Первым в Белые Крылья прибыли Дорис и Жаннет, двоюродные сестры Анны. Обе в разводе, обе с детьми. У Дорис сын и дочь, у Жаннет двое мальчишек. Сестры понятия не имели, зачем потребовался общий сбор, но с огромным удовольствием обсудили саму Анну (тебе уже 45, деточка, а выглядишь… на все 45), ее увлечения (шить одеяла? Как это скучно! Неужели люди покупают? Сколько? Врешь!) и образ жизни (путешествия и спорт – самое прекрасное, что может быть в этом мире. Почему ты сидишь в замке и никуда не выезжаешь?). Анна своих кузин знала слишком хорошо и пропускала их брюзжание мимо ушей. Да они первые завопили бы от возмущения, вздумай Анна оставить свой пост и куда-то уехать!
Впрочем, не такие уж они и противные, эти кузины: во всяком случае, они сразу же расположились на надувных матрасах в гостиной, заявив, что спальни – для стариков. Анна кротко с ними согласилась. А мальчишки и вовсе собрались ночевать в палатке на улице. На кладбище. Они же смелые. Палатку, кстати, привезли с собой. Да, Мэррилы с отрочества отличались не слишком здоровым авантюризмом. Словно им было тесно и скучно в этом мире. Анна считала, что это все потому, что у семьи имелись деньги. Если б ее кузены и кузины вынуждены были жить в вагончиках и работать на ферме или заводе, не осталось бы у них ни денег, ни времени на походы, полёты, гонки и сплавы.
Мачеха Анны приехала на своем мотоцикле. Вся в коже, с выбритыми висками, с пирсингом в носу и брови, с татуировками до локтей, она неодобрительно покачала головой при виде любимой падчерицы. Яблочко от яблоньки укатилось весьма далеко.
Анна поправила длинную косу, спрятала руки в карманы мешковатого платья до середины щиколотки и предложила маман расположиться на диване в гостиной. Конечно, Элен было уже за шестьдесят, но причислять ее к пожилому поколению чревато скандалом.
В принципе, Элен – вторая жена Райдера Мэррила и не должна была приезжать, но Джо ее позвал. Значит, посчитал, что душой Элен уже приросла к этому безумному роду. Или Джонатан просто очень любил свою мать.
Дальнейшее размещение прошло без происшествий. Старики заняли спальни, молодежи были предложены матрасы и диваны, а самой Анне все же пришлось потесниться и уложить на пол в мастерской племянницу. Анна искренне не понимала, почему вся эта братия не могла переночевать в гостинице. Да, замок стоял довольно далеко от цивилизации, но что такое два часа на машине в наше время? Уж спать на хорошей кровати куда приятнее, чем на матрасах вповалку. И очереди в ванную нет.
Джонатан, которому Анна шепотом транслировала своё возмущение, со смешком пояснил:
– Дорогуша, большинство из нас привыкли ночевать в спальном мешке в чистом поле или глухом лесу. Матрасы под крышей и туалет – это уже роскошь. К тому же мы все выросли в Белых Крыльях. Для нас замок – это родной дом. Быть здесь – определённое удовольствие.
Анна вздохнула еще раз, закручивая рукава. Она понимала. Раньше все мужчины из рода Мэррилов привозили своих юных жен в замок. Здесь рождались дети, здесь они жили до того момента, пока не приходило время идти в школу. А поскольку ближайшая школа открыта в тех же ста километрах, что и гостиница, Белые Крылья рано или поздно отпускали своих детей в свободный полет. Эта традиция прекратилась лишь двенадцать лет назад, когда на последнем семейном совете замок было решено сдать в аренду одной из туристических организаций, оставив только одного-двух человек приглядывать за кладбищем. Анна вызвалась доброволицей, вся семья выдохнула и разъехалась по странам и городам.
Даже теперь приехали еще не все. Дядюшка Стефлин с семьей жили в Австралии, а кузина Маргарита в таинственном и туманном Санкт-Петербурге, но они уже вылетели на семейную встречу.
– Я снял на завтра ресторан в замке, – помолчав, сообщил сестре младший брат. – Стеф уже должен будет прибыть. Мардж прилетает рано утром. Там и поговорим.
– Джо, к чему все это? – Анна была в откровенном недоумении. – Ну кладбище и кладбище. Триста лет…
– Вот именно, Энн, триста лет прошло! – глаза у Джонатана вспыхнули каким-то безумным огнем. – Триста лет! Теперь все изменится!
Анна не желала, чтобы в ее тихой и размеренной жизни что-то менялось. Ее устраивало всё как есть. Ей стало страшно – не придется ли покинуть замок? Конечно, она не пропадет. Снимет домик в какой-нибудь деревушке, будет шить свои одеяла, на которые у нее всегда находились заказы. На счету Анны – приличная сумма денег, но даже если не это – ручная работа всегда в цене. С голоду не умрет. Но как же не хочется перемен!
***
В столовом зале, кажется, мало что изменилось с тех дней, как первый Мэррил выстроил себе этот пафосный и гулкий замок. Те же каменные стены, те же холодные полы. Даже колесо люстры под высоким потолком было точной копией той, самой первой, еще со свечами. Теперь-то, конечно, здесь светодиодные лампы, но они светят неровно и мягко, как настоящие свечи. Ну и деревянные рамы заменили на пластик, сохранив, впрочем, старинные витражи. Все признаки цивилизации очень тщательно спрятали. Проводка и отопление вмурованы в стены, туалеты и уборные для персонала сторонний посетитель самостоятельно найти бы не смог.
Вот кухня, в которую не пускали посетителей, конечно, была современной. Никто не жарил баранов на вертелах, никто не варил мясо в котлах. Вытяжки, электрические духовки, индукционные варочные панели, большие холодильники, хром, пластик и великолепное освещение.
За большим тяжелым столом с резными ножками собралась вся семья Мэррилов. Во главе сидел Джонатан. С другой стороны, напротив него – Анна, как нынешняя хозяйка этого места. Стол ломился от угощений.
– Я предлагаю выпить! – торжественно объявил худощавый сорокалетний мужчина с шевелюрой буйных черных волос, в которой не было ни единого седого волоска. Анна могла бы подумать, что брат прибегает к помощи краски, чтобы скрыть первые признаки старения, но знала, что это не так. Все Мэррилы выглядели моложе своих лет. Даже Элен, казалось, заразилась вечной молодостью от своего покойного мужа-Мэррила. Ей никто не дал бы ее шестидесяти трех.
Анна задумчиво пригубила вино, которое ей подлил один из кузенов. Дорогое, очень вкусное. Так что же за повод такой?
– Кладбище расцвело! – провозгласил Джонатан. – Это значит, что время пришло. Мы возвращаемся домой!
Анна поперхнулась, вино пошло носом. Она уткнулась в салфетку, кашляя. Домой? Сюда? Все Мэррилы? Только этого ей и не хватало. Нет, она любила свою шумную и энергичную семью, но на расстоянии. И чем больше было расстояние, тем больше ее любовь.
Все молчали, озадаченные. Анна с надеждой поглядела на брата и уточнила:
– Но договор аренды подписан на двадцать пять лет. Вы не можете… то есть мы не можем сюда все заселиться. А в башне тесновато, знаешь ли.
– Да плевать на замок, – Джонатан был так возбужден, что со стороны казалось, будто он под какими-то веществами. – Мы возвращаемся в Эйлеран.
Раздались неуверенные смешки. Семья все еще не понимала. Только прадедушка Томас вдруг грохнул кулаком по столу и старческим фальцетом закричал:
– Ура! Я дожил до этого знаменательного дня! Я увижу Эйлеран!
– Дорогой Джонни, мы требуем объяснений! – раздался спокойный голос Элен. – И если нам они не понравятся, то я вызываю психиатрическую бригаду, – мачеха Анны покосилась на все еще хихикающего прадеда и уточнила:
– Две.
Анна выдохнула. Слава Богу, она не одна в этом зале ничего не понимает.
– Дражайшая матушка, я буду счастлив объясниться. Видите ли, мы, то есть Мэррилы, не совсем люди. Точнее, изначально мы были совсем не люди, но теперь наша кровь смешалась с местной.
– Хм. Я выйду, мне нужно позвонить, – и Элен принялась подниматься. Но рука дядюшки Стефлина удержала ее на стуле.
– Сиди ровно, женщина, а не то мы вспомним, что в твоей-то крови нет ни капли от Мэррилов.
– Стеф, ты не прав, – мягко возразила Дорис. – Элен – самый настоящий Мэррил, пусть не по крови, но по духу. Иначе она бы не прижилась в нашей семье. Да ты только взгляни на нее, конечно же, она наша. Мы ее тут не оставим, верно?
Анна с огорчением поняла, что безумие Джонатана заразно.
– А я знала, что все эти сказки – совсем не сказки, – подала голос Жаннет. – Достаточно взглянуть на даты на надгробиях. Мэррилы не зря никогда и ничем не болели. Да и жили все очень долго. Если не ломали себе шею в горах, конечно.
Анну затошнило. Намек на ее отца был абсолютно ясен. Дрожащими пальцами женщина схватила бокал и опрокинула его в рот. Возможно, напившись, она хоть что-то поймет.
– Да! – Джонатан продолжал безумствовать. – Мы – не люди. Мы – нечто большее! И срок нашей ссылки окончен! Раз кладбище зацвело, то скоро откроются врата и мы сможем вернуться в наш мир.
– А для юного поколения стоит рассказать в подробностях, – сказал кто-то из мужчин, благослови его Господь.
– Ты прав, Серж. Они многого не знают. Итак, триста лет назад наш предок, Эдвард Мэррил вместе со своей женой и четырьмя сыновьями был изгнан за свои проступки из Эйлерана в этот мир. Мы не знаем, что он натворил, разумеется, он не распространялся об этом, и его можно понять. Но тот факт, что его всего лишь изгнали, причем не с пустыми руками, несколько утешает. Могли бы и казнить, мне кажется. Появившись в этом мире, Эдвард несколько лет жил обычной жизнью, а потом оказалось, что имевшееся у него золото он вложил весьма удачно. Это, кстати, тоже наследственное: нет никого из нашей семьи, кто претерпел неудачу в своих финансовых делах. Верно, Анна? Ты единственная, кто не покупает акции и не инвестирует свой капитал, но даже у тебя есть неплохой доход, да?
– Да, – вынуждена согласиться Анна. – Мое рукоделие продается очень неплохо.
Это была правда. За что бы она ни бралась, любое хобби получалось монетизировать довольно быстро. Статьи Анны были рады видеть научные журналы. Как только она попыталась продавать лоскутные одеяла, сразу получила большой заказ от одной из гостиниц, да и прошлые увлечения всегда окупались.
Но все равно Джо бредит.
– Послушай, мой хороший, – ласково сказала Анна, – ты устал. Переработал. Кладбище – это всего лишь кладбище. Может, дождик кислотный прошёл. Или звезды сошлись. Луна в Юпитере, да? Давай мы покушаем, потом ляжем спать…
– Девочка моя, – неожиданно подал голос прадедушка. – Джо говорит правду. Триста лет Мэррилы ждали этого дня. Триста лет глава рода готовил свою семью к переходу домой.
Анна закатила глаза. Ясно. Безумие передаётся по наследству. По мужской линии.
– Итак, Джо, что нам всем делать? У тебя ведь есть план?
– Ну разумеется, – сказал младший брат. – У меня готовы все бумаги. Я продаю семейное имущество.
– Что? – закричали сразу несколько женщин. – Это безумие!
– Безумие – это возвращаться домой с пустыми руками, – отрезал Джо. – Эдвард Мэррил пришёл в этот мир с карманами, набитыми золотом и драгоценностями. Ну так и мы сделаем то же самое! Все активы семьи я могу прямо сейчас перевести в золото одним звонком.
– А если ты ошибаешься? – спросила Элен. – Если все это – брехня?
– Нет, – убежденно сказал Джо. – Я не ошибаюсь. Но ты, как не совсем Мэррил, можешь получить свою долю и остаться в этом мире. Это будет справедливо.
– А замок? – тихо произнесла Анна. – Его ты тоже продашь? А кладбище?
– На замок уже есть покупатель. Я все рассчитал. Я был готов. Триста лет должно настать примерно сейчас. А кладбище… покойники как-нибудь переживут.
Анна ясно поняла, что все равно у неё нет выбора. По сути, семейным имуществом всегда распоряжались мужчины. Она сама подписала когда-то на это доверенность. Джо имел право даже обнулить все ее счета. Совершенно все. Даже те, на которые поступали деньги с продажи одеял. И сами одеяла тоже мог продать.
– Но постойте! – воскликнул кто-то из женщин. – Мы ведь не знаем, не можем знать, что там, на другой стороне! А вдруг там гораздо хуже, чем тут? А вдруг там средневековье? Нет ни электричества, ни интернета, ни техники?
– Мы же Мэррилы, черт побери! – стукнул кулаком по столу дядюшка Стеф. – Мы выживем везде! Да это лучшее приключение, которое может случиться в этой жизни!
Анна достаточно хорошо знала своих родственников, чтобы понять: именно этот аргумент станет решающим. Новое приключение, небывалое испытание! Ни один из Мэррилов не откажется. И только Анне хотелось кричать, плакать и топать ногами. Но она была женщиной хладнокровной, сдержанной и очень воспитанной, и поэтому, не замеченная никем, Анна ускользнула в свою мастерскую и лишь там позволила себе нецензурно выругаться. Даже если предположить, что все это правда – то зачем ей это нужно? Уж кто-кто, а Анна не стремится ни к каким переменам!