– Это место настоящая дыра, – объявил Байрон Бомонт, и его слова эхом разнеслись под каменными сводами, невольно вызывая жутковатое чувство.
– Не зацикливайся на том, что есть сейчас, – раздался в телефонной трубке голос старшего брата Мэттью, который предпочел общаться по конференц-связи, вместо того чтобы поехать в Денвер из Калифорнии, где счастливо проживал. – Представляй, каким все станет в будущем.
Байрон еще раз медленно осмотрелся, оценивая масштаб запустения и стараясь не думать о Мэттью и других старших братьях. Все они либо удачно женились, либо были помолвлены, что чрезвычайно удивляло, поскольку до недавнего времени Бомонты не относились к любителям идти под венец.
Не так давно, однако, Байрон собирался жениться, но суровая реальность внесла коррективы в его планы. Пока он зализывал раны, братья – трудоголики и плейбои – все как один нашли себе жен.
Байрон снова оказался единственным, не отвечающим ожиданиям семьи Бомонт.
Он заставил себя сосредоточиться на комнате. Сводчатый потолок местами взмывал ввысь изогнутыми арками, а местами низко нависал над головой. Клочья паутины висели повсюду, включая и единственный источник света – электрическую лампочку, отбрасывающую по углам густые тени. Массивные несущие столбы были равномерно распределены в пространстве и занимали большую часть пола. За низкими окнами в форме полумесяца, покрытыми толстым слоем пыли, виднелись очертания сорняков. В воздухе пахло плесенью.
– И каким все станет в будущем? Надеюсь, это место разрушат до основания.
– Нет, – жестко и властно отрезал Чэдвик Бомонт, самый старший сводный брат Байрона, и, взяв малышку-дочь из рук жены, усадил себе на плечо, чтобы ей было лучше видно. – Мы находимся в помещении под пивоварней. Раньше здесь был погреб, но нам кажется, ты сумеешь придумать что-нибудь оригинальнее.
Байрон фыркнул. Да уж.
Серена Бомонт, жена Чэдвика, встала рядом с Байроном, чтобы Мэттью мог ее видеть.
– Благодаря стараниям Мэттью «Пиво Першерон» получило прекрасный старт, но нам бы хотелось, чтобы пивоварня прославилась не только первоклассным пивом.
– Мы намерены выгодно подчеркнуть достоинства заведения, – сказал Мэттью. – Множество клиентов были недовольны продажей «Пивоварни Бомонт», утратившей таким образом статус семейного дела. Чем крупнее станет «Пиво Першерон», тем больше шансов привлечь прежних клиентов.
– А для этого, – подхватила Серена сладким голоском, – нам нужно предлагать им нечто такое, чего невозможно получить в «Пивоварне Бомонт».
– Филипп работает сейчас с командой графических дизайнеров над созданием эмблемы с упряжкой першеронов[1], которую мы станем использовать в маркетинговых кампаниях. Вообще, с торговой маркой нужно быть осторожными, – добавил Чэдвик.
– Вот именно, – поддержал Мэттью. – Нам пока нельзя выбирать лошадей своим опознавательным знаком.
Байрон закатил глаза. Ему следовало привезти сестру-близнеца Френсис, на лояльность которой можно рассчитывать, поскольку, похоже, его втягивают в дело, изначально обреченное на провал.
– Вы шутите, что ли? Уж не предлагаете ли вы мне ресторан открыть в этой темнице? – Он многозначительно обвел взглядом пыль и плесень. – Не будет этого. Это дыра. Я в таких условиях готовить не могу, да и обедать здесь тоже, черт подери, никто не пожелает. – Он посмотрел на малышку. – Тут и дышать-то без маски небезопасно. Не представляю, когда последний раз здесь проветривали.
– Ты показала ему кухню? – Мэттью обратился к Серене.
– Нет, но сделаю это прямо сейчас. – Она зашагала в дальнюю часть комнаты с деревянными двустворчатыми дверями на ржавых петлях, таких широких, чтобы проехала повозка, запряженная парой першеронов.
– Я сам, милая, – произнес Чэдвик, видя, что Серена сражается с большой задвижкой, и обратился к Байрону: – Подержи-ка Кэтрин.
Байрон едва не выронил телефон, потому что Кэтрин тоже захотела увидеть своего дядю.
– Эй, тише! – нервно воскликнул он, ничего не смыслящий в детях и не умеющий с ними обращаться. Сколько малышке лет, возможно, годик?
Личико Кэтрин сморщилось и покраснело. Байрон не был уверен, правильно ли держит ее, но в одном не сомневался: этот крошечный человечек собирается расплакаться.
– Э-э-э! Чэдвик? Серена?
К счастью, Чэдвику удалось открыть двери. Те громко протестующе заскрипели, что отвлекло девочку, в следующее мгновение Серена забрала ее из рук Байрона.
– Спасибо.
– Не за что, – пробурчал Байрон, радуясь, что не уронил ребенка, и понял, что Мэттью смеется. – Что такое?
– Видел бы ты свое лицо! – с трудом выдавил Мэттью, хлопая себя по колену. – Ты хоть раз в жизни держал ребенка на руках?
– Я шеф-повар, а не нянька. А ты хоть раз в жизни взбивал в пену трюфельное масло?
Капитулируя, Мэттью поднял руки:
– Сдаюсь, сдаюсь. К тому же никто не говорил, что открытие нового ресторана потребует от тебя навыков ухода за ребенком.
– Байрон? – Серена жестом пригласила его к дверям. – Иди-ка взгляни.
Он неохотно пересек сырое помещение и поднялся по наклонной платформе, ведущей на кухню. Увиденное потрясло его до глубины души.
В отличие от мрачного грязного подвала кухня за последние двадцать лет явно подвергалась модернизации. Вдоль каменных стен, выкрашенных в белый цвет, стояли ряды начищенных до блеска стальных шкафов, на столах ни единого пятнышка. Лампы дневного света заливали комнату резким светом. Кое-где можно было заметить паутину, однако контраст с подвалом был разительным.
«Тут имеется потенциал», – подумал Байрон.
– Как мы понимаем, – рассказывал Мэттью, – люди, варившие здесь пиво, переоборудовали кухню и создавали маленькие партии по экспериментальным рецептам.
Байрон подошел к профессиональной плите с шестью конфорками.
– Неплохо, конечно, но для ресторанного обслуживания не предназначено. Я не могу готовить всего на шести конфорках и по-прежнему считаю, что все подлежит сносу. Предпочитаю начинать с чистого листа.
– Разве не этого ты хотел?
– То есть?
– Вот именно, – подхватил, прокашлявшись, Чэдвик. – Мы подумали, что, проведя год в Европе…
– Ты захочешь все начать сначала, – дипломатично закончила Серена. – Обзавестись местом, которое смог бы назвать своим и распоряжаться.
Байрон обвел глазами свою семью, притворяясь, что не понимает, хотя отлично знал, о чем все думают.
– О чем вы толкуете?
Прежде он работал на Рори Макмакена в крупнейшем флагманском ресторане «Соус» в Денвере, но его вышвырнули из-за «творческих разногласий». Байрон покинул страну и отправился сначала во Францию, потом в Испанию, не в силах вынести критики, которой Макмакен подверг его и всю семью Бомонт в своем кулинарном телевизионном шоу.
Жаль, что они понятия не имеют, как все было на самом деле.
Последний год Байрон намеренно почти не поддерживал связей с родственниками, за исключением сестры-близнеца Френсис, которая сообщала ему семейные новости. Именно от нее он узнал, что Чэдвик развелся и вскоре женился на своей секретарше, удочерив ее малышку, а Филипп собирается вступить в брак с тренером своих лошадей. Кроме того, Френсис рассказывала братьям о передвижениях Байрона.
Он был тронут тем, что семья беспокоится о нем. Более или менее ему удалось уберечь их от последствий своей единственной серьезной ошибки, имя которой Леона Харпер. Теперь же они пытаются убедить его вернуться в Денвер, где он смог бы начать все заново.
Чэдвик начал что-то говорить, но замолчал и переглянулся с женой. Байрону эти взгляды были как соль на рану.
– Тебе не придется волноваться о независимом финансировании, – сказала Серена. – Предварительные расходы покрываются из денег, вырученных от продажи «Пивоварни Бомонт» и капитала, поступающего от «Пива Першерон».
– Мы выкупили сразу все здание, – добавил Чэдвик. – Арендная плата ничтожна по сравнению с таким же помещением в деловом районе Денвера. Ресторан должен будет покрывать свои коммунальные расходы и выплачивать зарплату служащим, в остальном у тебя полная финансовая свобода.
– И вообще, ты сможешь делать что пожелаешь, – вмешался Мэттью. – Воплощать в жизнь любые оформительские идеи, составлять любое меню, хоть бургеры с жареной картошкой, хоть взбитое в пену трюфельное масло. Единственное – в твоей карте напитков должно преобладать пиво из нашей пивоварни, так как ресторан расположен в ее цокольном этаже. Как бы то ни было, у тебя карт-бланш.
Байрон посмотрел на Чэдвика, Серену, лицо Мэттью на экране.
– Ребята, вам и правда кажется, что так нам удастся продать пиво?
– Могу представить тебе анализ выгоды затрат, проведенный мной, – предложила Серена, Чэдвик широко улыбнулся ей, что очень странно. Байрон не привык видеть своего брата улыбающимся.
С трудом верилось, что он вообще обдумывает предложение. Ему нравилось жить в Мадриде, работать в «Эль Галлио» – ресторане, шеф-повар которого больше внимания уделял ингредиентам блюд, чем созданию себе громкого имени. Да и испанский Байрона улучшался день ото дня.
Целый год он работал в сфере питания. Начинал в непритязательных ресторанах сети быстрого питания, потом перешел в заведение, имеющее одну звезду Мишлена, после чего оказался в трехзвездочном «Эль Галлио», одном из самых лучших ресторанов в мире. Байрон чертовски гордился тем, что сам создал себе имя, никак не связанное с отцом или семьей Бомонт. Готов ли он отказаться от всего и вернуться домой насовсем?
Больше всего импонировала анонимность жизни в Европе. Здесь никому не было дела ни до его фамилии, ни до облака слухов, окружающего его отъезд, ни до того, что случилось с «Пивоварней Бомонт» и «Пивом Першерон» или как повели себя в тот день братья, чтобы попасть в газетные заголовки.
Никто не знал о старой вражде между Бомонтами и Харперами, приведшей к необходимости продать «Пивоварню Бомонт».
Никто не сплетничал о Байроне и Леоне Харпер.
Что очень его устраивало.
Леона.
Он понимал, что, если надумает вернуться, встретит ее снова. У них остались незавершенные дела, на которые разлука продолжительностью в год никак не повлияла. Он хотел, чтобы она посмотрела ему в глаза и объяснила почему. Ничего больше. Почему лгала о том, кем в действительности является? Почему предпочла свою семью, отказавшись от всего, что они планировали. От всего, что он хотел ей дать?
Целый год Байрон работал как вол, чтобы забыть ее и ее предательство, хотя и не был уверен, что ему вообще когда-либо это удастся. Ладно, такова жизнь. Всем случалось хоть однажды пережить ситуацию, когда сердце заживо вырывают из груди.
Байрон не хотел ее возвращения. Зачем? Чтобы она со своим папочкой снова разрушила ему жизнь? Он жаждал отомстить. Вопрос в том, как лучше за это взяться.
Тут он кое-что вспомнил. Леона училась в школе промышленного дизайна, и они частенько обсуждали, как вместе откроют ресторан. Она будет его декорировать, он станет шеф-поваром.
С тех пор прошел год. Она могла устроиться на работу или открыть собственную фирму. Если он наймет ее, ей придется делать, как он велит. Так он сможет доказать, что у нее нет над ним власти и не в ее силах причинить ему боль. Он больше не наивный мальчишка, работающий на законченного эгоиста и позволяющий чувствам ослепить себя. Он шеф-повар, скоро открывает собственный ресторан. Сам себе хозяин и руководитель. Он Бомонт, черт подери. Пришло время вести себя соответственно.
– И я могу пригласить кого захочу для проведения внутренних отделочных работ?
– Разумеется! – хором воскликнули Чэдвик и Мэттью.
Байрон обвел взглядом кухню, посмотрел на двери своей темницы.
– Поверить не могу, что вообще обдумываю подобную возможность. – Он мог бы вернуться в Испанию, к своей новой жизни, которую сам себе создал. Жизни, лишенной прошлого. Правда, в действительности ему так и не удалось избавиться от этих оков, и он смертельно устал прятаться.
Он посмотрел на братьев и Серену, те надеялись, что он наконец вернется в лоно семьи.
Байрон отдавал себе отчет в том, что стоит на пороге большой ошибки, но, когда дело касалось Леоны, по-иному и быть не могло.
– Я согласен.
– Леона? – раздался в трубке голос Мэй.
Леона поспешно выключила громкую связь, чтобы ее босс, Марвин Лютефиск, глава «Лютефиск дизайн», не услышал личный телефонный разговор.
– Слушаю. Что стряслось? Все в порядке?
– Перси ведет себя беспокойно. Боюсь, как бы не вернулась ушная инфекция.
– Не осталось ли у нас капель с прошлого раза?
Едва ли она могла позволить себе еще один поход к доктору, который три секунды осматривал бы ухо, выписал рецепт и выставил счет в триста долларов. Но другие варианты еще хуже. Если Перси под хватит еще две инфекции, придется вставлять в уши трубки, а скудный бюджет не допускал даже такого незначительного хирургического вмешательства.
– Немножко, – неуверенно протянула Мэй.
– Я раздобуду еще, – пообещала Леона, прикидывая, удастся ли убедить медсестру выдать бесплатный пробный образец.
С тех пор как родился Перси, и дня не проходило без того, чтобы она не задавалась вопросом, как бы сложилась жизнь, если бы в ней по-прежнему присутствовал Байрон Бомонт? Здоровье сына от этого бы точно не улучшилось, но Мэй, похоже, свято верила, что ее старшая сестра может решить любые финансовые проблемы.
Леоне очень хотелось опереться на чье-то надежное плечо, не взваливать всю тяжесть мира на собственные плечи. Но мечтами о том, как все могло сложиться, счета не оплатишь.
– Послушай, я еще на работе. Если станет совсем плохо, звони педиатру. Я с ним завтра рассчитаюсь.
– Хорошо. Ты вернешься домой к ужину? У меня вечером занятие, не забывай.
– Да. – Заметив идущего босса, Леона поспешно прошептала: – Мне пора, – и повесила трубку.
– Леона, – Марвин машинально приглаживал рукой остатки волос на затылке, – занята?
Леона изобразила широкую улыбку:
– Как раз завершаю разговор с клиентом, мистер Лютефиск. Что-нибудь случилось?
Тот ободряюще улыбнулся, сверкнув скрытыми за толстыми стеклами очков глазами. В сущности, он неплохой босс, дал ей возможность стать личностью, а не просто дочерью Леона Харпера. О большем и мечтать нельзя. Разве что о том, чтобы приобщиться к миру промышленного дизайна. Леона всегда хотела заниматься дизайном интерьеров ресторанов и баров, где форма и функциональность тесно сплетаются с применением искусства на практике, и вовсе не горела желанием оформлять фасады крупных торговых центров, правда, надо с чего-то начинать.
– Поступил запрос на оформление нового паба в южной части города, – пояснил Марвин, пристально глядя на нее. – Обычно «Лютефиск дизайн» этим не занимается, но звонивший хочет сотрудничать именно с тобой.
Леона воспаряла духом. Ресторан? И ее хотят видеть оформителем? Это хорошо, просто отлично. Тут она вспомнила, с кем разговаривает.
– Вы не возражаете, если я буду ведущим дизайнером? Если хотите сами заняться этим заказом, буду счастлива помочь.
Эти слова дались с огромным трудом. В роли ведущего дизайнера, а не ассистента она получит куда более щедрые комиссионные и сумеет покрыть затраты на лечение Перси, часть платы за обучение Мэй и…
Нельзя прыгнуть выше головы. Марвин внимательно следил за уровнем вовлеченности каждого сотрудника в тот или иной проект.
– Ну, этот клиент выразился недвусмысленно. Он хочет работать только с тобой.
– Правда? То есть, я имею в виду, прекрасно! – Леона пыталась не выдавать энтузиазма. Как это случилось? Может, предыдущему клиенту, владельцу элитного бутика на Шестнадцатой улице, пришлись по душе ее дизайнерские находки, внесенные в проект Марвина, и тот замолвил за нее словечко?
– Заказчик хочет, чтобы ты сегодня же отправилась осматривать место. Во второй половине дня. У тебя найдется время?
Хотелось закричать: «Конечно!» – но она сумела сдержать порыв энтузиазма. Многие годы попыток угождать отцу привили навык говорить наделенному властью человеку именно то, что он хочет услышать.
– Мне прежде нужно закончить подготовку документов для магазина канцелярских принадлежностей.
– Это подождет. Поезжай посмотри, стоит ли браться за этот проект. Адрес возьми у Шарлин.
– Благодарю вас. – Леона схватила планшет, один из немногих предметов роскоши, и сумочку и поспешила к машине.
«Паб в южной оконечности города», – повторила она про себя, вводя адрес в строку поиска навигатора. Иной информации, например о том, что это за паб, не было. Возможно, это и к лучшему и вместо перепланировки нужна разработка дизайна с нуля. На подобный проект потребуется больше оплачиваемых часов, а в будущем, когда она соберется открывать собственную фирму, он может стать ее визитной карточкой.
Навигатор выдал место назначения примерно в сорока минутах езды. Леона сообщила Мэй, куда направляется, позднее миновала вывеску «Пиво Першерон» и свернула на дорогу, ведущую к старым кирпичным зданиям. Она с благоговением посмотрела на высокие трубы, из которых медленно валил белый дым – единственный признак жизни в окрестностях.
«Пиво Першерон». Почему-то это название показалось знакомым. Где-то она его уже слышала, хотя и не пьет пиво. Но сегодня придется сделать вид, что это не так, а вечером обстоятельно навести справки.
Навигатор направил на парковку под перекидной мостик и за угол здания. Прямо перед ней виднелся настил, ведущий к открытой двери.
Леона заглушила двигатель и взяла свои вещи, утешаясь тем, что, хоть здание и старое, ресторан явно создается с нуля. Правда, настораживало, что ее машина – единственная на стоянке. Не ошиблась ли она адресом?
Выйдя из машины, она растянула губы в профессиональной улыбке. Тут, словно во сне, в дверях появился мужчина и стал спускаться по настилу. Солнце высветило медь в его волосах. Он улыбнулся ей, она сразу же узнала и эту походку, и волосы, и довольную кривоватую улыбку.
О боже!
Байрон!
«Пиво Першерон», – наконец она вспомнила. Пивоварня, основанная семьей Бомонт после того, как их дело было продано. Она знала об этом только потому, что инициировал продажу ее отец.
Леону охватила паника. Байрон быстро сокращал расстояние между ними. Подойдя вплотную, он увидит детское кресло на заднем сиденье ее машины. К такому повороту событий она не готова, даже голова закружилась. Байрон бросил ее и исчез, что, по словам ее отца, свойственно всем мужчинам семьи Бомонт. Они добивались понравившихся женщин, а потом уходили, прихватив с собой детей. Она понимала, что рано или поздно они встретятся. Но теперь? Прямо сейчас?
Она совершенно не готова, еще не вполне пришла в форму после родов и вынуждена носить деловой костюм, купленный в дисконтном магазине. Возможно, на блузке даже осталась слюна Перси.
Мысленно представляя встречу с человеком, разбившим ей сердце и бросившим, она всегда видела себя в превосходной физической форме, чтобы больнее уколоть его. Не хотелось выглядеть как мать-одиночка, которая едва справляется. Даже если в этом виноват именно он.
Нельзя, чтобы Байрон заглянул на заднее сиденье. Если он ничего не знает о Перси, она не станет говорить до тех пор, пока не придумает какой-нибудь план. Что, если он, следуя традиции семьи Бомонт, потребует отдать ему ребенка? Она не может потерять сына, не может позволить Байрону воспитать из мальчика еще одного Бомонта. Она должна защитить своего малыша.
Леона скрепя сердце зашагала ему навстречу.
«Это нечестно», – повторяла она себе. Байрон отпустил волосы и теперь носит их зачесывая назад в конский хвост, скрывая их природную волнистость, лишь одна прядь случайно выбилась. Худощавая фигура стала более мускулистой, и в белоснежной рубашке с запонками он выглядит неотразимо, греховно притягательно. А она откровенно плачевно, черт бы его побрал.
Они остановились посереди стоянки в паре шагов друг от друга.
– Леона, – произнес он глубоким баритоном.
Ей показалось, что его глаза приобрели более насыщенный оттенок голубого, или это от яркого солнца? Боже, какой же он красивый! Но внешний вид ее не обманет. За притягательным фасадом скрывалась лживая душа.
– Байрон.
А что еще можно сказать? Где ты был? Когда ты меня бросил, я родила тебе сына? Не знаю, чего мне больше хочется, поцеловать тебя или задушить? Леона пыталась внушить себе, что ничего особенного не происходит. Просто после года разлуки случайно встретилась с мужчиной, которого раньше любила, и он отец ее сына. Похоже, теперь он хочет нанять ее на работу. Гнев придал ей сил. Если уж вернулся, почему просто не позвонил ей? Зачем понадобилось хитростью заманивать ее сюда?
Если только он вернулся не ради нее. Как-никак, уехал без нее. Взял и улетел в Европу. Об этом рассказала его сестра-близнец Френсис. Для Леоны его отъезд был равносилен переселению на другую планету. А теперь он вернулся и хочет нанять ее на работу, которая ей так необходима. Он вовсе не собирается ничего исправлять, поступать по-мужски, потому что не нуждается в ней.
Поэтому она даже не поморщилась, когда он окинул ее с головы до ног оценивающим взглядом, будто ожидая, что она упадет в его объятия и со слезами на глазах признается, как отчаянно скучала по нему. Не дождется. Леона отдавала себе отчет в том, что этот год стал труднейшим в ее жизни, но она уже не глупенькая девушка, верившая, что настоящей любви по силам преодолеть любые трудности. Прошедший год закалил ее. Пришло время и ему понять это.
Все же было очень трудно стоять с высоко поднятой головой под пристальным взором. Он всегда смотрел на нее так, будто она самая красивая женщина в мире. Он видел только ее, даже когда они вместе работали в ресторане, куда каждый вечер приходили сливки общества, или другие женщины буквально вешались ему на шею, привлеченные именем.
Вспомнив его взгляд, Леона содрогнулась. Именно так он смотрел на нее теперь.
– Ты обрезала волосы, – наконец сказал он.
Она открыла было рот, чтобы сказать, что ей пришлось так поступить, потому что Перси, сидя у нее на руках, очень любил дергать за них, но сдержалась. Слова застряли в горле, язык словно прирос к нёбу. Она не выдаст ничего, что он мог бы использовать против нее, не позволит снова причинить себе боль.
– Мне нравится, – поспешно добавил он, нарушая затянувшееся молчание.
От его комплимента Леона покраснела. Очень хотелось заправить за уши короткие пряди, но она вцепилась в ремешок сумочки. Он здесь не ради Байрона, и она не ради него. Выполнит свою работу, и на этом все.
– Тебе в самом деле нужен дизайнер по интерьеру или ты сорвал меня с работы, исключительно чтобы отметить, что я сменила имидж?
После того как бросил меня. Эта мысль повисла в воздухе между ними.
Байрон на шаг сократил разделяющее их расстояние и кончиками пальцев провел по ее щеке, будто хотел убедиться, что она действительно здесь. Взял ее за руку и потер безымянный палец, на котором не было кольца.
– Леона, – пробормотал он хрипло и поцеловал ее руку.
То, как Байрон произнес ее имя, заставило Леону напрячься и прикрыть веки, иначе, посмотри она секунду дольше в его прекрасные голубые глаза, неминуемо пропала бы. Снова. Впрочем, как всегда. Было в Байроне Бомонте нечто такое, что с самого начала влекло ее к нему. А следовало бы бежать куда глаза глядят.
Как бы то ни было, отец чуть не с младенчества пытался привить ей ненависть к Бомонтам. Она знала все о Хардвике Бомонте, заклятом враге отца, и его отпрысках. Все мужчины этого семейства опасны, соблазняют молоденьких невинных девушек, а потом выбрасывают, как ненужный мусор. Именно так случилось с Леоной.
Решив не сдаваться, она проигнорировала реакцию тела на Байрона, равно как и воспоминания о прошлом, наводнившие сознание от прикосновения его губ к ее руке. Не открывая глаз, она приказала себе сосредоточиться на работе, потому что в одиночку воспитывает сына Байрона, о существовании которого он и не подозревает.
Надо сказать ему. Но она пока не может. Прежде нужно выяснить, что он здесь делает и каковы его планы. Она больше не юная наивная девочка. Едва ли удастся забыть год, прожитый в одиночестве, с разбитым сердцем и беспрестанными осуждающими пересудами. Боже, как осложнилась ее жизнь!
Минута прошла в напряженном молчании, после чего Байрон отпустил ее руку, отступил на шаг. Лишь тогда Леона открыла глаза. Он стоял на некотором расстоянии и смотрел на нее жестче, расчетливее. Она запаниковала. Возможно ли, что ему уже известно о Перси? Или просто злится, что она не припала к его ногам в порыве благодарности?
– Мне нужен дизайнер, – негромко произнес он. В его голосе не было злобы, что шло вразрез с выражением глаз. – Я собираюсь открыть новый ресторан.
– Здесь?
– Здесь. Предстоит много работы, и я хотел убедиться, что ты по-прежнему интересуешься подобными вещами.
– Ты собираешься остаться в Денвере? – с надрывом воскликнула Леона. Ей нужно знать. Если Байрон останется в Денвере, то…
Нужно сообщить ему о Перси, обсудить, в какие часы он сможет видеться с ребенком, какую поддержку оказывать и…
Никаких отношений. Между ними все кончено. Эту страницу своей жизни она перелистнула.
Она лихорадочно анализировала факты. Он открывает собственный ресторан, значит, ее отец неизбежно узнает о его возвращении домой и выйдет на тропу войны, чтобы отравлять им жизнь. Отец найдет способ снова вмешаться, несмотря на ее отчаянные попытки обособиться от родителей, сделает все возможное, чтобы уничтожить Байрона. Снова. И в очередной раз наказать ее. Заодно.
– Да, я вернулся домой.