Мирослав Лесневич был застрелен с близкого расстояния. На его лице остались следы порохового заряда. Тело обнаружили друзья жениха, которые и подняли крик. Убитый лежал за рядом пальм в глубокой тени. Когда прибыли полицейские, туда уже подтащили осветительные приборы.
У операторов, снимавших торжество, весь отснятый материал изъяли. Потребовали отдать камеру и у Ани.
– Только под расписку, – ответила она.
– Что вы тут выеживаетесь? – возмутился молодой полицейский в штатском. – Вы своими гламурными понтами всю страну уже достали!
– Эта камера стоит пятьдесят тысяч долларов. Вы готовы выплатить такую сумму в случае исчезновения аппарата или его поломки? – заступился за Аню Летягин.
Режиссера, судя по всему, узнали, спорить с ним не стали, и фотоаппарат Ани решили не забирать. Тем более что приглашенные операторы снимали постоянно, не выбирая отдельные моменты, как фотограф.
Полицейские переписали данные всех присутствующих. То есть почти всех, к некоторым они даже не подходили. Дама с собачкой склонилась над столом, прижав ладони к вискам. Проходящий мимо полицейский пес остановился и потянулся носом к ее коленкам. Прикрытая скатертью собачка икнула от страха, и ее тут же вытошнило в сумочку хамоном.
Полицейский в штатском, тот самый, который пытался отобрать камеру, подошел к Ане.
– Хочу извиниться… Сами понимаете, работа у меня такая.
– Понимаю. И не обиделась.
– Сегодня хотел пораньше лечь, – продолжал оправдываться молодой человек. – У меня завтра суточное дежурство, и вот нате вам – прямо из дома вызвали.
– Вы хотели извиниться, – прервал его Летягин, – ваши извинения приняты. Так что…
Он взял Аню под локоть и хотел увести, но полицейский остановил их:
– У меня вопрос к вашей девушке.
Летягин взглянул на Аню, она кивнула, и режиссер отступил на пару шагов.
– Мне показалось, что вы очень наблюдательная, – сказал полицейский. – И похоже на то, что вы самый трезвый человек здесь. Может быть, вам что-то показалось странным на этой свадьбе?
Аня пожала плечами:
– Ничего такого. Хотя я редко бываю на подобных мероприятиях, не знаю, как обычно ведет себя эта публика. Да и народу было много, чтобы наблюдать за каждым. А молодых людей всего полтора-два десятка. И не все из них из числа близких друзей молодоженов. Они все время молчали.
– Ни у кого ни с кем никаких конфликтов или споров не было?
– Я не заметила. Кажется, все было очень чинно.
– То есть ничего вообще не заметили?
Аня еще раз пожала плечами и добавила:
– Возможно, что-то замечу на фотографиях и вспомню, но пока… Если честно, то я устала от этой суеты и хотела бы поскорее попасть домой.
– Мы уже заканчиваем. Я могу вас отвезти.
– Спасибо, но я доберусь. Нам с режиссером Летягиным выделили машину.
– Тогда можете ехать, если ваш водитель уже дал показания.
Но водитель «Мерседеса», как выяснилось, не дожидался своих пассажиров: его дело было только доставить, а потом приехать по звонку, чтобы забрать. На парковке не было места для всех машин, да и те, которые должны были находиться там, из-за отсутствия парковочных мест, сразу укатили по шоферским делам. А те водители, которые остались, ничего не видели и не слышали. Так что шофера издательского дома не допрашивали вовсе. Теперь он стоял возле своего автомобиля и с интересом выслушивал то, чем делились с ним коллеги, разговоры, конечно, были только о произошедшем на свадьбе убийстве.
Летягин опустился на заднее сиденье рядом с Аней и вздохнул:
– Отдохнули, называется. Прямо кровавая свадьба какая-то. Кстати, был фильм с таким названием.
Аня промолчала, зато беседу поддержал разговорчивый водитель:
– Я видел это кино, но давно и не помню даже, чем там все закончилось.
– Не помнишь, так молчи, – посоветовал ему Летягин, – за дорогой лучше следи.
– Как прикажете, – обиженно отозвался шофер.
– А почему Сухотин не приехал на эту свадьбу? – поинтересовалась Аня.
– Откуда мне знать? – ответил Летягин.
– Я знаю! – обрадовался шофер возможности вернуться в разговор. – Это из-за жены Красильникова и дочки, наверное.
Он развеселился еще больше и продолжил делиться известными ему фактами:
– Тут в одном нашем журнале была статья или как там… репортаж с вечеринки. И девочка, которую Виктор Константинович туда послал, облажалась. Написала, что наряды дам были ужасные, особенной безвкусицей отличались туалеты жены магната Красильникова и его дочки. Дурочку, конечно, из журнала поперли, а заодно и выпускающего, который не вычитал материал и не внес правку, сняли с должности. Конечно, Сухотин с Красильниковым не поссорились, но осадочек остался, как говорится. На свадьбу шефа не позвали, а то точно бы был скандал.
– Уж лучше бы скандал, – усмехнулся Летягин.
– Вы, вероятно, с водителями многих нынешних гостей знакомы. Они чем-то делятся с вами? – обратилась Аня к водителю.
– В смысле информации? Нет, не делятся. А зачем им? Ведь если узнают, что они языком того самого, то голову точно оторвут. Но я недавно на заправке столкнулся с одним бывшим водилой. Кстати, именно Красильникова. Так парня выгнали за то, что он ляпнул где-то, будто дочка Красильникова отрывается в клубах и он порой забирал ее оттуда в хлам пьяную. Да и друзья у нее такие же.
– За дорогой следи! – приказал Летягин.
Когда подъехали к дому, в котором жила Аня, режиссер вышел и галантно открыл дверь перед своей спутницей.
– В гости не набиваюсь, – с грустью в голосе произнес он. – Но если будет желание пообщаться в другой раз, то звоните. – И протянул визитку. Но тут же отдернул руку. – Сейчас я запишу сюда еще один номер, по которому меня всегда можно найти, – объяснил он.
Достал из кармана ручку.
– Этот номер только для самых близких друзей.
– Я никому о нем не скажу, – пообещала Аня, не собираясь звонить режиссеру Летягину вовсе ни по одному из номеров.