Федя. – Вон, в книжках черным по белому выведены все три наших эпизода. Не верю я в такие совпадения! Последнюю фразу он произнес с той же интонацией, с какой часто делал это я. – Ну, они пока не наши, а с Коровиной вообще не ясно, может, и правда несчастный случай, упала и расшиблась, хотя маловероятно… Чтобы вот так на свой юбилей глупо погибнуть. Так это или нет, но пока действовать будем без лишнего шума… Местных в курс дела не вводить, писателя тоже пока трогать не будем напрямую. Надо проверить, где вот эти три книжки продаются, есть ли вообще они в свободной продаже. – Вряд ли, – авторитетно заявил Катков, листая один из томиков. – Издательство московское, до глубинки не дойдет много экземпляров. Давно уже раскупили, скорее всего. Сами знаете, что хорошие детективы у нас нарасхват. – Значит, надо проверить библиотеки. Просмотреть всех, кто брал на абонементе или в читальном зале эти книги. Выявить среди них лиц ранее судимых, склонных к совершению тяжких и особо тяжких преступлений против жизни и здоровья. – Ого, – присвистнул Федя. – Это весь город проверять… – А ты как хотел, Погодин? – шеф подхватил железный электрический чайник с тумбочки и прямо из горлышка выхлебал половину, после чего довольно крякнул, вытер рукавом губы и проговорил. – Вот как раз этим и займешься. Еще проверишь всех владельцев наградного холодного оружия, у которых кинжалы имеются. – Среди них тоже ранее судимых искать? – понуро переспросил Федя. – Не думаю, что они склонны к таким делам. – Нет, конечно. Разузнай, может, у кого-то кинжал похитили, или он его потерял или продал. Если продал, то кому и когда… – Это я что, один должен все сделать? Может, Андрей мне поможет? – Федя просяще взглянул на меня, мол, выручай, друг. – Для Андрея у меня отдельные задачи. А тебе фронт работы ясен? – Так точно… – вздохнул Погодин. – Алексей, – Горохов повернулся к Каткову. – Тебе задание попроще… В понедельник, скорее всего, будут готовы предварительные результаты по вскрытию Завьяловой. Балерина – не наша подследственность, но работать в этом направлении будем. Все-таки – серия налицо, во всяком случае, для нас. Я договорюсь с бюро СМЭ, сгоняешь туда и выпишешь из заключения все интересности, какие посчитаешь нужным. Изучишь досконально и прикинешь по указанным характеристикам раневого канала примерную модель холодного оружия. – Эх… – вздохнул Катков. – Это же со справочными данными надо сверяться… – Ну так сверься, – фыркнул на него шеф. – Мне тебя учить? – Я же не могу в каждую командировку, Никита Егорович, все свои криминалистические книжки возить. Нет у меня ничего под рукой подходящего кроме общего оружиеведения. – У местных экспертов спросишь. Или в с Москвой свяжись. Озадачь коллег, пусть за тебя по справочникам пошарят. Еще сгоняем с тобой на квартиру, где повешенного Парамонова нашли. Проведем дополнительный осмотр места происшествия, вдруг местные чего-то упустили. – Тоже в понедельник? – с надеждой переспросил Катков. – Сегодня, Леша, сегодня… Чего тянуть. Местные никаких следов не нашли, а мы попробуем. Вся страна на тебя смотрит, Алексей… Не посрами, так сказать. Шеф перевел взгляд на Свету:– Ну, а ты, Светлана Валерьевна, пока прикинь психологический портрет предполагаемого убийцы, если учитывать, что все три убийства совершил один и тот же человек. Будем от этого отталкиваться. – Я уже немного набросала тут, – кивнула Света, открывая блокнот. – Вот как? Похвально… Поделись, пожалуйста, с нами. Света ровно и складно произнесла свои выводы:– Это человек сильный и уравновешенный, он уверен в себе и действует строго по намеченному плану, что не характерно для большинства маньяков, которые зачастую нападают на жертву здесь и сейчас и часто действуют стихийно и по наитию, просто выходя на очередную охоту. Этот же убийца тщательно выбирает своих жертв. – Значит, сильный мужик, говоришь? – Горохов еще раз отхлебнул из чайника. – Я такого не говорила, женщины тоже бывают сильными. – Ну, да… – покачал головой Никита Егорович. – Нам ли не знать… – Так вот, – продолжила Света, – убийца особо не скрывает своих действий, в том плане, что он дал нам уловить связь между преступлениями и описаниями их в книгах Светлицкого. – Ну, а если это ритуал? Сценарий? То как бы он скрыл? – Да, но после ритуала, он, например, мог бы сжечь квартиру, и тогда вообще не ясно было бы, как погибли балерина и директор швейной фабрики. Однако он оставил нам все как есть, будто инсталляцию. – И что это значит? Что он дурак? – Отнюдь, скорее, он с нами затеял игру… – Хм… – Горохов встал, заложив руки за спину, прошелся по кабинету. Потер нос миниатюрному бюсту Дзержинского, стоящему на шкафу, поправил треугольник висевшего на стене вымпела, на котором сверкала потускневшим золотом надпись: «Победителям соцсоревнований в честь 65-летия Октября». – Ты хочешь сказать, он бросил нам вызов? – Похоже на то, – кивнула Света. – Интересненько получается… Кто же этот любитель кровавых игр?.. Похоже, что натура он – творческая, раз по сценарию действует. Это не просто в подворотне человека прирезать, это все придумать и воплотить надо. И что получается? Что будут еще убийства? – Скорее всего. – Так-с… Вот вам и спокойный городок… И как мы можем их предотвратить? – Боюсь, что никак, мы же не можем брать во внимание все произведения Светлицкого и рассматривать их с точки зрения возможных последующих убийств. Он писатель, автор детективов. На его страницах море крови… – Нужно запретить ему писать, – авторитетно высказался Федя. Я сдержал усмешку, хотя мне сразу вспомнилось булгаковское: «Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три в Соловки!»– Ага, а лучше сразу расстрелять, – хмыкнул Горохов. – Он там еще роман какой-то пишет, – вмешался я. – Новинку, которая не опубликована. Если подражатель, или, как правильнее его назвать – реконструктор действует по его книгам, то наверняка возьмет новинку на вооружение. – Какой роман? – Горохов крутанулся на месте, но слишком резко, висок у него явно прострелило болью, он поспешил снова упасть в кресло. – Не знаю… Мне его дочь рассказала по секрету. – Ах да… Дочь, – Горохов покосился на Свету. – Она работает в прокуратуре следователем, нужно через нее тонко разузнать о папаше. Допрашивать не имеем право, тут надо хитростью. Подход к девушке найти. – Мне этим заняться? – спросила Света. – М-м… Наверное, я поручу это дело Андрею Григорьевичу, раз он уж с ней знаком. – Андрею? – в глазах Светы сверкнули бесшумные молнии. – Как вы себе это представляете? – Прости, Светлана Валерьевна, но это для общего дела требуется. Придется отрядить твоего ненаглядного, например, в кино с Соловейчик сходить. – В кино? – фыркнула Света, на миг забыв, что перед ней сидит начальник. Казалось она запульнет сейчас в него своим увесистым блокнотом с психологическим портретом. А что же, у нее там уже не один убийца содержался. – Ну да… В кино. Андрей Григорьевич пусть проявит, якобы, интерес к даме, как кавалер с ней встретится. Но это же все в рамках приличия. Только кино и мороженое, для налаживания оперативных позиций, так сказать. – Не поняла… Он что, ухаживать за ней будет? – щеки Светы полыхнули цветом висевшего на стене вымпела. – Ну зачем же ухаживать? – примирительно пробормотал шеф. – Это совсем ни к чему. Соловейчик, я так понял, сама на него запала… – Как запала? – Света упершись кулачками в стол, приподнялась со стула. Горохов немного съехал в кресле, будто хотел провалиться.