День рождения отмечали в дорогом ресторане. Пришли немногочисленные гости: бабушка и дедушка со стороны матери, пара коллег отца и несколько друзей дома. Ровесников за столом не было.
– Ты прости, малыш, – сказал Мире отец. – Но твоим подружкам будет неинтересно в нашем обществе. А не позвать этих людей мы не можем – слишком важный повод твое совершеннолетие.
Мира, как обычно, не возражала. Накануне они с Ясей и ее новым кавалером, Ваней, зашли в кофейню неподалеку от универа и всей компанией выпили кофе за Мирино здоровье, закусив отличными пирожными.
На следующий день в ресторане гости говорили тосты, желали Мире всяческого благополучия, крепкого здоровья и отличной учебы, славили Георгия Петровича как образцового отца и мужа. Мира сидела рядом с матерью в новом потрясающем платье ручной работы, скромно потупив очи. Она думала о том, что месяц ожидания почти позади, через два дня утром они все вместе поедут в порт и по новеньким ступенькам взойдут на борт корабля. К новой, счастливой жизни…
Назавтра отец вернулся с работы позже обычного. На нем не было лица.
– Катастрофа, – проговорил он с порога и сунул портфель в руки Инны Валентиновны.
– Что такое? – заволновалась та.
Она работала в клинике вместе с мужем, была его помощницей и правой рукой и пришла домой лишь немногим раньше.
– Фролова, будь она неладна. – Георгий Петрович устало опустился на банкетку и стал не спеша снимать начищенные до блеска ботинки. – Представляешь! Схватки у нее начались.
– Как начались? Когда? – Мать удивленно всплеснула руками. – Я уходила, с ней все было в порядке.
– Было, да сплыло. – Георгий Петрович нервно усмехнулся. – Ты ушла, а у нее истерика. Сорок минут крутились с ней, вертелись. Вроде сумели остановить. Рано ей рожать! Семь месяцев только. Надо как-то сохранять, иначе ее муж нас со свету сживет.
Мира много раз слышала фамилию Фролова. Это была одна из вип-клиенток отца, жена банкира, сорокалетняя дама, которая лет пятнадцать тщетно пыталась забеременеть, прошла через несколько неудачных попыток эко, и вот, наконец, ей повезло. Почти с первого дня беременности она лежала в клинике на сохранении, муж платил за нее бешеные бабки. Все было не гладко, отец возился с ней, иногда оставался ночами, но все-таки беременность успешно развивалась. И вот теперь такое…
– Ужасно, дорогой. – Мать подошла к отцу и села рядом. – Как теперь быть? Мы же послезавтра уезжаем.
– Какое, к черту, уезжаем? – взорвался Георгий Петрович. – Ты думаешь, я могу оставить эту фифу? Как бы не так. Мы оба, и ты, и я, остаемся в Москве и будем плясать перед ней лезгинку. Мы обязаны, черт возьми, дотянуть ее хотя бы до восьми месяцев! Иначе клинике капут. Не забывай, Фролов – главный спонсор уже много лет. Без него нам будет непросто.
– Да, но как же поездка? – робко спросила мать.
Мира застыла на пороге комнаты, с ужасом глядя на родителей.
– Не знаю, как быть с поездкой. – Георгий Петрович наконец снял ботинок с правой ноги. – Нужно хорошенько подумать. Деньги, пожалуй, можно вернуть, правда, с потерями. Ну да бог с ним.
– Вернуть деньги? – не выдержала Мира. – Папа!!! Мы не поедем?
Отец посмотрел на нее ласково и устало.
– Прости, малыш. Не я виноват в этом, а младенец, который захотел появиться на свет раньше положенного срока.
– Но я же… мы… ты ведь обещал! – Из глаз Миры хлынули слезы.
Мать подошла и ласково обняла ее.
– Не плачь, солнышко. Ну что поделать. Такая у нас профессия. У врачей не бывает выходных и отпуска. Еще сплаваем в круиз.
– Сплаваем? – Мира рванулась из ее рук. – Когда это будет? А я хотела сейчас! Я… я… я одна поеду! Отпустите меня!
– Да ты в своем уме? – засмеялась мать. – Одна и по городу-то не ездишь, только в институт и обратно. Папа везде тебя на машине возит. Нет, даже не думай!
Отец тем временем снял другой ботинок, надел тапочки и встал.
– А это мысль, – проговорил он, впрочем, не слишком уверенно.
– Какая еще мысль? – тут же набросилась на него мать. – Ты хочешь, чтобы она одна уехала на две недели? Да мы… я тут с ума сойду.
– Погоди, Инна. – Георгий Петрович мягко отстранил жену и зашел в гостиную.
Мира тут же вбежала следом и села рядом с отцом на диван. Она ничего больше не говорила, лишь смотрела на него молча и с мольбой.
– Мамуль, давай-ка чайку попьем, – нарочито бодро предложил Георгий Петрович.
– Зачем чайку? – недовольно проворчала Инна Валентиновна. – Ужин есть.
– Не хочу я есть. В рот ничего не лезет. А вот чаю с баранками – с удовольствием.
Георгий Петрович обожал баранки. Не сушки, а именно баранки, крупные, сдобные, посыпанные маком или тмином. Ирина Валентиновна заказывала их для него в фирменной булочной. Она поколебалась и кивнула.
– Хорошо. Сейчас. Мира, помогай.
Мира с готовностью вскочила и понеслась в кухню. Мать молча включила чайник, вручила ей пакет с баранками и красивое фарфоровое блюдо. Пока чайник кипел, а Инна Валентиновна заваривала чай, Мира аккуратно разложила баранки на блюде, достала из холодильника варенье, а из кухонного шкафа стеклянные розетки и отнесла все это в гостиную. Вскоре подоспела мать с чайником и чашками.
– Отлично, – сказал Георгий Петрович, но в его голосе отчетливо слышалась усталость.
Семейство уселось за стол. Поначалу все молчали, с преувеличенной сосредоточенностью поглощая баранки. Первым тишину нарушил отец:
– Инна, я считаю, что Мира уже достаточно взрослая. Она может ехать одна. Я в ее годы уже жил в общаге и сам себе готовил на общей кухне. А ты? На тебе были двое младших братьев. Чем Мира хуже нас?
– Не хуже. – Инна Валентиновна обняла дочь. – Возможно, даже лучше, и намного. Но время! Гоша, время сейчас другое. Столько вокруг искушений, соблазнов! Нечестных, порочных людей.
– А! Так ты боишься, что нашу дочь обесчестит какой-нибудь развратный мерзавец? – Георгий Петрович насмешливо поднял бровь.
– Ну, Гоша, зачем ты так? – Мать залилась краской. – Я боюсь, что она слишком добра и наивна и кто-то может этим воспользоваться.
– Милая, если ты имеешь в виду мошенников либо воров, то это исключено – на лайнере усиленная охрана. Ничего криминального там быть не может. А уж с кавалерами, если таковые появятся, Мирка как-нибудь сама разберется.
– А если она заболеет? Простынет, например? Или аппендицит разыграется?
– Инна, ну какой аппендицит? О чем ты?
Мать уже сама поняла, что говорит ерунду и пора капитулировать.
– Ладно. – Она тяжело вздохнула. – Но только одно условие: звонить три раза в день, утром, в обед и вечером!
– Обещаю! – Мира вскочила и бросилась на шею сначала к отцу, затем к матери. – Спасибо! Спасибо!! Вы у меня лучшие! Я вас обожаю!!!
– Надеюсь, ты уже собрала вещи? – со снисходительной улыбкой спросил Георгий Петрович.
– Бегу собирать! – Мира скрылась за дверью своей комнаты.
Оставшись одна, она первым делом набрала Ясю.
– Послушай! У меня невероятная новость. Я еду одна!
– Как одна? – опешила та. – Без предков?
– Без!
– Как так?
– А вот так. У родителей на работе форс-мажор. Важная пациентка рожает раньше срока. Они вынуждена остаться.
– А тебя, значит, отпускают в свободное плаванье? – В голосе Яси зазвучала явная зависть. – Ох и везучая ты, Мирка! Одна, без надзора, на таком корабле! Ну почему у меня нет такого папаши, как у тебя?
– Ладно тебе, – добродушно проговорила Мира. – У тебя мама классная. Красивая, молодая.
– Что есть, то есть, – со вздохом согласилась Яся. – Когда отплытие?
– Послезавтра! Я еще вещи не собрала.
– Так давай шевелись! Возьми шмоток побольше. Смотри, там на каждом шагу притаился конь, а на нем белый принц. То есть тьфу! Белый конь, а на нем принц. – Яся весело захохотала и отключилась.
Мира постояла немного с трубкой в руке, а затем решительно распахнула шкаф. Взгляду представились аккуратные ряды плечиков, на которых в строгом порядке висели платья, юбки, брюки и блузки. Мира, от природы перфекционистка, обожала, когда все находится на своих местах. Ее постель всегда была красиво заправлена покрывалом, письменный стол девственно пуст и чист, книжки и тетрадки ровными стопками лежали на полочках, а остро отточенные карандаши и отлично пишущие ручки стояли в стаканчике, готовые в любой момент послужить своей хозяйке. Со статуэток на комоде влажной тряпкой протиралась пыль, и так же регулярно пылесосился любимый Мирин пушистый белый прикроватный коврик.
Одежда была не исключением – раз в неделю она проводила в гардеробе строгую ревизию, аккуратно поправляя вещи и следя за тем, чтобы все висело ровно, как по линейке. Вещей было много. Отец не скупился на наряды дочери. Среди них были такие, которые Мира из-за своей скромности и застенчивости носить стеснялась. Яся наверняка спокойно отважилась бы надеть это ослепительно-белое платье с голой спиной. Или вон тот золотистый топик со шнуровкой на груди. Или переливающиеся всеми цветами радуги узкие брючки с тоненьким золотистым ремешком в виде змейки. А Мира благодарила отца за покупку и вешала смелые наряды в шкаф. Ей больше по душе были джинсы и трикотажные кофточки приглушенных расцветок. В них она чувствовала себя как рыба в воде.
Но сейчас все будет иначе! Мира подошла к огромному, во всю стену зеркалу, висевшему напротив окна. Из отражения на нее смотрела довольно высокая худенькая девушка с густой копной рыжеватых кудрей и доверчивым взглядом больших зеленых глаз. Эх, грудь бы немного побольше, такую, как у Яськи, и бедра чуть попышней. А так вполне ничего себе. Мира решительно расстегнула пуговки на халатике и осталась в трусиках и бюстгальтере. Черное белье красиво подчеркивало молочно-белую кожу, какая бывает лишь у рыжеволосых людей. Она придирчиво оглядела свою фигуру в зеркале, затем сняла с плечиков белое платье и осторожно залезла в него, как в футляр. Платье сидело как влитое. Мира слегка взбила пышные волнистые волосы и подняла голову. Решено, берем! За платьем последовала примерка топика и брюк. Все вещи, тщательно сложенные, отправились в большой чемодан. Вслед добавились еще пара платьев, кофточки, короткие юбки и восхитительный ярко-алый шифоновый комбинезон. Мира полюбовалась на свою работу и захлопнула крышку. Щелкнули замки. Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула мать.
– Уже собралась? – спросила она, увидев закрытый чемодан. – Так быстро?
– Ты же знаешь, мамуль, я все делаю быстро. – Мира лучезарно улыбнулась.
– Знаю. – Инна Валентиновна тоже улыбнулась и, обняв дочь, прижала ее к себе. – Ты прости, я зашла не просто так. Хочу поговорить с тобой.
– О чем, мам? Чтобы я звонила три раза в день? Я же обещала.
– Нет, не об этом. Ты… я даже не знаю, как начать. – Инна Валентиновна вздохнула.
– Начни как-нибудь, – засмеялась Мира.
– Я о том, что вдруг… вдруг ты познакомишься там с кем-то. Ну с каким-нибудь парнем.
– Маловероятно, но шанс есть. – Мира лукаво стрельнула глазами.
– Вот-вот, – в тон ей произнесла Инна Валентиновна. – Ты ведь у меня совсем ребенок, несмотря на свое совершеннолетие. И я опасаюсь, что ты… что вы…
– Мам, ты о сексе? – мягко перебила Мира.
Инна Валентиновна осеклась на полуслове. Лицо ее вытянулось.
– Мамуль! Ну ты чего! – Мира весело затормошила ее. – Мне же не пятнадцать. Я взрослая девушка, если что. И сейчас не восемнадцатый век. К тому же сильно сомневаюсь, что за две недели знакомство дойдет до этой стадии.
– Хорошо бы, чтобы не дошло, – с некоторым облегчением проговорила Инна Валентиновна, помолчала немного и добавила: – Но если все же дойдет, то вот. – Она решительно полезла в карман домашней блузки и, достав оттуда пачку презервативов, протянула ее Мире. – На, держи. Но помни, это на самый крайний случай.
Мира едва сдержалась, чтобы не прыснуть. Тем не менее она послушно взяла упаковку и спрятала к себе в дорожную сумочку.
– Это все, о чем ты хотела поговорить со мной?
Мать кивнула.
– Да, это все. Надеюсь, ты будешь благоразумна.
– Можешь не сомневаться. – Мира скорчила смешную мордашку и чмокнула мать в щеку.