Отец был уже дома. Он обнял дочь и принюхался.
– Чем от тебя пахнет?
– Встречалась со свидетельницей, она лезла обниматься. Так что ее духи на мне. Это, кстати, японские «Ива юри».
– Хороший запах, очень похожий на запах долины лотосов под Астраханью. Плывешь днем, а вокруг все в розовых цветах. Стебли у них длинные. Достанешь из воды – метра по два каждый. И запах, конечно, такой, что голова кругом идет. А вечером, когда с рыбалки возвращаешься, бутоны уже закрылись, но запах остается. Еще там пеликаны плавают: такое ощущение, что находишься не в России, а где-то в Древнем Египте. Хотя запах, который к тебе прилип, мягче и в нем нет таких лекарственных ноток, которые в запахе природного лотоса присутствуют.
– Как проходит форум? – поинтересовалась Аня.
– Весело. А когда начнутся фуршеты, будет еще круче. Кстати, видел там людей с твоих фотографий: вице-губернатор и еще какие-то…
Аня прошла в комнату, заглянула в компьютер. Писем и сообщений никаких не приходило. На столе лежала карточка капитана Тарутина. Она набрала номер:
– Николай Андреевич, вы мне что-то обещали.
– Помню, но пока я не дома. Когда доберусь до домашнего компьютера, сразу отправлю видео.
– Ну, так вот, – продолжил отец, – видел этих людей и не заметил на их лицах особой грусти.
– А им-то чего…
Михаил Васильевич помолчал, а потом вдруг спросил:
– Анечка, ты мне не доверяешь?
– В каком смысле? – не поняла Аня.
– Уже почти два месяца ты здесь, а не говоришь, почему уехала из Штатов. Понятно, что поссорилась с Марком… Меня, конечно, интересует причина разлада, но можешь не говорить, если считаешь, что это не мое дело. Я беспокоюсь за тебя. Ты получаешь здесь новый паспорт, берешь уже не фамилию матери, которая была у тебя прежде, а мою… Значит, что-то все-таки случилось?
– Расскажу. Только не сейчас, – пообещала Аня.
– Хорошо, – согласился отец. – Послушаю. Если доживу. Мне уже семьдесят – не забывай.
– Ты у меня самый молодой, – засмеялась Аня и обняла отца.
Сейчас рассказать ему все казалось самым правильным решением. Но в тот момент, когда она почти решилась начать разговор, зазвонил телефон.
– Как ваши дела, Анечка? – Сухотин впервые назвал ее так. – Есть что-нибудь новое?
– Фотографии отобрала, работаю с текстом. За неделю управлюсь, – отчиталась Аня. – Сегодня встречалась с Валентиной Колобовой.
– Да? – удивился генеральный директор. – Что-то важное узнали по нашей теме?
– Узнала, однако сомневаюсь, стоит ли ее откровения воспроизводить в журнале.
– Нужно обязательно. Наш формат предполагает именно это. Скандалы и смелые откровения – главный смысл профессионально сделанных глянцевых журналов. Именно такие материалы и придают гламуру особое очарование. Сдадим в типографию номер, и вам сразу выдадут аванс – половину от обещанной мною суммы, а после выхода тиража оставшуюся часть. Наша гламурная общественность проявляет большой интерес к будущему номеру.
Аня услышала гудки еще одного вызова, пробивающегося к ней. Посмотрела на экран телефона.
– Виктор Константинович, мне звонит полицейский следователь.
– Да-да, поговорите с ним, выведайте, как можно больше. Хорошо бы было, чтобы они убийцу поймали к выходу номера. Хотя это необязательно. Лучше, чтобы потом поймали, а мы бы второй номер на эту тему выпустили. Представляете?! «Кровавая свадьба-два». Поговорите со следователем, узнайте у него подробности. – И Сухотин сбросил вызов.
Но Тарутин не стал ждать, когда она откликнется, и тоже сбросил вызов. Аня сама набрала его номер.
– Только что вошел домой, – доложил капитан. – Отправлю вам видео, которое обещал. И у меня к вам вопрос, меня интересует кое-что из вашей жизни. Интересует с профессиональной точки зрения. Это не допрос. И вы не обязаны отвечать…
– Спрашивайте.
– Дело в том… Не знаю даже, как спросить, но я решил вас проверить. Ведь вы прибыли из Штатов пару месяцев назад. Паспорт российский у вас был сохранен, но вы решили сменить фамилию…
– А что в этом странного? Была Хайден, а теперь решила носить фамилию не мужа, а отца, которого уважаю и люблю.
– В этом ничего особенного, конечно же, нет. Но от ФБР поступил запрос на ваш розыск, как гражданки США, по обвинению в причастности к распространению материалов порнографического характера. А также по подозрению в причастности к убийству мужа. А также за хранение наркотиков… Вы в курсе, что ваша американская квартира в ваше отсутствие была вскрыта, и там был обнаружен кокаин, довольно большая партия?
– Нет, не знала, – растерялась Аня. – Да и откуда там взяться кокаину? А к порнографии какое я имею отношение? Глупость какая! А мой муж – профессор Марк Хайден, действительно пропал. Поэтому я уехала оттуда. Хотя не потому. Просто Марк приказал мне немедленно уехать, потому что подозревал что-то…
Аня замялась, поняв, что проговорилась, а потому очень неуверенно попыталась объяснить:
– То есть ему показалось, что мне, то есть нам, может угрожать какая-то опасность, только…
Она замолчала, а Тарутин не стал настаивать:
– Не буду уточнять, что он подозревал. Но для наших правоохранителей все доводы иностранных коллег не имеют никакой силы. Для нас вы – гражданка России, и только наш суд может определить степень вашей вины. Понятно?
– Да, но я не понимаю, почему американцы вдруг объявили меня в международный розыск, – вздохнула Аня.
– Не принимайте близко к сердцу, – посоветовал капитан. – Лучше займитесь видео, что я сейчас вам уже отправляю.
Файл пришел, но Аня не спешила его открывать. Сидела за столом и размышляла. Можно, конечно, позвонить в Штаты и все самой узнать. Но кому звонить? Наверняка телефоны тех, с кем она общалась чаще всего, прослушиваются, а если не прослушиваются, то разговоры записываются, а потом записи проверяются. Знакомых, которые могут что-то знать о Марке, более десятка. Причем почти все наверняка сразу после ее звонка сами наберут номер ФБР и сообщат, а специалистам определить, откуда она звонила, не составит труда. Значит, надо придумать, что-то иное. В интернете она уже пыталась узнать. Но, кроме информации, что Марк Хайден пропал вместе с яхтой и женой, ничего не было.
В комнату заглянул отец.
– Заканчивай работу, – произнес он. – Я там на быструю руку состряпал нам поужинать.